случалось, однако, что христиане, дабы выразить презрение к иудеям, открывали рядом свои публичные дома[285]. Великая французская революция раскрепостила евреев и в плане сексуальном: в IX году префект департамента Мозель писал в донесении властям, что они стали чаще посещать куртизанок и «веселые дома», причем в этих домах были в числе прочих проституток и еврейки[286]. В еврейских местечках Восточной Европы то там, то сям поселялась в хижине на окраине женщина дурного поведения лет тридцати. Такую женщину называли «онеттэт» — слово на языке идиш, образованное от французского «эонтэ», бесстыжая, ее считали местной сумасшедшей; поднявшись с рассветом, она шла к дому какой-нибудь почтенной семьи и подолгу стояла под окнами, выкрикивая ругательства. Клиентами ее были в основном молодые деревенские парни, приходившие на рынок. Торговцы, дабы не касаться ее «грязных» денег, бесплатно снабжали ее всем необходимым[287].
В отличие от Европы, в Северной Африке проституция среди евреек всегда была широко распространена — с древности до наших дней. Лет сто назад в Египте со всей серьезностью обсуждался следующий вопрос: несколько женщин легкого поведения принесли в дар местной синагоге роскошное издание Торы в бархатном футляре, причем одна из дарительниц вышила золотом на бархате свое имя. В конце концов книга была принята, но без футляра[288]. В крупных городах Магриба до французской колонизации перенаселенность жилых кварталов способствовала развращению еврейских девушек, к тому же они часто становились жертвами насилия со стороны арабов, что толкало их прямо на путь проституции. Колониальный врач доктор Сюттер (пользовавшийся псевдонимом Якобус) писал, что в Марокко, в частности в Марракеше, вывеска «Кошерный» на заведении означала, что доступ туда имеют только евреи. В этих заведениях маленькие девочки от 3 до 9 лет возбуждали клиента пальцами и губами, прежде чем он переходил к девушкам постарше или взрослым женщинам. Девочкам перепадала мизерная плата. Судьба их была предрешена с раннего детства: Якобус пишет, что четыре из пяти были когда-то совращены соседскими мальчиками-арабами; клиенты очень ценили этих девочек за их опытность[289].
В 1876 г. Иосиф Халеви, представитель Всемирного израильского альянса, посетил Марракеш. Первым шагом еврейских девушек к проституции, отметил он, было то, что арабы заставляли их работать с открытыми лицами. К моменту французской колонизации в Марокко было много проституток-евреек, хотя единоверцы и относились к ним с нескрываемым презрением: даже хоронили их на краю кладбища рядом с самоубийцами и без заупокойной молитвы, на которую имели право все, вплоть до самых последних бедняков. «Некоторые девицы торговали любовью, оставаясь при этом девственницами»[290]: широко распространены были ласки руками и губами, а также анальный коитус — таким образом, девственная плева оставалась целой. А.Нахум рассказывает, как в публичном доме в столице Туниса он имел дело с одной юной еврейкой: предыдущему клиенту она не позволила завершить соитие, ограничившись предварительными ласками и уверяя его, что она девственница; этот человек жил с ней по соседству, и она была бы опозорена в глазах всего квартала, узнай соседи, что она давно потеряла невинность[291].
Еще в 1850 г. один француз, путешествовавший по Тунису (надо заметить, что он не проявлял ни малейшей враждебности к евреям), утверждал, что большая часть еврейских девушек из городской бедноты становятся на путь проституции[292]. В столице Алжира в 1896 г. по официальным данным насчитывалось лишь 37 проституток-евреек (на 446 европеек), но гораздо больше было незарегистрированных. 7 октября 1897 г. газета «Антижюиф» в пылу антисемитизма писала: «Еврейская девица не страшится вывалять свое тело в грязи, торгуя любовью с поразительной непринужденностью, происходящей, несомненно, от присущей ее народу похотливости». В Фесе еврейских проституток жестоко преследовали: им обривали волосы и заставляли в таком виде ходить по городу, каясь в своих грехах[293]. В 1911 г. в Константинополе, как сообщает Верховный раввин, 90 % проституток были еврейками.
В Западной Европе проституция среди евреек процветает с прошлого столетия вплоть до наших дней. «Среди дам полусвета встретишь больше иудеек, чем христианок, учитывая количественное соотношение наших народов», — сетовал журнал «Аршив Израэлит» в 1862 г. Все антисемитские издания поторопились воспроизвести это признание; Дрюмон в «Франс Жюив» сделал поспешный вывод о том, что именно евреи поставляют стране большую часть проституток; он утверждал также, что еврейские бедняки продают своих дочерей, дабы обеспечить их приданым, в то время как девицы-христианки, прежде чем ступить на путь продажной любви, отдаются первому мужчине бескорыстно, в порыве страсти.
Действительно, несколько десятилетий спустя богатая еврейка Берта Поппенхейм, она же знаменитая Анна О. де Фрейд, во время путешествия в Галицию убедилась в том, что некоторые еврейские родители сами продают своих дочерей мужчинам, толкая их на путь проституции. Потрясенная до глубины души, она, вернувшись в Германию, основала приют для падших девушек, где проституток возвращали к праведной жизни; впоследствии этот приют был назван ее именем[294] . Поступали в этот приют и молодые еврейки; после принятия Нюрнбергского законодательства 93 пансионерки еврейского происхождения, узнав, что им придется снова торговать собой, приняли очистительную ванну и выпили смертельную дозу яда[295]. Подобное массовое самоубийство — не первый случай в истории еврейского народа: после разрушения Иерусалимского Храма Веспасиан вывез на трех кораблях мальчиков и девочек для римских домов разврата, однако все юные пленники бросились в море[296].
В 80-х гг. прошлого века в Лондоне одна-две улицы еврейского квартала превратились в «район красных фонарей», к великому негодованию общины, видевшей в этих улицах источник разврата и порока[297]. В иммигрантском еврейском квартале Нью-Йорка процветала уличная проституция, причем власти на все закрывали глаза. Женщины разгуливали по тротуару, лузгали семечки, вязали, болтали на идиш, словно у себя на родине, а в солнечные дни сидели у дверей, вытянув ноги так, что прохожим приходилось перешагивать через них[298].
Во Франции еврейки занимались древнейшей профессией наравне со всеми прочими, ничем особенным не выделяясь. В «веселых домах» им часто случалось играть роль аннамиток или уроженок далекой Мартиники, это было что-то вроде пряной приправы к унылой толпе северянок. Бывало и наоборот — чистокровную арийку представляли как еврейку. В «Заведении Телье» Мопассана Рафаэла из Марселя, девица с иссиня-черными волосами и горбатым носом, «играла неизбежную роль красавицы-еврейки». Марсель Пруст вспоминал, как хозяйка публичного дома предлагала ему одну из своих девушек: «Она, знаете, еврейка, вам это ничего не говорит?…Я слышала, это что-то сногсшибательное».
В конце прошлого столетия парижская улица Розье и прилегающие к ней переулки, где обитала густонаселенная община ашкеназов, стали настоящим гнездом разврата. Многие еврейки, занимавшиеся здесь своим ремеслом, были уроженками Востока. Знаменитая Золотая Каска обосновалась в местном доме терпимости «У Мадлен» и даже стала первой помощницей хозяйки, как сообщал журналист Ж.Роберти, большой знаток парижского «дна». Улица Розье славилась не только многочисленными заведениями подобного рода: проститутки, бойко говорившие на идиш, высовывались из окон, демонстрируя прохожим свои прелести. Эссеист Р.Хессе (тоже еврей), увидев таких девиц в окошках над мясной кошерной лавкой, выразился весьма недвусмысленно: «Вот свежее мясо над мясом лежалым» [299]. А известный актер Далио (Блаусхильд), не раз воплощавший образы евреев на экране, рассказывал о своем детстве на улице Розье, где проститутки по-матерински ласкали и опекали мальчугана.
Писатели исконно галльского происхождения высоко ценили еврейских проституток. В объятиях одной из них, 18-летней Гилиты, девицы с живым умом и большим опытом в любовных делах, Монтерлан отдыхал «от юных дурочек на выданье»[300]
Во время немецкой оккупации еврейки вынуждены были бежать в свободную зону, где продолжали заниматься своим ремеслом; однако в Шартре специальная комиссия предписала содержательнице публичного дома «не нанимать совершеннолетних женщин еврейского происхождения»[301].
Еврейских матерей часто обвиняли, что они сами служат своднями своим дочкам. Прототипом дамы, ставшей образцом такой сводни, госпожи Кардиналь, послужила романисту Людовику Халеви его
