уроки в школе и где я болтаюсь после комендантского часа. Ну, не умею я быть образцовой девочкой…
Как сейчас мама? Что чувствует человек, погруженный в искусственную кому?
Чужое имя
Маме пересадили почку, и, когда она придет в сознание, ничего ей про меня не расскажут, в конце концов, это я виновата, что так получилось, и больше никто. Потому что это меня понесло гулять за городским ограждением, а мать побежала меня искать. Я сто раз представляла себе, как она заглядывала в подвалы и подворотни, стояла возле ограждения жилой зоны и звала меня. Конечно, мать пропустила начало комендантского часа или просто не верила, что с наступлением темноты патрульные из сил самообороны стреляют на поражение без всякой проверки документов, и даже без предупреждения.
В общем, нам обеим повезло. Маме – что ее быстро нашли. На темной стороне «десятки» живут не такие уж скверные люди – жертве патруля всегда окажут хоть какую-то помощь. Но горстки контрабандного амфитамина и перевязочного пакета оказалось слишком мало. Нужна была сложная операция и новая почка – дорогая штука, и еще попробуй раздобудь! И даже когда я нашла, расплатиться было все равно нечем.
Теперь повезло уже мне: я разыскала одного уважаемого человека, владельца тотализатора, и стала уговаривать принять на меня ставки в ближайшей Игре. Хоть какие-то средства. Все знают, что я неплохо дерусь, но много ли найдется желающих ставить на девушку? Уважаемый сомневался, зато предложил мне компромисс. Лотерея выбрала имя девчушки, приходившейся дочкой его состоятельному знакомому. Человек был готов заплатить, чтобы избавить ребенка от Игры. Мы быстро договорились.
Хирургу отсчитали гонорар, маму прооперировали – я знаю, что она выздоровеет. Не сразу – через несколько месяцев, потом встретит кого-нибудь, выйдет замуж или усыновит сиротку…
Конечно, я была выше и старше настоящей Анны, но шулера тем и зарабатывают, что умеют обманывать людей, даже если эти люди – организаторы Игры! Не знаю как, но медицинскую карточку подменили, мне забрызгали ладони жидкой силиконовой смесью, на которую нанесли отпечатки пальцев девочки. Я назвалась чужим именем, прошла все положенные тесты, никто не заподозрил меня в подмене. Так я попала на Полигон.
Я прикрыла рот ладонью, тихонько всхлипнула, но Ник все равно услышал и обнял меня за плечи:
– Аня? Не плачь, успокойся…
Но я отодвинула его руку, встала и пошла к ледяным глыбам: выстрелов больше не слышно, а туман продолжает стоять тревожной пеленой и прячет от меня, что происходит на льду. Не может быть, чтобы все, все они утонули!
Они могли просто растеряться, заблудиться, потерять направление. Нам надо просто помочь им найти дорогу к материку. Вытираю слезы, иду к плоту:
– Ник? Не помнишь, кто забрал файер?
– Посмотри в рюкзаке у Лешки…
– Точно! Нашла! – Чиркаю спичкой и наблюдаю, как с шипением разгорается пламя. С белым, горящим шаром в руках забираюсь на ледяную глыбу и поворачиваюсь в сторону моря: в тумане прокатывается какое-то смутное движение, выползает смутная пугающая фигура, потом распадается на три части: Дан и Веник что-то тащат…
Я подбегаю к ним и понимаю: этот промокший смерзшийся мешок – Лешка. Склоняюсь над ним, хочу дотянуться до голубоватой вены на шее и пощупать пульс, но его щеки покрыты корочкой льда! Укладываем его на плотик рядом с Иришкой и просто сидим молча.
Веник и Ник жгут второй файер, бегают по берегу и зовут Алекса.
– Они его не найдут, – вздохнул Дан. – Только время теряем.
– Куда нам теперь торопиться?
– Надо убираться подальше, пока стоит туман и невозможно поднять вертолеты.
– Думаешь, нас будут искать?
– А ты не поняла? Нас уже ищут!
– Почему?
– Потому что погнали за нами целый ледокол!
– Зачем мы им? – устало вздохнул Веник. – На студии уже много лет все знают, что победители договорные. Но никого не убили, никто ни за кем не гоняется…
– Но мы еще весь Остров вместе с охраной в клочья разнесли!
– И что? Таких охранников никто за людей не считает, их даже в социальных базах данных нет, а если сосчитают, то будут долго думать, откуда они вообще взялись и что делали на Острове. – Веник вынул руку из перчатки и хмуро обкусывал ногти. – По-хорошему надо дотащиться до ближайшего пункта самообороны и сдаться. Почему мы должны отвечать за каких-то кретинов? Ничего нам не будет! Мы все – жертвы недобросовестных организаторов Игры!
Не знаю, кто как, но я – не жертва!
Мой мозг работает четко и ясно, как ледяной кристалл. Я только что поняла, почему за нами гонятся и не хотят оставить в покое. Это все из-за карты, точнее, из-за Острова, на котором много лет назад экспедиция из забытой страны нашла что-то важное. Если бы Лысый был здесь и сейчас, я могла бы его расспросить, что именно его просил выудить из музейного архива загадочный Аноним. Не удивлюсь, если у него такая же обаятельная улыбка, вальяжный вид, модное пальто, как у Господина Ведущего. И такие же широкие связи, которые позволяют вытащить человека из тюрьмы, чтобы гарантированно избавиться от него на Игре…
Ничего такого говорить вслух я, конечно, не стала – сейчас никто мне не поверит, а Данила еще и посмеется, что это мои глупые детские фантазии. Так и представляю, как он иронично скривит губы и спросит: «Анечка, ты заскучала без Господина Ведущего?»
Никита будет думать, что я – потерянный для общества уголовный элемент, если могу подумать такое про взрослого, солидного человека. Значит, мне надо поскорее добраться туда, где сохранились образованные люди, и разузнать, что за ценность представляют камни, которые мы прихватили в старой шахте. Значит, эта догадка останется только моей тайной. В конце концов, каждый человек имеет право хранить свой собственный секрет. Он придает мне силы и бодрости.
Отмерять километры по этой бесконечной белизне без цели и смысла было бы невозможно. Но теперь у меня есть цель.
Я хочу, чтобы Игра закончилась – раз и навсегда.
Когда стало ясно, что искать Лысого бессмысленно, мы пригорюнились и медленно двинулись в глубь материка. Если постараться, мы отыщем железную дорогу, ту самую, которую Никита видел со скалы в тренировочном центре. Сейчас неважно, куда она идет, – самое главное, мы доберемся до города, а там уже решим, как быть и что делать.
Снег под ногами стал рыхлым, под ним можно было откопать чахлые растения – наверняка Лешка знает, как они называются, но он лежит на плотике из спасательных жилетов с закрытыми глазами, молчит и не дышит. Никто из нас не решается сказать, что он умер, и бросить его здесь одного. Зато Иришку пришлось пристегнуть ремнем – чтобы не свалилась. Она дергается, хочет куда-то бежать и лепечет в бреду…
Мы понуро брели вперед, еще несколько часов туман оставался нашим союзником. Но потом даже он истончился и растаял.
Вдруг – как из ниоткуда – перед нами возникла высокая палка. Целое стройное дерево с обрубленными ветками. Палка обвязана выцветшими тряпочками. На верхушку был насажен череп рогатого зверя.
Мы остановились.
– Корова?
– Олень!
– Кошмар!
Но черепов не боюсь и решительно тычу носком ботинка в палку.
– Это костер! Давайте подпалим эту палку?
Еды у нас все равно никакой не осталось, но хоть обсохнем и погреемся.
– Знаешь, – кашлянул Дан, – лучше такие штуки не трогать…
– А что это?
