— А шрам ты тоже заработал в армии?
Скай посмотрел на выпуклый, рваный шрам, рассекавший его бедро. Хорошо обученные хирурги попытались сделать его не таким заметным, но шрам все равно выглядел так, словно кожу вспороли старой, ржавой открывалкой, а затем зашили колючей проволокой.
— Я должен был тебя предупредить.
— Тебе неприятно говорить об этом?
Скай потер между пальцами мочку ее уха. Она была восхитительно мягкой, как и вся Берри.
— Афганистан, — коротко сказал он. — Мы были прикомандированы к отряду полиции, чтобы оказывать помощь в случае необходимости, но при этом не дразнить врага. Только талибам, наверное, забыли об этом сообщить. Мои ребята пришли в дом к парню, который работал у нас переводчиком, чтобы обсудить безопасность местной школы. Это была ловушка. Переводчик оказался талибом. А эти парни готовы на все, чтобы победить. В общем, вышла кровавая мясорубка. Мы убили их всех. Двух женщин. Одного ребенка, который выглядел лет на тринадцать. А из нашей группы выжили только я и еще один парень. Насколько я слышал, он все еще не оправился от психического расстройства. — Скай оторвал взгляд от мочки уха Берри и посмотрел девушке в глаза. — А мне повезло.
— Шрам болит?
— Иногда напоминает мне о своем присутствии. Но не очень часто. — Скай лукаво улыбнулся. — И совсем перестает болеть, если его погладить.
— А если его поцеловать?
Не дожидаясь ответа, Берри спустилась ниже, легонько провела кончиками пальцев по шраму, потом от колена к мошонке, а потом повторила этот путь губами, покрывая тело Ская легкими поцелуями. Он нежно дотронулся рукой до ее волос. Скай не собирался удерживать Берри, просто это было очень здорово — знать, что его израненное тело не вызывает у нее отвращения.
А губы Берри между тем переместились на его возбужденную плоть. И когда она взяла в рот головку его члена, все тело Ская запело.
— О боже! — он запустил руку в волосы Берри и потянул наверх. — Остановись, девочка!
Он легонько тянул ее за волосы вверх, пока снова не оказался с ней нос к носу. На лице Берри застыло растерянное выражение. Кажется, поведение Ская немного ее задело.
Скай провел пальцем по ее губам.
— Я очень хочу, чтобы ты сделала это, видит Бог. Это чертовски приятно, и через пять минут я наверняка крепко пожалею, что тебя остановил. Но ты должна знать кое-что.
— Что же? — смущенно спросила Берри.
— Я никуда отсюда не уеду.
— Что?
Берри явно ничего не понимала.
— Я не уеду из Меррита. Я приехал сюда, чтобы остаться. Многие удивляются, почему я здесь поселился. Про меня говорят, что мне не хватает честолюбия, раз я готов похоронить себя в этой дыре. Может быть, в какой-то степени они правы. Но главная истина в том, что, когда я оставил армию, я чувствовал себя смертельно усталым от вида крови и смерти, я устал смотреть, как люди умирают, и умирают в жестоких муках. Я хотел стать полицейским, я мечтал об этом всю мою жизнь, но меня не привлекала работа в большом городе, где жестокость встречается каждый день.
— Жестокость может проявиться везде, — сказала Берри, имея в виду Старкса.
— Да, но не как обыденное повседневное явление. Последние несколько дней стали исключением. А моя обычная работа состоит в том, чтобы поддерживать закон и порядок. Я делаю доброе дело. Конечно, мне приходится сажать нарушителей в тюрьму. Приходится врываться в наркопритоны. И иногда в результате этих рейдов бывают жертвы. Но мне не приходилось убивать женщину только из-за того, что иначе она убьет меня. Не приходилось взрывать парня, который еще слишком молод, чтобы бриться.
— Но это была…
— Война. На другом конце света. Я понимаю это. Но почитай газеты, Берри. Послушай новости. Я хочу быть там, где меньше шансов, что придется кого-то убивать. Я, может быть, — может быть, — подумаю о том, чтобы выставить свою кандидатуру на выборах, когда Драммонд уйдет в отставку. Но пост шерифа — самый высокий пост, который я готов занять. Я не хочу, чтобы ты приняла наши отношения близко к сердцу, а потом обнаружила, что я вовсе не такой, каким тебе показался, и не такой, каким ты хотела бы меня видеть.
Берри улыбнулась, но улыбка ее не была насмешливой.
— Как забавно, — сказала она.
— Мне так почему-то не кажется.
— Нет, действительно забавно. Вчера вечером мне практически то же самое сказал Додж.
— Боже правый, я начинаю говорить, как Додж?!
Берри повернулась к нему и пристроилась поудобнее.
— Они с мамой провели прошлую ночь вместе, — почти шепотом сообщила Берри.
— Думаю, не в первый раз.
— Он — мой отец.
— И как давно ты это знаешь?
Берри удивленно посмотрела на Ская.
— Так ты знал?
— Догадался.
— Но как?
— То, как он смотрит на твою мать, на тебя, не соответствует его образу в целом. Всех остальных на этой планете Додж с трудом переносит. Но вы с Кэролайн ему небезразличны. И это бросается в глаза. Было не так уж сложно выяснить причину.
Берри пересказала Скаю историю, рассказанную ей Доджем накануне вечером.
— Мне жаль Доджа, — закончив, сказала она. — Он совершил чудовищную ошибку. Но ведь он расплачивался за нее целых тридцать лет. Слишком долгое наказание за один проступок. И мне жаль маму. Додж был любовью всей ее жизни. А жить пришлось без него.
— А как насчет тебя?
— Что насчет меня?
— Додж уехал. Кэролайн отпустила его. И ты простила их за выбор, который они сделали?
— Да. Они оба были правы и не правы одновременно.
— Хмм…
Приподнявшись на локте, Берри заглянула Скаю в лицо.
— Это было весьма красноречиво. Так что ты хотел сказать?
— Вы с Доджем очень похожи.
— Оба с плоской грудью.
Скай улыбнулся, но не позволил себя отвлечь.
— Конечно, я подумал не об этом.
— Тогда ты подумал о том, что мы с ним оба — хорошие манипуляторы? Что я вслед за своим отцом использовала неэтичные методы профессионального роста, которого готова была добиться любой ценой?
— Я хотел сказать, — стараясь не обращать внимания на провокации Берри, произнес Скай, — что вы оба готовы простить кого угодно, но только не себя самих.
Берри внимательно посмотрела ему в глаза, обдумывая сказанное.
— Возможно. И поэтому мне кажется, что я никогда не прощу себя за то, что сделал со своими жертвами Орен.
— Ты не должна винить себя в том, что он спятил. Когда кто-то слетает с катушек, то потом, когда начинаешь изучать его дело, удивляешься чаще всего только одному — и как это не случилось с ним раньше. В том, что произошло, нет твоей вины.
— Я рада, что ты так считаешь.
— Это не просто разговор в постели после секса, Берри. Я действительно так думаю. Все ваши дела в
