Мейрин немного помолчала, а потом подняла голову и посмотрела мужу в глаза.
— Что ж, все верно. Должна извиниться за то, что влезла не в свои дела. Ты прав: это не мое место.
В голосе ее сквозили печаль и разочарование.
— Ошибаешься, милая. — Юэн бережно приподнял пальцами подбородок. — Это твой дом и твой клан. Ты здесь полноправная хозяйка и располагаешь властью второго порядка, уступая только мне. Впереди долгие годы: успеешь привыкнуть, освоиться, навести собственные порядки и почувствовать себя настоящей госпожой. Не стоит спешить и пытаться за один день добиться того, на что требуется долгое время.
Мейрин молча кивнула.
— Ты замерзла. Пойдем домой, я тебя согрею.
Как он и ожидал, прозрачный намек заставил Мейрин нетерпеливо прижаться к его груди, и чтобы подтвердить свое намерение, Юэн накрыл губами ее холодные губы. Огонь и лед. Но уже в следующее мгновение Мейрин ответила на поцелуй пылко, искренне и самозабвенно. Да, во всем, что касается страсти, ученица оказалась смышленой и понятливой. В том числе и в искусстве смело пускать в ход язык. Ради таких поцелуев можно всю жизнь терпеть наивные обвинения в нарушении приличий.
— Пойдем скорее, — поторопил Юэн. — А не то овладею тобой немедленно, здесь и сейчас.
— Ты учитель греха, мой муж, — строго, неодобрительно ответила Мейрин.
Юэн хмыкнул и нежно потрепал возлюбленную по щеке.
— Возможно. Но и ты тоже далеко не святая.
Мейрин с аппетитом поглощала ужин, который заботливо принесла Мэдди, и смотрела на мужа.
Юэн лежал на кровати в обманчиво ленивой позе, вытянувшись, скрестив ноги и заложив руки за голову.
Куртку и рубашку он снял и остался в одних лишь узких бриджах. Что и говорить, зрелище не для слабонервных. Доедая жаркое, Мейрин внезапно вспомнила разговор Бертой и Мэдди и почувствовала, как заливается краской. Пришлось низко склонить голову, чтобы Юэн случайно не заметил ее румянца и не заинтересовался причиной смущения. Выдавать восхитительно неприличные фантазии не хотелось.
Но мысль уже прочно обосновалась в мозгу, и теперь Мейрин смотрела на супруга другими глазами, пытаясь решить, хватит ли мужества воплотить в жизнь советы старших подруг. Собственно, почему бы и не попробовать? Если Юэну удавалось ртом свести ее с ума, то, может, и у нее получится?
— Ну что, жена, готова? — лениво поинтересовался Маккейб.
Мейрин задумчиво посмотрела на пустое блюдо и встала. Да, настало время выяснить степень собственной смелости и… развращенности. Мысль рассмешила. Матушка Серинити пришла бы в негодование.
Чтобы не показаться излишне заинтересованной, она обстоятельно, не спеша, занялась подготовкой ко сну. Долго, медленно раздевалась и старательно складывала вещи — гораздо аккуратнее, чем обычно. Дважды метнула острый взгляд в сторону мужа и встретила блеск его потемневших от желания глаз.
Сняла платье, сорочку; обнаженной подошла — нет, подплыла к тазу с водой и принялась демонстративно обтираться влажным полотенцем. Специально повернулась к мужу боком, чтобы показать точеную фигурку, и услышала, как он шумно вздохнул.
Набравшись храбрости и окончательно утвердившись в принятом решении, отбросила полотенце и направилась к кровати.
— А ты все еще одет, муж, — промурлыкала она, останавливаясь рядом и глядя сверху вниз.
Да, Юэн до сих пор не снял бриджи, однако ткань не скрывала возбуждения. К тому же с каждой секундой напряжение заметно возрастало.
— Это легко исправить.
Он хотел подняться, однако Мейрин положила ладонь ему на грудь.
— Раздеть господина — долг жены.
Юэн послушно лег, а Мейрин занялась тесемками на его бриджах. Как только шнуровка немного ослабла, эрекция вырвалась на свободу. Нет, привыкнуть к гигантским размерам его мужского естества ей вряд ли когда-нибудь удастся. А уж о том, чтобы взять это орудие любви в рот, страшно было даже подумать. Как же так? Мэдди и Берта авторитетно утверждали, что многие женщины это делают.
Снять бриджи оказалась нелегко, но супруг с готовностью приподнял бедра и помог, не забыв при этом накрыть ладонями руки жены.
Он снова попытался встать, однако Мейрин не позволила, толкнула обратно и упала сверху — так, что ее губы замерли на расстоянии выдоха.
Склонилась ниже и поцеловала, наслаждаясь уже знакомым восхитительным вкусом. Ее ладони легли на широкую грудь мужа — мускулистую, рельефную. Пальцы осторожно коснулись застарелых шрамов, пригладили упругие волоски на груди. Плоские маленькие соски моментально ответили на ласку, и Мейрин снова к ним вернулась, удивленная и восхищенная сходством реакции.
— Что ты задумала, плутовка? — пробормотал Юэн.
Мейрин улыбнулась и принялась покрывать поцелуями его шею и грудь, постепенно спускаясь все ниже и ниже, как делал это он. Судя по внезапному напряжению, наслаждение оказалось острым.
— Есть одна теория, — пробормотала Мейрин, слегка помедлив над соском, а потом высунула язык и лизнула — раз и еще раз.
Юэн застонал.
— И в чем же заключается эта теория?
Мейрин уперлась руками в грудь мужа и языком провела прямую линию к забавной ямке пупка. Супруг зажмурился и прогнулся.
— В том, что мужчинам так же приятно, когда их целуют… там… как и женщинам, когда возлюбленный действует ртом и языком.
— Чертовски приятно!.. — выдохнул Юэн.
Мейрин храбро сжала мощный, горячий, готовый к атаке клинок и без опаски прикоснулась к нему губами.
Супруг уже напоминал страдальца, оказавшегося на грани жизни и смерти. Напрягся и прогнулся, как будто в столбняке. Пальцы лихорадочно сжали простыню. Да, кажется, ему действительно понравилось.
Вдохновленная успехом, Мейрин осмелела, приняла орудие любви глубже и легко втянула в рот.
— О Боже! — воскликнул Юэн. — Девочка, сжалься!
Она лишь улыбнулась и дотянулась пальцами до внезапно распухших шаров. Юэн дернулся и поднял бедра. Член окаменел — казалось, еще немного, и кожа не выдержит напряжения и лопнет. Он пульсировал в руке — твердый и в то же время шелковистый и гладкий, подобно стальному мечу в парчовых ножнах.
— Все, милая, больше не могу. Остановись, иначе выпущу тебе прямо в рот.
Мейрин чуть приподняла голову и посмотрела мужу в глаза. Ее густые черные волосы упали на лицо, и он бережно заправил прядь ей за ухо.
— А тебе хотелось бы выпустить мне в рот? — застенчиво поинтересовалась она.
— Спроси умирающего, хочет ли он жить.
Мейрин на миг отвлеклась, сжала ладонями потемневшее от страсти лицо мужа и поцеловала его в губы, а потом, дразня и волнуя, чувственно коснулась языком языка.
— Что ж, было бы интересно узнать, какой ты на вкус, — шепнула она.
Юэн положил ладони на жемчужную грудь, а едва возлюбленная отстранилась, приподнял голову и схватил губами сначала одну розовую вершинку, а потом и вторую. Мейрин уже и сама ослабела от желания. Колени задрожали, и она тяжело опустилась на супруга. Как же он умел соблазнять!
— Иди сюда, милая.
Юэн прижал Мейрин к себе, так что их горячие тела слились в единое целое. Благодарно поцеловал в губы, в лоб, в волосы.
Внезапно Мейрин вспомнились слова Мэдди о том, что удовлетворенный мужчина добр и сговорчив,
