— Мисс Сазерленд мечтает стать врачом, — пояснил Конан Дойл. — Она хотела учиться в Эдинбургском университете, но ее надеждам не суждено осуществиться.
— Я женщина, мистер Шерард, а женщины не могут быть врачами. Мы вообще ни на что не годимся.
— Ну, мне об этом ничего не известно, — шутливо запротестовал Фрейзер.
— А мне известно, — с напором продолжала мисс Сазерленд. — Вы, Эйдан, доктор Дойл, мистер Уайльд и мистер Шерард имеете право наслаждаться преимуществами высшего образования. Почему? А потому, что вы мужчины. Я же такой возможности лишена. Почему? Из-за того, что я женщина. Какие возмутительные у нас законы! Однако вы ничего не предпринимаете, чтобы изменить порядок вещей — только смеетесь! В стены ваших древних университетов допускают два вида женщин: уборщиц и любовниц. Эйдан, вы прекрасно понимаете, что это позор!
На некоторое время в гостиной воцарилась тишина. Ее нарушил Оскар, взявший книгу, которую мисс Сазерленд прижимала к груди.
— Так чем вы занимаетесь, мисс Сазерленд? — спросил он.
— Ничем! — воскликнула она. — Я ничего не делаю — живу со своими родителями и жду дня, когда выйду замуж, чтобы поселиться здесь и существовать за счет бедного Эйдана. Вы правы, мистер Уайльд, мне не удастся реализовать свои желания. Я мечтаю оставить след в истории. Быть может, ваш друг сэр Джон напишет мой портрет, и я прославлюсь благодаря ему. Так или иначе, но я намерена вступить в ряды бессмертных.
— Вы могли бы, например, попытаться совершить убийство, — небрежно предложил Оскар, листая книгу доктора Белла.
— Перестаньте, Оскар, — укоризненно сказал Конан Дойл, — не стоит шутить на такие темы.
— А я и не шучу, — заявил Оскар. — Если мисс Сазерленд стремится к бессмертию, но обычные пути для нее закрыты, возможно, ей следует подумать об убийстве. В конце концов, кого будут помнить через сто лет? Лорда Розбери?[45] Генри Ирвинга? Сэра Джона Миллеса? Или Джека Потрошителя?
— О, мистер Уайльд, какой вы удивительный человек! — радостно воскликнула Вероника. — Почему вы здесь? Почему в трауре? Расскажите об убийстве, которое вы расследуете. Расскажите всё, пожалуйста.
Фрейзер тщетно пытался протестовать. Конан Дойл беспомощно пробормотал какие-то возражения — без малейшего результата. А я стоял в стороне, потягивая шампанское, и мое сердце переполняло восхищение. Оскар завладел нашим вниманием и рассказал мисс Сазерленд свою историю — точнее, нашу: историю убийства Билли Вуда.
Несмотря на вмешательство детектива и доктора, Оскар не упустил ни одной существенной детали. Когда он завершил свой рассказ, мисс Сазерленд, которая слушала его с напряженным вниманием, спросила:
— Этот юноша, Билли Вуд, он вам нравился, мистер Уайльд? Вы говорили, что он обладал талантом, молодостью и красотой…
— Он был гением, мисс Сазерленд, — перебил ее Оскар. — Красота — один из видов Гения, она выше Гения, ибо не требует понимания. Она великое явление окружающего нас мира, как солнечный свет или весна, или отражение в темных водах серебряной луны. Не вызывает ни малейших сомнений, что красота неоспорима. Она имеет высшее право на власть и делает принцами тех, кто ею обладает.[46] Билли Вуд был принцем.
— Но вам он был близок, мистер Уайльд? — повторила Вероника свой вопрос. — Вы говорите о красоте как об абстрактном понятии, и ваши слова меня озадачивают. Несмотря на ваш торжественный тон, мне не совсем понятно, действительно ли вы любили этого юношу.
— В наше вульгарное время, мисс Сазерленд, — с улыбкой ответил Оскар, — неразумно открывать свое сердце миру. Мы все вынуждены носить маски, не так ли?
Эйдан резко изменил характер разговора.
— Так или иначе, — сказал он, собирая опустевшие бокалы на поднос, — Оскар решил пропустить мимо ушей наши советы. Он хочет продолжать расследование и полон решимости довести дело до конца, с нашей помощью или без нее.
— Я должен, — ответил Оскар. — И не только ради несчастного Билли. Не следует забывать, пока убийца на свободе, он — или она — может совершить новые преступления.
Глава 12
16 октября — 5 ноября 1889 года
— Вы действительно верите, что убийца может снова нанести удар? — спросил я моего друга, когда в тот же день мы с ним шли по набережной Челси в сторону его дома на Тайт-стрит.
— Да, это возможно, — ответил Оскар. — Более того, весьма вероятно. Редкие явления жизни остаются уникальными. Для большинства из нас — что бы мы ни делали — одного раза недостаточно. Поэт не пишет идеальный сонет, чтобы потом уйти на покой. Пьяница никогда не удовлетворится единственным стаканчиком вина. Однажды вкусив запретный плод, грешник неизбежно стремится к новым грехам.
— Но если убийца такой человек, как О’Доннел…
— Убийца совсем не похож на О’Доннела, Роберт, — перебил меня Оскар. — Если бы я обнаружил Билли избитым до смерти в одном из переулков Бродстэрса, то мог бы поверить, что это сделал жестокий пьяница О’Доннел или кто-то вроде него. Но убийство Билли совершено не под влиянием момента и не могло быть случайным проявлением одурманенного сознания. Преступление, с которым мы с вами столкнулись, тщательно продумано и осуществлено. Я нашел Билли в комнате на верхнем этаже, в окружении свечей, он лежал на спине со сложенными на груди руками, как на катафалке… В смерти несчастного Билли было нечто формальное или даже ритуальное.
— Вы хотите сказать, что это жертвоприношение? — в изумлении спросил я.
— И если дело обстоит именно так, — подхватил Оскар, — то о скольких жертвенных агнцах, убитых аналогичным образом, нам еще неизвестно?
Он замолчал и остановился, глядя на темную поверхность Темзы. Наступило время прилива, но вода оставалась спокойной.
— Завтра, я намерен предпринять печальное путешествие по моргам и покойницким столицы, — сказал он. — Насколько мне известно, всего их тридцать семь. Быть может, в каком-то из них, среди неопознанных трупов, я найду тело Билли Вуда. И — кто знает? — возможно, увижу трупы других молодых людей, убитых таким же способом.
— Тридцать семь моргов и покойницких… — повторил я.
— Да, Роберт, смерть повсюду. Только из реки за год вылавливают сотню безымянных тел.
— Но у вас уйдет несколько месяцев на посещение всех тридцати семи моргов.
Он покачал головой.
— Недель, а не месяцев, — возразил Оскар. — За день я намерен побывать в трех моргах. Это необходимо сделать, у меня нет выбора.
— А вы не можете отправить туда своих «шпионов»? — спросил я.
— Нет, — с улыбкой ответил он. — Я должен сделать это сам. Мне известно, как выглядел Билли, а моим «шпионам» — нет. Я спрашивал у миссис Вуд, но у нее нет фотографий Билли, даже детских. Таким образом, отыскать его тело может лишь тот, кто лично его знал.
— Я пойду с вами, Оскар, — заявил я. — С какого морга начнем?
Он рассмеялся, отвернулся от реки и положил руку мне на плечо.
— Вы очень добры, Роберт, но мертвых я предпочитаю навещать в одиночестве. Эта печальная работа подходит моему возрасту и расположению духа. А пока я буду занят поисками тела Билли Вуда, советую вам начать осаду сердца мисс Сазерленд. Не сомневаюсь, что от этого вы получите куда больше удовольствия.
