специальный правительственный лагерь в Вашингтон. И неожиданно я понимаю, что очень рада за нее. Я подпрыгиваю, обнимаю ее и качаю на стуле, словно маленький ребенок получивший подарок на Рождество. Я не знаю, почему это так важно для меня. Это ведь всего лишь парень. Но тем не менее.
— Как его зовут?
— Дэнни. — Она отводит глаза и задумчиво улыбается, как будто прокручивает в голове какое-то известное только ей кино. — Он из Вашингтона. Мы вместе курили марихуану и…
— Подожди минутку. — Я опираюсь о стол руками. — Марихуану?
— Мне рассказала о ней моя сестра, Кармен. Она говорит, что травка помогает расслабиться перед сексом.
Кармен на три года старше Мыши и самая правильная девушка, которую я когда-либо видела. Она даже летом носит колготы.
— Какое отношение Кармен имеет к тебе и Дэнни? Она что, курит марихуану и занимается сексом?
— Послушай, Брэдли. Даже умные люди занимаются сексом.
— Ты имеешь в виду, что нам тоже нужно заниматься сексом?
— Говори за себя.
Вот это да! Я забираю у Мыши ее учебник по математическому анализу и громко захлопываю его:
— Послушай, Мышь. О чем ты говоришь? У тебя был секс?
— Ну да. — Она кивает головой, как будто для нее это ничего не значит.
— Как это ты уже занималась сексом, а я нет? Предполагалось, что для тебя на первом месте учеба. Предполагалось, что ты изобретешь лекарство от рака, не делая это на заднем сиденье какой-то машины, наполненной дымом марихуаны.
— Мы делали это в подвале дома его родителей, — говорит Мышь, забирая назад свою книгу.
— Ты делала это? — Я пытаюсь представить Мышь раздетой в кровати с каким-то парнем в сыром подвале. И не могу.
— Как это было?
— Подвал?
— Секс! — Я практически кричу, пытаясь вернуть Мышь с небес на землю.
— А, это. Хорошо. Действительно забавно. Но ты не можешь сразу начать получать удовольствие, над этим нужно работать.
— Правда?
Я подозрительно щурюсь. Я не понимаю, как мне следует воспринимать эти новости. Все лето, пока я писала какой-то глупый рассказ, чтобы попасть на глупый литературный семинар, Мышь теряла девственность.
— Как ты поняла, что нужно делать в первый раз?
— Прочитала книгу. Сестра сказала, что прежде чем переходить к практике, все должны прочитать учебное пособие, чтобы знать, чего ожидать, иначе можно очень сильно разочароваться.
Я задумалась, добавляя книгу о сексе к образу Мыши и Дэнни, занимающихся этим в подвале дома его родителей.
— Как ты думаешь, ты собираешься… продолжать?
— О да! — говорит Мышь. — Он будет учиться в Йеле, как и я.
Она улыбается и возвращается к учебнику по математическому анализу, как будто тема нашего разговора исчерпана.
— Эммм.
Я складываю на столе руки. Хотя, наверное, все это не лишено здравого смысла: Мышь такая организованная, неудивительно, что она начала постигать романтическую сторону жизни, встречаться с парнем и заниматься сексом к тому времени, как ей исполнилось восемнадцать.
Тогда как мне просто нечего было постигать.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Двойные проблемы
— Я не знаю, как смогу закончить этот год. — Мэгги достает пачку сигарет, которую она стянула у матери, и чиркает зажигалкой.
— Угу, — отвечаю я, но мои мысли витают где-то далеко. Я до сих пор не могу прийти в себя от новости, что Мышь занимается сексом. Что, если все уже занимаются сексом?
Чушь какая-то. Я рассеянно беру номер «Мускатного ореха» и читаю прямо-таки кричащий заголовок: «В кафетерии появился йогурт». Я закатываю глаза в шоке от того, что печатают в этой газете, и побыстрее откладываю ее в сторону. Мне кажется, что за исключением той горстки людей, которые выпускают «Мускатный орех», других читателей у него быть не может. Хотя кто-то же оставил его на старом столике в помещении бывшего коровника, который находится рядом со школой. Этот стол стоит здесь уже целую вечность. Он весь исцарапан инициалами влюбленных, годами выпусков и общими мнениями, о старшей школе Каслбери, которые сводятся к тому, что это полный отстой. Учителя никогда сюда не заходят, поэтому это место стало неофициальной зоной для курения.
— По крайней мере, в этом году у нас будет йогурт, — говорю я, даже не задумываясь над разговором. Что, если я никогда не буду заниматься сексом? Что, если я погибну в автокатастрофе еще до того, как у меня появится шанс переспать с кем-нибудь?
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Мэгги.
Итак, мне кажется, я догадываюсь, о чем после моей дурацкой фразы о йогуртах пойдет речь — о проблеме стройности. Мэгги скажет, что она думает, что она толстая, я отвечу, что, на мой взгляд, у меня фигура, как у парня. Мэгги помечтает о том, чтобы ей быть такой же, как я, а я — о том, чтобы стать похожей на нее. И этот разговор будет совершенно бессмысленным, потому что все равно ничего не изменится. Наши фигуры останутся прежними, а мы только будем корить себя за то, что не можем ничего изменить. Как и решение Нью Скул отказать мне в участии в семинаре.
Что, если есть парни, которые хотели бы заняться со мной сексом, а я просто слишком сильно этого боюсь и поэтому не обращаю на них внимания?
Как я и ожидала, Мэгги спрашивает:
— Я выгляжу толстой? Я ведь просто жирдяйка! Я чувствую, что это так.
— Мэгги, ты не толстая. — Мальчики истекают слюной по Мэгги с тех пор, как ей исполнилось тринадцать, но этот факт она, похоже, предпочитает игнорировать. Я осматриваюсь вокруг и в темноте, в дальнем конце коровника, вижу свет от горящей сигареты. — Здесь кто-то есть, — шепчу я.
— Кто? — Мэгги оборачивается как раз в тот момент, как из тени выходит Питер Арнольд.
Питер — второй самый умный мальчик в нашем классе и своего рода сопляк. Он был круглолицым: коротышкой с бледной кожей, но за лето с пим что-то произошло. Он подрос. И вероятно начал курить.
Питер — хороший друг Мыши, но я его практически не знаю. Когда дело касается дружбы, то мы все похожи на маленькие планеты с нашими собственными солнечными системами друзей. В моей системе есть Мышь, но нет Питера, зало он есть в системе Мыши. Если верить законам, то солнечные системы редко пересекаются, но иногда это происходит.
— Вы не против, если я присоединюсь? — спрашивает он.
— На самом деле против. У нас тут женский разговор.
Не знаю, почему я так веду себя с парнями, особенно с такими заучками, как Питер. Мне кажется, это одна из моих дурных привычек. Она даже хуже, чем курение. Но я не хочу, чтобы этот Питер портил наш разговор.
— Да нет, мы совсем не против. — Мэгги пинает меня под столом.
— Между прочим, я не думаю, что ты толстая, — говорит Питер.
Я ухмыляюсь, пытаясь перехватить взгляд Мэгги, но она смотрит, ну, конечно, на Питера. Мне ничего не остается, как тоже обратить внимание на него. У него отрасли волосы, и он избавился от большинства
