Кэндес Бушнелл
Дневники Кэрри
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Принцесса с другой планеты
Говорят, что за одно лето может произойти масса вещей.
Или не произойти ничего.
Сегодня мой первый день в выпускном классе, но мне кажется, что я совсем не изменилась с прошлого года, как и моя лучшая подруга Лали.
— В выпускном классе нам нужно наконец начать с кем-нибудь встречаться, — говорит Лали, заводя двигатель своего красного пикапа, который ей достался от одного из старших братьев.
— Что за чушь! — Я открываю дверь и забираюсь в машину. Мы собирались обзавестись бойфрендами еще в прошлом году, но у нас ничего не вышло. — Может, стоит забить на всю эту историю с парнями? — Я укладываю свои книги на заднее сиденье и прячу письмо из летней школы в учебник по биологии, где, как мне кажется, оно не сможет причинить мне неприятностей. — Мы и так знаем всех парней в нашей школе, и ни один из них нам не нравится. Ты что, забыла?
— На самом деле не всех! — говорит Лали, оборачиваясь назад и переключая рычаг передач на заднюю скорость. Из всех моих подруг Лали — лучший водитель. Дело в том, что ее отец — полицейский, и он настоял на том, чтобы она научилась водить, когда ей было еще двенадцать. — Я слышала, у нас новый ученик, — говорит она.
— И что?
Последний новенький, который, пришел в нашу школу, оказался укурком и все время ходил в одной и той же одежде.
— Джен Пи говорит, что он симпатичный, действительно симпатичный.
— Ага. Джен Пи, была главой фан-клуба Донни Осмонда в шестом классе. — Если он действительно симпатичный, то достанется Донни ЛаДонне.
— У него какое-то странное имя, — продолжает Лали. — Себастьян как-там-его. Себастьян Литтл, что ли?
— Себастьян Кидд? — Моя челюсть так и отвисла от изумления.
— Точно, — говорит она, въезжая на парковку старшей школы. Она смотрит на меня подозрительно: — Ты его знаешь?
Я в замешательстве: пальцы крепко сжимают дверную ручку, а сердце готово выпрыгнуть наружу, например, через рот, если я его открою, чтобы что-то сказать. Поэтому я просто трясу головой в ответ.
Мы проходим через главный вход, когда Лали обращает внимание на мои ботинки. Они из белой лакированной кожи и на одном носке немного потрескались, но это раритетные модные туфли начала семидесятых. Я считаю, что эти туфли прожили гораздо более интересную жизнь, чем я.
— Брэдли, — говорит она, рассматривая мою обувь с презрением, — как твоя лучшая подруга, я не могу позволить тебе явиться в таких туфлях в первый день выпускного года.
— С лишком поздно, — радуюсь я. — Кроме того, должен же хоть кто-то как следует встряхнуть это место.
— Не меняйся. — Лали складывает пальцы в форме пистолета, целует воображаемое дуло и направляет его на меня. Совершив ритуал, она идет к своему шкафчику.
— Удачи, Ангел, — говорю я.
Меняться. Ха. У меня не так много возможностей для этого. Особенно после письма.
Я получила письмо в прошлый вторник. Я перечитала его раз пятнадцать, чтобы удостовериться, что я правильно все понимаю, а затем была вынуждена смириться. Не то чтобы я думала, что я очень талантлива, но один раз в жизни я надеялась, что да, я талантлива.
И все же я никому об этом не рассказала. Я даже никому не говорила, что подала заявку, в том числе моему отцу. Он закончил Брауновский университет и ожидал, что я последую за ним. Он думает, что из меня выйдет хороший научный работник, ну а если я не смогу посвятить себя естественным наукам, но всегда будет возможность переключиться на биологию и изучать жучков.
Я уже на полпути из холла, когда замечаю Синтию Вианде и Тимми Брюстера — золотую парочку школы Каслбери. Тимми — центровой в баскетбольной команде и не отличается особым умом. Синтия же президент выпускного класса, глава комитета по организации выпускного бала, почетный член Национального общества почета[1] и получила все значки скаутских организаций для девочек к тому времени, когда ей исполнилось десять. Она и Тимми встречаются три года. Я стараюсь не обращать на них особого внимания, но по алфавиту моя фамилия идет прямо перед фамилией Тимми, поэтому мой шкафчик находится рядом с его. А еще мне приходится сидеть рядом с ним на школьных собраниях, так что я вынуждена постоянно встречаться с ним — и, конечно, с Синтией.
— Не строй на собрании глупых рож, — ругается Синтия. — Это очень важный для меня день. И не забудь об ужине у папы в субботу.
— А что насчет моей вечеринки? — возмущается Тимми.
— Ты можешь устроить ее в пятницу вечером, — огрызается Синтия.
Наверное, в Синтии где-то глубоко внутри живет хороший человек, но если это и так, то я его никогда не видела.
Я так резко открываю дверь моего шкафчика, что Синтия неожиданно поднимает глаза и замечает меня. Тимми переводит на меня отрешенный взгляд, словно не имеет ни малейшего представления, кто я такая, но Синтия слишком хорошо воспитана, чтобы вести себя так же.
— Привет, Кэрри, — говорит она так, как будто ей не семнадцать лет, а все тридцать.
Меняться. Довольно сложно добиться успеха в этом маленьком городе.
— Добро пожаловать в чертову школу, раздастся позади меня голос. Это Уолт. Он встречается с еще одной моей лучшей подругой — Мэгги. Уолт и Мэгги вместе два года, и мы трое составляем отличную компанию, которая почти никогда не расстается. Это звучит, конечно, странно, но Уолт похож на девочку: с ним можно вести себя совершенно естественно и говорить о чем угодно.
— Уолт, — обращается к нему Синтия, — мужчина ты или нет, я хочу это знать.
— Если ты хочешь позвать меня в комитет по подготовке к выпускному балу, то мой ответ — нет.
Синтия пропускает мимо ушей шутку Уолта.
— Это касается Себастьяна Кидда. Он действительно возвращается в Каслбери?
Неужели опять! Мой мозг среагировал на это имя и послал сигнал нервным окончаниям, которые вспыхнули, как новогодняя елка.
— Так говорит Дорин.
Уолт, пожимает плечами так, словно ему на это наплевать. Дорин — это мать Уолта и школьный психолог в старшей школе Каслбери. Она заявляет, что знает все, и с удовольствием делится своей информацией с Уолтом — хорошей, плохой и временами совершенно неправдоподобной.
— Я слышала, его выгнали из частной школы за то, что он распространял наркотики, — говорит Синтия. — Мне нужно знать, если у нас скоро появится проблема.
— Не имею ни малейшего представления, — говорит Уолт, одаривая ее невероятно фальшивой улыбкой. Уолт считает Синтию и Тимми практически такими же надоедливыми, какими они кажутся мне.
