— Я обращался с ним очень осторожно. Нет ничего более опасного, чем острые предметы, пропитанные ядом.
Жюстина могла объяснить Хоукеру, откуда взялись эти ножи. Его тарелка стояла совсем близко, поэтому она протянула руку и взяла нетронутый ломтик бекона.
— А тебе это можно? — спросил Хоукер.
— Сейчас узнаем. — Бекон был хорош. Но желудок Жюстины воспринял его настороженно. — Я устала лежать в постели и ждать, когда кто-нибудь догадается принести мне поесть.
— Она скормила кашу псу, — произнесла Северен.
— Который съел ее с удовольствием. Он большой и сильный и переживет встречу с отварными зернами. В отличие от меня. Я выжила после удара ножом и отравления, чтобы потом медленно умирать от голода. Что может быть глупее?
Жюстина поудобнее устроилась в кресле, накинула на ноги халат и подоткнула его полы под себя. Хоукер внимательно наблюдал за ее действиями. Остальные мужчины отвели взгляды. На самом деле Жюстина была укутана с головы до ног, как дряхлая старуха. Цвет халата мог поджечь сухой трут, но обвинить его в непристойности ни у кого не повернулся бы язык.
— Нам в любом случае нужно с тобой поговорить. Потому что ты — часть головоломки. — Пакс с удивлением взял из рук Северен чашку чаю, словно и не подозревал, что хочет пить. Как и все остальные в столовой, он выглядел изможденным. — Когда мы поймем, почему тебя хотели зарезать, станет известно, кто это сделал.
— Очень на это надеюсь. Потому что я ненавижу загадки, из-за которых мне грозит смерть под проливным дождем. — Жюстина откусывала крошечные кусочки, словно играя с беконом. Три года назад она прекратила играть в смертельно опасные игры. Но, судя по всему, прошлое пока не хотело ее отпустить.
Жюстина стянула с тарелки Хоукера еще один ломтик бекона. Похожий на бегемота пес тяжело поднялся с пола и притопал к ней. Его следовало назвать Бегемотом, а вовсе не Кексом. Но очевидно, у обитателей дома было своеобразное чувство юмора. Пес тяжело плюхнулся на пол рядом с Жюстиной и выжидательно уставился на нее. Она разорвала бекон на две части и протянула псу ту, что поменьше. Он ведь не человек и не поймет, что его обманули.
Пес с удивительной для его размера нежностью взял из рук Жюстины лакомство и понес его на нагретое солнцем местечко.
— Мы уже знаем, что это за яд, — заговорил Дойл. — Поняли благодаря тому, как он на тебя подействовал.
— Мне не хотелось бы умереть от неизвестного яда. Как-то это безлико.
Перед Жюстиной возникла чашка с кофе, принесенная смуглой угрюмой девушкой. Сахар и сливки добавила Северен. Напиток был настолько горяч, что от тонкой синей чашки поднимался пар. Сидя вот так, попивая невероятно вкусный кофе и обсуждая происхождение яда, поневоле поверишь в божественное провидение.
Ял французского происхождения. — Дойл разрезал ножом лежащий в его тарелке окорок и принялся жевать.
А может, дела обстоят не так уж хорошо.
— Не стоит думать, что все непонятное, сеющее смерть, непременно французского происхождения. Это предрассудки англичан.
Пакс собрал бумаги из трех стопок в одну.
— Яд называется la vis. Ингредиенты индийские и испанские, но изготовили его во Франции. Невидимок учили делать такие яды.
— Их учили разным хитростям. — Хоукер еще раз подставил лезвие ножа под луч света, а потом положил его между двумя другими. — La vis можно изготовить в Лондоне. В Праге или Амстердаме. Все ингредиенты под рукой. У убийства нет национальности.
Три черных ножа лежали на столе подобно сельдям па рыбном рынке.
Кофе на Микс-стрит готовили по французскому рецепту. Поэтому его не просто пили, а смаковали.
Жюстина внимательно посмотрела на ножи.
— Я подкупила помощника коронера, чтобы взглянуть на тело Патлена. Именно поэтому я знаю, что убили именно его. Еще более крупная взятка на Боу-стрит помогла мне взглянуть на ножи. Но украсть их мне все равно не удалось. На Боу-стрит очень хорошо охраняют улики. Хотя ножи здесь. Значит, не так уж хорошо.
— Я приручил парней с Боу-стрит. Ко мне там привыкли. — Дойл запивал свой завтрак темным пивом. Со стороны могло показаться, что он намеренно изображает из себя пародию на англичанина. — Теперь на ножах, что лежат в хранилище улик, стоят буквы Н.Б. в затейливых завитках вместо Э.Х. Неудивительно, что кого-то это ввело в заблуждение.
— Военную разведку нам не обмануть. — заметил Пакс. Они узнают, что мы подменили ножи.
На губах Дойла заиграла дьявольская улыбка.
— Наверняка узнают.
— Интересно, что они думают насчет убийств? Наверняка решили, что у меня была какая-то особая причина разделаться с этими французами. — Закусив нижнюю губу, Хоукер задумайся.
Как хорошо было вновь оказаться среди людей, так открыто и легко говоривших о смерти и предательстве. Жюстина скучала по такой обстановке в своем добровольном изгнании.
— Я была на местах убийства Гравуа и Патлена. Ты никогда не совершил бы убийства там, где были обнаружены их тела. И никогда не привлек бы к себе внимание, покидая места преступления.
— Кто-то подписал эти убийства моим именем. Причем крупными буквами. — Хоукер посмотрел на Жюстину. — Кто-то, у кого было три моих ножа. Враг.
За какую-то долю секунды атмосфера в гостиной изменилась.
Жюстина не знала, как объяснить появление этих ножей.
Дойл бросил салфетку на стол рядом с тарелкой.
Хорошо. Я оставлю вас двоих, ибо вам действительно нужно поговорить. Отправлюсь в Сохо и попытаюсь отыскать свидетелей первого преступления. Только вес вдруг становятся глухонемыми, когда речь заходит об убийстве. Севи, ты выглядишь так невинно и мило, что внушаешь людям доверие. Едем со мной. Возможно, с тобой все же захотят поговорить.
— Я польщена тем, что ты используешь меня в качестве прикрытия. — Чашка со звоном опустилась на блюдце. Северен вскочила со стула. — Проследи за тем, чтобы она отдохнула, Хоукер. Что проку ее выхаживать, если ты все равно замучаешь ее расспросами до смерти. — Проходя мимо. Северен чмокнула сестру в щеку. — Не будь с ним слишком жестока, — прошептала она.
Пробормотав что-то о документах, касающихся дознания, Флетчер скрылся за дверью. Смуглая девушка-новичок составила грязные тарелки на сервировочный столик и отправилась следом за Флетчером. Пакс в очередной раз продемонстрировал свою выдающуюся способность исчезать незаметно для всех.
— Это ты враг, обративший против меня мои же собственные ножи? — спросил Хоукер.
И в столовой воцарилась тишина.
Глава 41
После того как Хоукер подал знак Дойлу и все ушли из столовой, они с Жюстиной остались наедине.
Деревянный ящик, в котором некоторое время хранились черные ножи, был убран в верхний шкаф секретера. Хоукер достал его и положил на стол. Теперь Жюстине не отвертеться от разговора.
Жюстина отпивала кофе небольшими глотками. Она тянула время, избегая того момента, когда ей все же придется объяснить наличие у нее трех ножей Хоукера.
