принадлежат к тем людям, которых я пытаюсь выбросить из головы с самого утра. Список получился довольно длинным. В нем присутствует и новый раскаивающийся Джейк. Не хочу даже вспоминать. Еще Льюис, который снова начал вести себя так, будто меня не существует (вообще-то он даже уделил десять минут разговору с прыщавым шестнадцатилетним подростком, поэтому, видимо, с этих пор я официально признана наименее важным сотрудником). Еще есть мама, Энт и проклятое признание. Что, черт возьми, она натворила? И нельзя забывать о Лизе. Ее молчание было таким громким! Надеюсь только, что она захочет заключить со мной договор. Лучше всего позвонить ей и извиниться, но я никак не осмелюсь это сделать. И в конце концов, нельзя забывать о Шоко Лад.
Для меня самый хороший способ избавиться от негативных мыслей — с головой погрузиться в работу. Все шло просто замечательно, пока полчаса назад не раздался звонок. Мэри!
Во время обеденного перерыва офисные служащие занимают каждое свободное место в сквере в Сохо. Однако сегодня он почему-то пустовал. Может быть, причиной этому был моросящий дождь. Я, уныло съежившись в одиночестве на мокрой скамейке, взглянула на часы: Мэри опаздывает уже на двадцать минут. А ведь ее офис находится всего в двух минутах ходьбы, над пиццерией на Дин-стрит, поэтому лучше бы она придумала подходящее объяснение своему опозданию. Я уже была готова плюнуть на все и уйти на работу, когда наконец увидела ее, несущуюся мне навстречу, словно непобедимая чемпионка по легкой атлетике Пола Рэдклифф.
— Прости, ангел мой, прости. — Она плюхнулась на скамейку рядом со мной. — Нужно было оторваться от той писаки из «Мейл». Она все еще преследует меня, но мне все-таки удалось от нее избавиться при помощи сотрудников спортивного клуба. Заметив знакомого инструктора по пилатесу, я за небольшую плату попросила его задержать эту особу до его занятий в час пятнадцать. Если удача нам улыбнется, она уже успела получить тяжелую травму позвоночника.
— Я вся вымокла, Мэри, — перебила я ворчливо, — мы можем вернуться к главному вопросу?
— Прости, что вызвала тебя, но вопрос крайне важен. Полагаю, нельзя обсуждать такое по телефону, поскольку ты способна общаться только посредством шипения. Приготовься услышать замечательные новости.
Я настроилась на самые худшие известия на свете. Наши с Мэри представления о чудесных новостях просто диаметрально противоположны.
— Мои информаторы сообщили…
— Какие еще информаторы? — перебила я испуганно.
— Ты уже становишься параноиком, милая моя. Это фигуральное выражение — типа «сорока на хвосте принесла». В любом случае сорока принесла мне на хвосте, что «Кольца на ее пальцах» наконец-то появятся в списке бестселлеров на следующей неделе.
Я ошиблась, новость и в самом деле замечательная. Когда речь заходит о Шоко Лад, у меня начинает кружиться голова. То, что она, то есть я, написала бестселлер, так воодушевило меня, что я даже забыла про дождь.
— Черт возьми, это же прекрасно, правда? — сказала Мэри, увидев, как я просияла. — Чертовски хорошая работа, что тут еще скажешь. Не каждый день в списке произведений моих клиентов появляется настоящий бестселлер. Как я и предсказывала, в «Мейл» наконец поняли: наш маленький роман сметают с полок на лету. И, как я опять предвидела, твой паршивый издатель сегодня с утра все-таки позвонил.
Мэри никогда не испытывала особой симпатии к моему редактору. Немного странно, ведь ее работа заключается в том, чтобы как раз разрекламировать его мне, своей клиентке. Мэри выразила свою мысль именно тогда, когда пыталась пропихнуть мою рукопись: «Никто не хочет связываться с Шоко Лад — слишком много пошлости для нежных созданий». А я находилась не в том положении, чтобы выбирать.
Все крупные издатели и большинство мелких отказались печатать «Кольца на ее пальцах». И вот однажды Мэри спросила меня: «Ты когда-нибудь слышала о «Смит Джейкобсон»?» Конечно же, нет. Это крошечное издательство, и список тех звезд, которых они напечатали, довольно тощий. Во главе издательства все еще стоит один из его основателей — Адам Джейкобсон. При обычных обстоятельствах я бы и близко к нему не подошла, слишком он быстро теряет контроль над собой. Понимаешь, о чем я? В общем, заскочила я на днях к знакомому владельцу газетного киоска, чтобы купить «О'кей» и батончик «Кит-кэт», и увидела, как он рассматривает содержимое верхних полок — и вовсе не журналы по карате, если ты подумала об этом. Именно тогда, на том самом месте, мне в голову пришла замечательная идея. Я слишком усердно занималась поисками издателя, который сумеет оценить литературную ценность твоего произведения. А на самом деле мне нужен был человек, стремящийся обнаружить в твоей книге глубинный смысл. Нам нужен тот, кого привлечет огромное количество физических флюидов. Я сделала Джейкобсону выгодное предложение прямо там, и поскольку он держал в руках экземпляр «Обнаженных красоток с большой грудью», то не смог найти предлога для отказа. К тому же вряд ли его можно назвать проницательным. Ни в коем случае не хочу недооценивать твои достижения, милая, но он предложил бы напечатать и список вин Джордана, зная, что к Рождеству тот мог бы выйти в твердом переплете.
Мэри всегда описывала Адама Джейкобсона лишь как неряшливого и беспринципного человека. Немногим лучше того эксгибициониста, который подстерегал нас с Лизой, когда мы ходили в школу. Проверить, справедливы ли слова Мэри, никак не получалось, ведь я никогда не виделась с Джейкобсоном.
— Он хочет с тобой встретиться, — заявила мой агент. Дождь заморосил еще сильнее.
— Не могу, я хочу сохранить все в тайне! — вскрикнула я.
— Выслушай до конца, ангел мой. Он хочет сделать тебе деловое предложение, но Адам сказал, что не готов рисковать — цитирую — «…довольно большой суммой денег» на автора, с которым никогда не встречался.
— Пусть оставит деньги себе, я ни за что не стану этого делать. Я даже не хочу писать следующую книгу.
— Что? Ты позволишь Шоко Лад стать очередной литературной новинкой на один день? Успех, таинственность — и спасибо вам, дорогие читатели? Позвольте откланяться. На мой взгляд, это просто трагедия. Но конечно же, выбор целиком и полностью твой. Однако предлагаю встретиться и выслушать Джейкобсона, прежде чем принять окончательное решение.
— Не собираюсь, Мэри. «Кольца на ее пальцах» лишь случайно стали пользоваться успехом. Я бы не смогла написать еще одну книгу даже за… Ладно, а сколько он собирается предложить? Десять или двадцать тысяч фунтов?
— Судя по тому, что они кричали: «Гонорар будет вполне достойным!» — больше, намного больше.
— Что? Тридцать тысяч за еще не написанное произведение? Это нелепо.
— Нет, дорогая моя, таков уж издательский бизнес. Издатели занимаются тем, что оплачивают материал, который еще даже не видят, за что я и благодарю Бога почти каждый день. Между прочим, если Джейкобсон захочет следующую книгу Лад, ему придется предложить что-нибудь получше, чем тридцатку, черт возьми!
— Мэри, не будет следующей… А насколько больше, чем тридцать тысяч?.. Я рассуждаю чисто гипотетически, ведь у меня даже нет идеи для следующей книги.
— Ох, разговор абсолютно бессмысленный, Эми, — отрывисто бросила она. — Раз ты не настроена больше снимать колпачка с ручки, не понимаю, зачем мне сидеть здесь с тобой под проливным дождем и гипотетически рассуждать о гонораре с шестью цифрами за несуществующую книгу?
Проклятие! Она поймала меня на крючок и, черт возьми, прекрасно это знает.
— Послушай, давай предположим, что я все-таки с ним встречусь… Конечно, просто потому, что этого требует этикет.
— Конечно же.
— И что же помешает ему разболтать о моем секрете?
— Я уже об этом подумала, — сказала она и залезла в сумочку. Затем вытащила конверт и отдала его мне. — Прочитай на досуге. Договор, составленный вчера моим адвокатом, по нему Джейкобсон не вправе даже намекать на то, кто скрывается под псевдонимом «Шоко Лад», иначе ротвейлеры в париках и мантиях откусят ему голову. Уверена, он будет податливым и добавит чернильный отпечаток пальца к договору.
— Подожди-ка, — пробормотала я, — ты составила его вчера? Ты же поговорила с Джейкобсоном
