l:href='#n_668' type='note'>[668]. По словам американского арабиста Т.Киренана, создавшего жизнеописание Ясера Арафата, тот всегда имел под рукой экземпляр «Протоколов».
Евреи, вышедшие из гетто Восточной Европы и начавшие наживать добро по окончании войны и других потрясений, вели себя как нувориши: жадные до женщин и других удовольствий, они неминуемо становились мишенью для обвинений в бесстыдстве и сластолюбии. В 50-х гг. прошлого столетия один венский антисемит писал: «Богатые еврейские банкиры и биржевики ведут настоящую охоту на красивых девушек, ищут самых юных, самых незапятнанных девственниц и швыряют их в бездну самой постыдной проституции»[669]. В одной немецкой работе 1889 г. говорится, что в Берлине есть такие заведения, где «встретишь только молодых евреев в обществе прекраснейших христианок»[670].
Французский журналист Э.Трокаэ, проживший 22 года в Австро-Венгрии, писал, что на путь проституции чаще всего становятся христианские девушки, работающие служанками у евреев. 2 миллиона обосновавшихся в стране евреев имели столько же служанок, сколько 38 миллионов австрийцев и венгров; 9/10 из них были христианками; зачастую в их обязанности входило ублажать хозяйского сына, «чтобы он не заболел до женитьбы». Мы знаем, какую роль приписывал Фрейд служаночкам в сексуальной жизни венских буржуа, а ведь знал он большей частью евреев. Троказ писал также о крупных промышленниках: один из них, владелец текстильных фабрик в Силезии, хвалился, что обладал более чем тысячей своих работниц. По словам депутата Венского парламента М.Грегорика, «…оказалось, что австрийские рабочие женятся, как правило, на девушках, дефлорированных евреями… те сбывают им товар, не имеющий больше никакой цены». «Злоупотребления евреев по отношению к женщинам, — заключает Троказ, — во многом способствовали взрыву гнева, породившему антисемитизм в Австрии… ненависть к ним не выразить словами»[671].
После 1918 г. среди рвачей и спекулянтов, которые кишмя кишели в Берлине, можно было часто встретить евреев, заходящих в дансинги, куда доведенные до крайности девушки из разорившихся аристократических и буржуазных семей, продав последние драгоценности, приходили продавать свою молодость и красоту[672]. В 1920 г. на стене рейхстага был вывешен огромный плакат — предостережение для добродетельных немецких девиц: за прекрасным и чистым женским профилем с германскими чертами вырисовывались, словно в полумраке, семитские черты мужчины, подстерегающего девушку. В 1919 г., когда Бела Кун стал во главе Венгерской коммунистической республики, многих его единоверцев обвинили в бесчинствах: «Команды мальчишек проповедовали новое сексуальное воспитание»[673].
Во Франции консерваторы обвиняли Наке, ратовавшего за закон о разводе (вслед за Кремьё в 1848 г.), и Камилла Сэ, основателя первого светского колледжа для девушек (и тот, и другой были евреями), в подстрекательстве к разврату. Значительно позже и Симона Вейль, ярая сторонница законов об абортах и контрацепции, стала объектом подобных нападок. Незадолго до 1914 г. молодой офицер флота Ульмо продал итальянцам документ (правда, не очень значительный) об оборонительных сооружениях Тулона, чтобы покрыть свои расходы на продажных женщин. Это послужило новым поводом, чтобы подчеркнуть похотливость евреев.
В Алжире в 90-х гг. XIX в. сексуальная извращенность евреев стала настоящим коньком антисемитской прессы. Алжирская газета «Антижюиф» обвиняла их в том, что они превратили страну в омерзительный лупанарий для удовлетворения своих чудовищных похотливых инстинктов: «От одного вида европейской женщины у него (еврея) раздуваются ноздри, течет слюна, он весь трясется и содрогается, как старый осел»[674]. Другая антисемитская газета, на сей раз в Константине, писала, что «в его глазах пляшут огоньки алчности и похоти» [675].
Врожденная сексуальная сверхвозбудимость, причем с очень юного возраста, приписывается евреям в Алжире и по сей день. В христианской школе «Жанна д’Арк», где мне довелось учиться, мальчиков и девочек обучали вместе, но только до 12 лет; мне же сказали, что я достиг предельного возраста, когда мне исполнилось 10: видимо, опасались раннего развития.
Но самое широкое распространение легенда о похотливости евреев получила во время антисемитских кампаний, проводимых нацистами. В книге «Ядовитый гриб», изданной редакцией журнала «Штюрмер» и предназначенной для детей, рассказывалась история о еврее, который сладостями заманивал к себе мальчиков и девочек с самыми гнусными намерениями. Педагог-нацист Финк советовал учить девочек держаться подальше от еврейских развратников, особенно возвращаясь из школы в сумерках[676]. По версии одного немецкого журнала, Ева была изгнана из рая за то, что согрешила с евреем Адамом[677]. Путешественники, возвращавшиеся из Африки, рассказывали о чернокожих с огромными половыми членами; в нацистских иллюстрированных журналах евреи наделялись такими же, что как бы относило их к низшей расе; в народном сознании огромный нос был неразрывно связан со столь же огромным половым органом.
Нацистский кинематограф тоже распространял миф о еврее-растлителе и сексуальном извращенце. История Зюсса Оппенгеймера, повешенного в Штутгарте в 1738 г., была перенесена на экран. В фильме Зюсс обольщал множество христианских девушек и женщин; героиня же своей невинностью и белокурой красотой представляла разительный контраст с коварным евреем-соблазнителем. Парижский пронацистский журнал писал, что, когда Зюсса повесили, «все были счастливы»[678]. Такое же впечатление создалось и у меня в 1942 г. при виде зрителей в слабо освещенном, как было положено, зале, пришедших толпой на фильм; однако никто не хватал их на улице, как их пытались уверить. Фильм широко демонстрировался накануне депортации евреев, чтобы у населения не возникло желания помогать им[679]. 30 сентября 1940 г. Гиммлер потребовал принять меры, чтобы картину увидел весь личный состав полиции и СС. Ее показывали также охранникам лагерей; в ходе Аушвицкого процесса во Франкфурте-на-Майне бывший начальник охраны показал, что после демонстрации фильма обращение с узниками становилось еще более жестоким[680]. В Берлине на этот фильм не допускались дети до 14 лет, но директора кинотеатров, как правило, пускали их в зал. Арабские страны закупали картину еще в 1969 г.
Даже после поражения гитлеризма фанатики-антисемиты продолжали верить в сексуальную извращенность евреев. В 1950 г. Р.Морров взял интервью у трех американских подданных с пронацистскими склонностями; все трое приписывали евреям безудержную сексуальность, а один заявил, что они одержимы гомосексуализмом и склонны к автоминету, т. е. сосут собственный член [681]. В Эльзасе недавний опрос людей старше 65 лет в одной виноградарской коммуне показал, что все они считают евреев сексуальными маньяками[682].
Врачей, дантистов, психоаналитиков еврейского происхождения зачастую обвиняли в злоупотреблении доверием пациенток. Еще сто лет назад в Руаке дантист Леви был обвинен в изнасиловании под гипнозом пациентки, забеременевшей от него; однако она оказалась истеричкой, и факт изнасилования был более чем сомнительным[683]. В январе 1935 г. в нацистском медицинском журнале можно было прочесть крупный заголовок: «Врачи-евреи насилуют пациенток, находящихся под наркозом»[684]. В том же году немецкий журнал для детей под заголовком «Отравленные пальцы» рассказал о девочке, ожидавшей в приемной врача-еврея: из кабинета до нее донеслись женские крики, и ей тут же вспомнилось предупреждение союза немецких девушек, что не следует обращаться к врачам этой расы; а часом позже и сам доктор с похотливыми глазками и огромным носом выскочил из кабинета за новой жертвой; смертельно испуганная, девочка бросилась бежать[685]. 14 августа 1935 г. гитлеровская газета «Фелькишер Беобахтер» сообщила, что еврейский врач Фердинанд Гольдштейн из Констанцы был сослан в концентрационный лагерь за «осквернение» юной немки; молва приписывала ему еще сотни жертв.
В это же время во Франции врачей-евреев обвиняли в аморальности за то, что они с охотой занимались проблемой ограничения рождаемости. Газета «Либр Пароль» от 1 декабря 1935 г. писала, что удаление яичников в целях стерилизации стало для них привычным делом. Одна из пациенток, чьи яичники были «высушены» электричеством, открыла фамилию сделавшего это гинеколога: Коэн. В качестве единственного комментария газета сопроводила ее восклицанием: «Еще бы!» Во время оккупации Ж.Моко
