только сегодня утром.
— Дорогая, нельзя же просто просиживать свою толстую задницу, если тебе платят пятнадцать процентов. Я все продумала заранее, ведь мне нельзя надеяться ни на автора, ни на издателя.
Я возвращалась в офис, паря на седьмом небе от счастья… Скорее, даже на тринадцатом или четырнадцатом. Шесть цифр! Если только Мэри не посчитала пенсы, сумма составляет больше ста тысяч фунтов. Даже если гонорар будет минимальным и составит ровно сто тысяч, мне все равно чертовски повезло. С такими огромными деньгами можно многое сделать. Например, оплатить наконец ипотеку. Нет, слишком банально. Ладно, можно приобрести одну из тех симпатичных маленьких «ауди», похожих на машины для Барби (только сначала придется научиться водить), или небольшой пляжный домик на сваях где-нибудь на Мальдивах (не знаю, правда, где они находятся), или, например, несколько китов (думаю, немало на тысячу-то фунтов). А еще можно купить прощение Лизы с помощью дюжины обновок или…
«Нет, не получится, — возразил внутренний голос. — Если только ты не решишь рассказать об этом матери».
Черт, совсем забыла о маме! Радость и приподнятое настроение покинули меня, и я пришла на работу промокшая и погруженная в печальные свои мысли.
Реальность так отвратительна!
В офисе что-то изменилось. Точнее, появилось. Цветы, из-за которых моего письменного стола практически не было видно, поскольку белые лилии покрывали почти каждый квадратный миллиметр нашего совместного с Джулией пространства. И лишь благодаря тому, что ее прическа стала объемной — стиль «жена футболиста», — я могла углядеть ее мелкие кудряшки цвета имбиря, торчащие над цветами.
— Они великолепны, Джулия, — сказала я, садясь на стул. — Видимо, Адам и в самом деле на тебя запал.
— Цветы не для меня, а для тебя.
— От Алана?
— Черт возьми, тебе же будет лучше, если нет. Поскорее прочитай записку, потому что мне пришлось пройти через все муки ада. Слишком уж не терпелось узнать, кто же их послал.
Я измяла метры оберточной бумаги, прежде чем нашла маленький конверт. Открыв его, достала карточку и прочитала ее:
Эми, не могу найти подходящих слов, чтобы извиниться за свое поведение. Надеюсь, ты позволишь мне сделать это, пригласив тебя на ужин.
Джейк. XXX.
Я просто упала на стул. Надо же, удивительно! Цветы и извинения. От Джейка. Самый неспособный на извинения и цветы парень в мире. Я была взволнована и озадачена одновременно. Он даже закончил письмо поцелуями — целых три. Хотя это могло означать тройное X, как в порно. Нет, лучше не заходить так далеко… Цветы от Джейка! Ну и ну!
«Перестань немедленно, — сердито закричал внутренний голос (который, должна я вам сказать, уже начал действовать мне на нервы), — он просто хочет залезть к тебе в трусики!»
— И от кого же они тогда? — поинтересовалась Джулия.
— От бывшего бойфренда.
— Похоже, он очень хочет снова залезть к тебе в трусики.
«Ну, а я что тебе говорил? — произнес внутренний голос. — Проклятый воображала!»
Не представляю, какую игру он затеял.
И, сказать по правде, я действительно не имела ни малейшего понятия о том, что задумал Джейк. Однако у меня не было времени размышлять над причинами его поступка — за моей спиной неожиданно раздался голос:
— Интересно, как ты думаешь закончить работу, если твой стол выглядит, будто выставка цветов в Челси?
Диди. В «Девушке на работе» было три разных редактора, прежде чем место получил Льюис. Диди выжила их всех. Предшественник Льюиса ненавидел ее, и дело дошло до того, что он пригласил Диди на ленч — «прояснить ситуацию». Через два дня бедняга уже собирал вещи со стола. Джулия предположила, будто он скорее всего сказал за ленчем: «Либо вы, либо я, Диди», — даже не предполагая, что уйти придется ему.
— Прости, Диди. Я как раз собиралась их убрать.
— Хорошо, но потом зайди к Льюису. Он хотел тебя видеть, — фыркнула она.
— О-о, наверное, видел, как принесли цветы! — вскричала Джулия. — Это подтолкнет его к активным действиям, и наконец он сделает важный шаг.
— Я бы на месте Эми выбросила из головы глупые мысли, — сердито произнесла Диди.
Какие мысли? Единственное, о чем я подумала: Льюис решил уволить меня, ведь я так по-идиотски вела себя во время вчерашнего совещания.
— Почему он не может встречаться с Эми? — возмутилась Джулия.
Вообще-то я с ходу назвала бы несколько тысяч причин.
Судя по снисходительному тону Диди, она придерживалась того же мнения.
— Ну, Эми, конечно, милая девушка, но такого мужчину, как Льюис, невозможно так просто захомутать. Он постоянно общается с разными женщинами, вы же понимаете. Они обладают властью и связями…
Господи, она говорит о нем, как будто о редакторе «Таймс», а он всего лишь работает в каком-то дурацком бесплатном журнальчике.
— Безо всяких обид, Эми, — продолжила она, и это говорило о том, что сейчас Диди действительно скажет что-нибудь и в самом деле обидное. — У тебя нет ни того, ни другого. Видела бы ты, с кем он встречается сегодня вечером. Потрясающая и с головы до ног одета в шмотки от «Прада».
Диди осуждающе взглянула на мою промокшую юбку за тридцать фунтов.
— Девушка работает в банке, поэтому, конечно же, встреча сугубо деловая.
Она жестом показала воображаемые кавычки, показывая, что дальнейшие комментарии излишни. Хотела бы я знать, рассказал ли он своей Роз о мисс Банковской Служащей, с головы до ног одетой в «Прада».
Диди наконец ушла, решив отыскать другого несчастного служащего и сделать строгий выговор относительно рабочего времени, корпоративного дресс-кода, использования Интернета в личных целях или неправильного обращения с промокашкой. Хотя, может быть, бедняга просто не ответил на телефонный звонок сразу же, а поднял трубку только на третью трель…
— Стерва, — прошептала Джулия чуть слышно. А потом, повернувшись ко мне, заявила: — Не понимаю, почему Льюис не может пригласить тебя куда-нибудь.
— Видимо, потому, что у него есть Роз.
— Кто у него есть?
— Не важно. Если бы ты видела меня на совещании, то поняла бы почему. Я выглядела как самая большая идиотка в этом офисе. Слухи о сокращении ходят уже несколько недель, а я сама предоставила ему хороший предлог уволить меня первой.
— Льюис так не поступит, — сказала Джулия, посмотрев на меня с неподдельным беспокойством.
— В любом случае мне все равно, — сказала я, опуская цветы на пол. — Он грубая и надменная свинья. И я вполне могу обойтись без этой идиотской работы.
Я чудом не прибавила: «Потому что мне скоро предложат аванс из шести цифр за еще не написанную книгу».
— Если тебе действительно все равно, почему ты уставилась в монитор и проверяешь макияж?
— Неправда, — возмущенно возразила я, сразу же отворачиваясь от компьютера. Выглядела я отвратительно: утонувшие крысы и то смотрятся более презентабельно. Я встала, оправила мокрую юбку, которую носила на бедрах. А потом целеустремленно зашагала (по крайней мере попыталась это сделать)
