Антон с Ларисой оторопело переглянулись, после чего девушка уверенно подхватила:
С утра в лучших традициях новогодних праздников доедали остатки пиршества и чуточку похмелились вином из другой банки.
— Мне батя всегда говорил: с утра, если бодун, никогда пива не пей, а выпей лучше сто граммов водочки, но не больше! — поучал Антон камерунца.
— А я бы пивка холодного выпил, — размечтался Фрэнсис. — Помню, в Париже на бульваре Монпарнас есть бар «Ля Марине», мы с парнями любили туда забрести… В карте напитков там указано сто сорок марок пива из почти сорока стран!
— И что пил? — с неподдельным интересом спросил Антон.
— Лучшее пиво в мире — светлый «Пльзенский Праздрой».
— Эх… — Антон вздохнул. — Пиво вроде и варить-то несложно, но поди узнай, как именно… Всё, хватит о грустном. Пошли за дровами, пока Ларка нас ухватом не погнала.
— Я как раз собиралась, — угрожающе сказала из-за своей занавески Лариса.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Как ни жалка твоя жизнь, гляди ей в лицо и живи ею; не отстраняйся от нее и не проклинай ее. Она не так плоха, как ты сам. Она кажется всего беднее, когда ты всего богаче. Придирчивый человек и в раю найдет, к чему придраться. Люби свою жизнь, как она ни бедна.
Роды начались в самый неподходящий момент.
Насколько Антон понимал по своим зарубкам и прикидкам, стоял февраль. Он выглянул в окно. Градусник показывал минус двадцать четыре, ярко светило солнце, через дворик проскакал крупный заяц, на несколько мгновений встав столбиком и посмотрев на дом.
— Иди уже, дичь, — благосклонно велел Антон, словно заяц мог его слышать.
Фрэнсис как раз отправился проверять силки и, вполне возможно, принесет сейчас такого же. Антон же скрашивал себе и Ларисе время тем, что читал вслух потрепанную книжечку «Животный мир Новосибирской области».
— Из позвоночных в Новосибирской области встречаются тридцать два вида рыб, земноводных — семь, пресмыкающихся — четыре, птиц — двести сорок семь, млекопитающих — семьдесят восемь видов. Это, наверное, до фига, слышь, Ларис?
Лариса не отзывалась, и Антон продолжал:
— Наиболее ценными обитающими в реке Оби породами рыб считаются осетр, нельма, сырок, муксун, стерлядь. В других реках и озерах — обычные щука, чебак, язь, ерш, гольян, карась, окунь. Из акклиматизированных ценных пород промысловыми стали лещ, сазан, судак, пелядь. Блин, а мы одних карасей хаваем… Пелядь я помню, она жирненькая такая, под пиво… Да и судак вяленый… А вот из земноводных в области обитают обыкновенный тритон, лягушки, жабы и другие. Имеются также немногочисленные рептилии: ящерица прыткая и живородящая, уж обыкновенный, гадюка. Богат и разнообразен класс птиц. Среди них — глухарь, тетерев, рябчик, журавли, кулики, водоплавающие, выпь, серая цапля. В области обитают дневные хищники и совы. На территории области обитают также многие виды млекопитающих. Распространены крупные парнокопытные: лось, косуля, северный олень. Хищные: бурый медведь, с ним мы знакомы, хорошо, что уснул, не бродит больше… волк, лиса, рысь, росомаха, колонок, горностай, соболь, степной хорь. Грызуны: белка, сурок, хомячки, мыши, бобр речной. Зайцеобразные: заяц-беляк и заяц-русак… Во, сейчас один как раз через двор пробегал, жирный такой!
И тут из-за занавески послышалось:
— Антоша…
— Чего? — рассеянно отозвался Антон.
— Антоша… Кажется, у меня воды отошли…
— Какие воды? — не понял Антон, захлопывая книгу.
— Какие-какие… Обычные, околоплодные! Рожаю я, дурак! Не понимаешь, что ли?
Антон вскочил и заметался по комнате. Сунулся было к Ларисе, потом отшатнулся — а ну как нельзя смотреть, может, стесняется…
— Лар, может, воду вскипятить? Нет, я сейчас Фрэнсиса позову, погоди…
Он рванулся к дверям.
— Да погоди ты! Фрэнсис и сам придет, я же не помираю… А воду вскипяти. Остальное у меня уже готово давно, тряпки и прочее… И не суйся пока ко мне. Ох-х…
— Что, плохо?
У Антона затряслись руки. А если осложнение? А если разрывы, бывают у рожениц какие-то разрывы, их еще зашивают… Чем зашивать? Иголкой и ниткой? Леской? Блин, а если ребенок ногами пойдет? А если… А если двойня?! Черт! Черт!
Лариса продолжала стонать, периодически глубоко втягивая воздух сквозь зубы. Антон сунул к огню оба наличных чайника, достал из буфета последнюю, резервную бутылку водки, хранившуюся для стерилизационных и обеззараживающих целей, снова побегал туда-сюда по комнате. Схватил оцинкованное корыто, чуточку поржавевшее, но воду все равно державшее, плеснул туда ковшик воды, ополоснул — новорожденного вроде купать надо… Ну где же этот чертов камерунец? Часа полтора уже, как ушел!
— Ножик, — крикнула Лариса в перерыве между стонами. — Ножик, который с черной ручкой, он поострее! Положи поближе!
Антон с грохотом выдвинул буфетный ящик с вилками-ложками, принялся рыться там, порезался, облизал палец. Нашел просимое, повертел в руках — может, его прокалить на огне? Вроде в книжках так делали… Ладно, скажут — прокалим, решил он и положил ножик рядом с бутылкой водки.
Лариса громко вскрикнула и подозрительно затихла.
— Лар… — испуганно окликнул ее Антон. — Лара-а! Ты живая?
Молчание.
— Лар!!!
— Живая… Ножик давай, скорее!
