кожи. — Нет, мы, конечно, очень польщены…
В этот момент в кабинет беззвучно вошел Дойл.
— Каммингс! — грубовато бросил он гостю, а потом почтительно обратился к Хоукеру: — Сэр?
Таким образом он показывал, что хозяин в этом доме Эйдриан. Послушать Дойла, так можно подумать, что Эйдриан Хоукхерст и впрямь важная птица. Например, сын графа.
— Присоединяйся к нам. Каммингс как раз хотел поведать причину, по которой почтил нас сегодня своим присутствием. Я ужасно… э… как это будет по-английски?
— Заинтригован.
— Совершенно верно. Я знал, что ты непременно найдешь нужное слово. Так вот я действительно заинтригован.
Дойл придвинул к столу кресло с широким сиденьем и спинкой. Только в нем он и мог разместиться с комфортом. За те годы, что Дойл рапортовал руководителям отделений — теперь их осталось пятеро, — кресло приобрело очертания его фигуры и даже переняло его характер. Зачастую, глядя на пустующее кресло Дойла, вновь назначенные руководители отделений ловили себя на том, что советуются с ним. Ведь Дойду всегда удавалось найти выход из, казалось бы, безвыходной ситуации.
Сегодня Дойл предпочел играть роль лорда Маркема, коим на самом деле и являлся. Каждый его жест и взгляд выдавали выпускника Итона и Кембриджа, владельца богатого поместья в Оксфордшире. Он переоделся в костюм джентльмена. Ничего слишком модного, потому что не одежда красила такою человека, как Дойл. Нет, не благодаря одежде он выглядел лордом Маркемом. Подобное впечатление создавали неуловимые жесты и почти неприметные перемены в выражении лица. Когда же его взгляд упал на Римса, в нем вспыхнуло присущее лишь аристократам презрение.
Раздался тихий скрежет. Это трость соскользнула с коврика и коснулась пола.
— В таком случае перейду сразу к делу, — произнес Каммингс. — Вы доставили сюда раненую женщину. А знаете ли вы, что она известная шпионка? Французская эмигрантка, с которой мы не спускаем глаз вот уже несколько лет? Владелица магазина с Эксетер-стрит?
Жюстина наверняка улыбнулась бы, услышав, что се назвали владелицей магазина. Разве Наполеон не назвал англичан нацией лавочников и торговцев? Хоукер бросил взгляд на Дойла.
— Известная шпионка? Что-то знакомое. Кажется, один спрятан у нас на втором этаже, не так ли?
— Черт вас дери! — взревел Риме. — На входной двери кровь!
— Есть в этом что-то библейское.
— На нее напали на площади, — произнес Дойл. — Мы уже сообщили судье.
— Карманники. Они повсюду. Не знал, что уличные преступления подпадают под вашу юрисдикцию, — произнес Хоукер, не сводя взгляда с Каммингса.
Он сильно гневается, хотя не должен. Интересно — почему?
— Она жива? Она поправится?
— Да.
— Она видела того, кто на нее напал? Сможет его опознать?
— Нет. — Хоукер не стал вдаваться в подробности.
— Что ж, хорошо. Хорошо. — Каммингс вцепился в набалдашник трости обеими руками, а потом неловко выбрался из-за стола. — Стадо быть, слухи сильно преувеличены. Мне сообщили, будто она уже на пороге смерти. И порог этот находится на Микс-стрит. Забавно.
— Весьма.
Каммингс принялся нервно расхаживать по кабинету, помахивая тростью. Римс гневно сверкал глазами со своего места. Каммингс тяжело вздыхал, покашливал и наконец произнес:
— Вы должны знать кое-что.
— Говорите. — Возможно, теперь Хоукер наконец узнает, зачем этот человек пришел в его дом.
— Наедине. Пусть Маркем уйдет. Я не хочу говорить что-либо в его присутствии.
— У меня нет от него секретов.
Каммингс пожал плечами:
— Возможно, вы пожалеете о том, что не захотели поговорить тет-а-тет. Он сделал еще один круг по кабинету — В Лондоне произошло два убийства. Потерпевшие — французы Антуан Моро, продавец книг. И Пьер Ришле, владелец паба в Сохо. Оба заколоты ножом. Оба выдавали себя за политических эмигрантов. На самом же деле они тайные агенты.
Каммингс был доволен собой. Он знал что-то еще, но слишком наслаждался собственным триумфом, чтобы выдать всю информацию сразу.
— Police Secrete[9]. — Римс произнес эти слова с сильным английским акцентом. — Оба они на нее работали.
Дойл развернулся, и кресло под ним заскрипело.
— Как давно вам это известно?
— А это имеет значение? — огрызнулся Римс.
— Если их убили из-за того, что военная разведка что-то недосмотрела, то имеет.
— У нас не бывает утечки информации. — Римс принялся топтаться на месте, точно готовящийся к нападению бык. — Вы могли бы, черт возьми…
— Римс получил письмо. — Хоукеру не обязательно было сообщать Дойлу очевидное. — Анонимное письмо. Скорее всего, вчера. До этого они ничего не знали.
Лицо Римса побагровело.
— Их настоящие имена, — с превосходством произнес Каммингс, — Гравуа и Патлен. Они были старшими офицерами тайной полиции при Робеспьере. Уверен, что их имена встречались в ваших отчетах.
Хоукеру не нужно было рыться в отчетах. Этих двоих он прекрасно знал и помнил. Они были наставниками в 'Каретном сарае'. Он едва не столкнулся с ними нос к носу в дни своей бесшабашной юности.
Римс прислонился к стене, пробормотав:
— Не понимаю, почему повсюду эти французы. У них есть своя страна. Пусть гам и живут.
— Мы передали это дело на Боу-стрит. — Каммингс кивнул Римсу. — Расскажите им.
— Когда мы получили пись… — Полковник Римс провел рукой по пуговицам, придавая им сияния. — Когда мы связали вместе эти два убийства, я отправился на Боу-стрит. — Он выдержал паузу, наслаждаясь произведенным впечатлением. — Они тоже заметили некоторое сходство. Только они там, на Боу-стрит, не понимают всех тонкостей разведки.
Так много можно было на это сказать. И соблазн оказался велик. Но Хоукер позволил полковнику высказаться до конца.
— Оба они были заколоты ножом, — продолжал Римс. — Оба были проклятыми французскими эмигрантами. В обоих телах оставлены ножи.
— Я попросил, чтобы мне показали найденные на местах преступления улики. — Каммингс сунул трость под мышку, намереваясь выйти из кабинета. Он выполнил то, ради чего сюда пожаловал. — Орудия убийства оказались маленькими плоскими ножами черного цвета. Весьма примечательными. Конечно же, я сразу их узнал. Во время войны один британский агент пользовался такими ножами во Франции. И у этого агента весьма нелестная репутация.
— Черный Ястреб его имя, — рассмеялся Римс. — На ножах были ваши инициалы, Хоукхерст. Я так и сказал на Боу-стрит.
Глава 24
Магазин Жюстины «Мир путешествий» имел весьма процветающий вид. Витрины блестели. Название на фронтоне было выполнено буквами зеленого цвета, окаймленными позолотой. На двери красовался дорогостоящий звонок.
