ПОЯВЛЮСЬ там с этим мерзким грязным мешком за спиной? да еще и начну доставлять газеты, полные рекламных объявлений?
меня высадили на моем углу. очень знакомый пейзаж, в самом деле. вот цветочная лавка, вот бар, вот заправочная станция, всё… за углом – мой маленький домишко, и Кэти спит в своей теплой постельке. даже собака спит. что ж, воскресное утро, подумал я. никто меня не увидит. спят допоздна. пробегу по этому проклятому маршруту. и я побежал.
я промчался по двум улицам очень быстро, и никто не заметил великого человека, породистого обладателя мягких белых пальцев и огромных душевных очей. наверняка мне сойдет это с рук.
потом – на третью улицу. все шло хорошо, пока я не услышал голосок маленькой девочки. она стояла у себя во дворике. годика 4.
– эй, мистер?
– э-э, да? девочка? что такое?
– а где ваш песик?
– о, хаха, он еще спит.
– а-а…
я всегда выгуливал собаку по этой улице. там есть незастроенный участок, на котором он постоянно срет. это-то все и решило. я закинул оставшиеся газеты на заднее сиденье брошенной автомашины возле шоссе. машина сидела так много месяцев, колес уже не осталось. я не знал, что это означает. газеты упали на пол. потом я свернул за угол и зашел в свой дом. Кэти еще спала. я разбудил ее.
– Кэти! Кэти!
– о, Хэнк… все в порядке?
пес выбежал, и я его погладил.
– ты знаешь, что СДЕЛАЛИ эти сукины дети?
– что?
– дали мне мой собственный район, чтоб я в нем газеты разносил!
– о. что ж, это не очень красиво, но не думаю, чтобы народ тут был против.
– ты что – не понимаешь? да я же себе тут РЕПУТАЦИЮ построил! я жулик! я не могу позволить, чтобы меня тут видели с мешком говна за спиной!
– ох, я не думаю, чтоб у тебя такая уж РЕПУТАЦИЯ тут была! это ты просто себе вообразил.
– слушай, ты меня тут что – говном кормить собираешься? ты-то задницу в теплой постельке парила, пока я тусовался с толпой хуесосов!
– не сердись. мне надо пописять. подожди минутку.
я ждал снаружи, пока она сонно, по-женски мочилась. господи, как же они МЕДЛЕННО! пизда – очень несовершенная мочеиспускательная машина. член ее побивает только так.
Кэти вышла.
– пожалуйста, не беспокойся, Хэнк. я надену свое старое платье и помогу тебе разнести газеты. закончим быстро. люди допоздна спят по воскресеньям.
– но меня уже УВИДЕЛИ!
– тебя уже увидели? кто тебя видел?
– эта маленькая девочка из коричневого дома с сорняками на улице Вестморлэнд.
– ты имеешь в виду Майру?
– не знаю я, как ее зовут!
– ей всего 3 годика.
– не знаю я, сколько ей лет! она спросила про песика!
– что там еще с песиком?
– она спросила, ГДЕ он!
– пошли. я помогу тебе избавиться от этих газет.
Кэти уже влазила в старое драное платье.
– я уже от них избавился. все кончено. я вывалил их в ту брошенную машину.
– а тебя не поймают?
– ЕБАТЬ ИХ В РОТ! какая разница?
я зашел на кухню и взял себе пиво. а когда вернулся, Кэти снова лежала в постели. я сел в кресло.
– Кэти?
– у?
– ты просто не представляешь себе, с кем ты живешь! во мне – порода, настоящая порода! мне 34 года, но я ни разу не работал больше 6-7 месяцев кряду с тех пор, как мне исполнилось 18. и никаких денег. посмотри на мои руки! да у меня руки как у пианиста!
– порода? ПОСЛУШАЛ бы ты себя, когда ты пьяный! ты ужасен, ужасен!
– ты опять какое-то говно завариваешь, Кэти? да я тебя в мехах держу и стопроцентной пробе с тех самых пор, как откопал в этой рюмочной на Альварадо-стрит.
Кэти не ответила.
– фактически, – сообщил я ей, – я – гений, только никто этого, кроме меня, не знает.
– готова в это поверить, – ответила она, снова зарылась в подушку и уснула.
я допил пиво, открыл еще одно, затем прошел три квартала и сел на ступеньки закрытого гастронома, где, по утверждению карты, меня должны были подобрать. я просидел там с 10 утра до половины третьего. было скучно, сухо, глупо, мучительно и бессмысленно. в 2.30 приехал этот вонючий грузовик.
– эй. приятель?
– умм?
– ты уже закончил?
– умм.
– быстрый ты!
– ага.
– я хочу, чтобы ты помог тут одному парню закочить маршрут.
ох, блядь.
я залез в кабину, а потом он меня высадил. вот этот самый парень. он ПОЛЗАЛ. он кидал каждую газету с великим тщанием на каждое крыльцо. каждое крыльцо удостаивалось его собого внимания. и он, казалось, получал от своей работы удовольствие. оставался один квартал. я закончил эту бодягу за 5 минут. потом мы сидели и ждали грузовика. целый час.
нас отвезли обратно в контору, и мы снова расселись по школьным стульчикам.
затем вошли два сопляка с банками пива в руках. один выкликал имена, другой вручал каждому деньги.
на доске за спинами у сопляков мелом было накарябано:
”ЛЮБОЙ, КТО ПРОРАБОТАЕТ НА НАС 30 ДНЕЙ ПОДРЯД НЕ ПРОПУСТИВ НИ ДНЯ ПОЛУЧИТ БЕСПЛАТНО КОМИССИОННЫЙ КОСТЮМ.”
я наблюдал, как каждому вручают его деньги. это не может быть правдой. ПОХОЖЕ БЫЛО, что каждому отсчитывают по три однодолларовых банкноты. в то время по закону минимальным уровнем зарплаты был доллар в час. я уже стоял на том углу в 4.30 утра, сейчас на часах 4.30 пополудни. по мне, так это 12 часов.
мое имя назвали одним из последних. наверное, 3-им с конца. ни одна бичевская рожа не подняла шума. брали свои 3 бакса и шли прочь.
– Буковски! – завопил сопляк.
я подошел. другой сопляк отслюнил 3 очень чистеньких и хрустящих Вашингтона.
– слушайте, – сказал я. – вы что, парни, понятия не имеете, что существует закон о минимальной заработной плате? доллар в час.
сопляк поднес ко рту пиво.
– мы высчитываем за транспорт, завтрак и так далее. мы платим только за среднее рабочее время, которое по нашим расчетам составляет примерно 3 часа.
– я потратил на вас 12 часов своей жизни. а теперь мне еще придется ехать автобусом до центра,
