джинсы» моей мамы. У всех женщин такие есть. Пока вы в них влезаете, ваш вес идеален. Но маме приходилось натягивать их, лежа на кровати. А француженки стройнее…
Марион обратила внимание на глагол в прошедшем времени, но не осмелилась спросить, отчего так.
— Все в порядке? — поинтересовалась Хлоя. И тут же прибавила: — Большой Па — мой дедушка. Он малость вспыльчивый, ему не хватает терпения. Но не бойтесь, он вас не съест.
По правде говоря, Марион уже не впервые слышала это прозвище — Большой Па. Натан пару раз упоминал об отце, но из его слов следовало, что они слишком разные по характеру и уже очень давно перестали поддерживать отношения.
Вслед за Хлоей она вошла в гостиную, размером лишь немногим меньше футбольного поля. На стенах висели десятки картин, вдоль стен выстроились многочисленные статуи — вероятно, те и другие стоили целое состояние. Значительное место также занимали фотографии. На большинстве из них были Натан, Хлоя и очень красивая женщина. Прекрасные портреты абсолютно счастливой семьи… Марион почувствовала стыд из-за того, что так бесцеремонно вторглась в чужое пространство, нарушив эту столь очевидную идиллию.
В центре комнаты возвышался камин с уходящей вверх черной металлической трубой. В нем горели несколько поленьев — скорее для того, чтобы создать приятное зрелище, чем из реальной необходимости.
Марион поискала глазами знаменитого Большого Па, но оказалось, что в комнате никого нет.
Хлоя указала на громадный телеэкран:
— Мой дед здесь не живет. Он поговорит с вами дистанционно.
К экрану были подсоединены веб-камера и спутниковый телефон. Немного нервничая, Марион села в кресло. Связь была установлена. На экране появился старик в антрацитово-черном костюме, с очень бледным лицом, стоящий перед мраморными колоннами. Чем-то он напоминал агента похоронного бюро и одновременно — персонажа «Семейки Аддамс».
— Мадемуазель Марш, — произнес он глухим голосом, от которого это двойное сходство только усилилось. Черт, во что же такое на самом деле она вляпалась?.. — Скажите, пожалуйста, зачем вы явились в мой дом?
Ответ на этот предсказуемый вопрос Марион обдумала заранее.
— Я собираю материал для одного французского телеканала. Я журналистка. То есть ассистентка… Готовлю репортаж о развитии хирургии в Соединенных Штатах.
Интересно, слышал ли он о ней раньше от Натана?.. Что ж, это выяснится очень скоро…
— Вы приехали одна?
— Да. Мне поручили сделать предварительные наметки еще до начала съемки. Меня выбрали только потому, что у меня хороший английский — это практически мой второй родной язык. Как уже сказала, я пока только ассистентка. Но мой работодатель мог бы за меня поручиться.
Заявление об уходе она отдала Катрин Борман накануне отлета. Так что вряд ли кто-то узнает об этом раньше понедельника. К тому же Марион надеялась, что слова «телеканал» и «журналистка» окажут надлежащее воздействие.
— Хорошо, — кивнул старик. — Я спросил вас об этом лишь затем, чтобы услышать вашу версию. Мы уже получили всю необходимую информацию о вас.
— Ах, вот как.
Значит, он навел справки о ней только вчера. Следовательно, раньше ничего о ней не слышал. Она правильно сделала, представившись как журналистка.
Итак, очко в ее пользу.
— Однако есть еще один вопрос, который я хочу вам задать, — продолжал Большой Па. — Почему люди из ФБР толпятся у ограды моего дома, настаивая на немедленной встрече с вами?
Марион застыла от изумления. Она ожидала чего угодно, только не этого.
ФБР? Но она ведь только прилетела в США! Не считая ее отца и Троянца, никто не знал, что она здесь! Как могло ФБР отреагировать так быстро?
— Я не знаю, почему они здесь… Даже не могу предположить…
Старик рассмеялся. Этот ответ, кажется, его удовлетворил.
— Ладно, неважно. ФБР мне и раньше досаждало, мы не слишком любим друг друга. Я сказал им, что вы моя гостья и что они не войдут сюда без ордера. О, разумеется, они его получат. И через какое-то время вам придется с ними встретиться. Ну а пока вы расскажете Хлое, что вам известно про ее отца. Думаю, у нее тоже найдется о чем вас спросить.
Разговор закончился так же внезапно, как и начался. Марион и Хлоя вышли в сад.
Хлоя надела кожаную куртку, которая была ей явно велика: руки полностью скрывались в рукавах.
— Вчера вы сначала назвали моего отца Натаном. Почему?
Марион решила отвечать начистоту. По крайней мере, она хотя бы это могла сделать для дочери Натана.
— На самом деле я хотела увидеться с твоим отцом не только потому, что он известный хирург. Очень давно, еще до того, как он познакомился с твоей мамой, мы с ним вместе работали в больнице. Он был моим начальником. Потом мы… стали близки. В те времена он называл себя Натан Чесс — не знаю почему. А недавно я нашла его координаты в Интернете. Вот и всё.
— Странно всё это… очень странно. Я вот думаю: стоит ли мне верить вам на слово?
— Я тебя понимаю, — кивнула Марион. — Но у меня нет никаких причин тебе лгать… К тому же если вот эта твоя куртка — именно та, о какой я думаю, то именно я подарила ее твоему отцу, — прибавила Марион с некоторой долей гордости.
— Вы шутите?
— Ничуть. К подкладке одного из карманов пришита этикетка, а на ней вышито: «От всех сотрудников» — и подпись: «М.» Это моя работа.
Хлоя проверила и убедилась, что Марион говорит правду.
— Невероятно!
— Да… Прости, что задаю тебе такой вопрос, но где сейчас твоя мама? Я ее так и не видела с тех пор, как сюда попала.
— Она умерла в прошлом году, — тихо произнесла Хлоя, опустив голову. — Погибла в автокатастрофе.
— О господи… Я… мне жаль.
— Я знаю. Многие о ней сожалели…
Марион вновь вспомнила присланное Троянцем ужасное видео, на котором Натан был прикован наручниками к кровати.
— А Нат… то есть Адриан?
— Он исчез месяц назад. Сейчас идет расследование.
Марион расслышала в ее тоне бесстрастные нотки.
— Ты нечасто с ним виделась? — спросила она.
— Почти никогда.
— Где он работал?
— Он постоянно был в разъездах. А когда приезжал сюда, постоянно находился в Фонде Фога. Это вон то белое здание, внизу.
Она указала на массивное строение, расположенное на склоне чуть ниже жилой резиденции. Марион взглянула туда, затем перевела взгляд на девочку, — с тех пор как она здесь оказалась, один вопрос постоянно вертелся у нее на языке:
— Хлоя, скажи, пожалуйста… над чем конкретно работал твой отец?
Глава 19
