В Англии два врача, имеющих самые большие, если не считать Хэвлока Эллиса, заслуги перед сексологией, были евреями: это Э.Чессер, начавший активную борьбу с целью освобождения англичан от викторианского гнета и составивший подробный отчет по примеру Кинси, и Норман Хейр, учредивший первый научный сексологический журнал, где значительное место отводилось письмам читателей.
Во Франции Леон Блюм очень давно осмелился высказать кое-какие суждения о сексе в своем сочинении «О браке». К величайшему негодованию благонамеренных, он проповедовал неограниченную свободу любви для молодых девушек. Моник Лербье, «холостячка» Виктора Маргерита, отдалась своему жениху под влиянием Леона Блюма. По словам одного антисемита тех времен, «книга о браке г-на Леона Блюма служила прекрасным примером атавизма, порожденного талмудической пищей, вскормившей десятки поколений»[758]. Что касается Леона Доде, то он, хотя при случае сам писал порнографические сочинения, видел в этой книге Блюма «извращенность, которая объясняется этническим происхождением автора»[759]. Предшественник Блюма А.Бебель, социалистический деятель и тоже еврей, написал в Германии апологию сексуальной эмансипации под названием «Женщина в прошлом, настоящем и будущем».
Однако сексология по-прежнему принадлежала медикам. В 30-х годах гинеколог-ашкеназ Ж.Дальзас попытался основать научный журнал, посвященный сексуальности, но дальше нескольких первых номеров дело не пошло. Лет тридцать тому назад профессор Жильбер Дрейфус под псевдонимом Дебри, а затем доктор Ле Поррье, будущий автор
«Врача из Кордовы», также попробовали свои силы в написании сексологических трудов. Но бесчисленные и весьма своевременные случаи проявления призвания сексолога у врачей-евреев относятся, большей частью, к недавнему времени. В 1975 году выходящий во Франции еврейский еженедельник в одном интервью опубликовал мой ответ на заданный им вопрос: «Является ли сексология еврейской специальностью и почему?»[760]. Я ссылался главным образом на остракизм по отношению к евреям, вынуждавший их покидать официальные пути, на которых они ни в каком случае не могли с легкостью сделать карьеру. Их пытливый, беспокойный и менее конформистский, чем у прочих, ум также заставлял их обращаться к неисследованному и запретному. Доктор Пьер Симон, второй интервьюируемый, считал, что еврей интересуется разнообразными вещами и стремится к универсализму. Всего несколько лет тому назад единственные три врача женского пола, которые написали труды по сексологии и к которым обращались за консультациями по этой специальности, были еврейками. Созданные в столице сексологические общества также были основаны представителями этого народа. Несколько затесавшихся среди них христиан помогли избежать напрашивавшихся обвинений в устройстве «синагог секса».
В Соединенных Штатах Кинси и жившие позже Мастерс и Джонсон не были евреями; вряд ли могло быть иначе: они с самого начала своих исследований получали субсидии и помощь официальных организаций, которые не испытывали бы сильного желания поддерживать ученых, чье происхождение позволяло предположить, что они быстро перейдут от исследований к коммерческой деятельности. Но главное — смелость исследований Кинси и Мастерса в области секса, будь они семитами, в ту достаточно ханжескую эпоху навлекла бы на них упорное противодействие правительства и явное неодобрение общественности. Вслед за ними по проторенному пути, на котором не требовалось никаких особых дипломов, толпой устремились сексологи иудейского происхождения, быстро создавшие обширнейшую клиентуру больных, жаловавшихся на фригидность и импотенцию. Наиболее известны среди них А. и X.Стоун, Э.Берглер, Гернбах — основатель «Сексолоджи», крупнейшего научно-популярного издания в этой области, Х.Бенджамин, инициатор операций по перемене пола, «бестселлер» среди сексологов. Израильтянин Авраам Спок, чей труд по педиатрии был издан общим тиражом 28 миллионов экземпляров, не преминул вторгнуться и в область детской сексологии. Среди женщин можно назвать гинеколога X.Каплан, выдвинувшуюся на первый план в групповой сексуальной терапии; за ней последовали многочисленные коллеги того же происхождения. Другие еврейки внесли заметный вклад в дело эротической эмансипации второго пола в Соединенных Штатах: Ксавьера Холландер, Эрика Янг, как и множество романисток, их соотечественниц и сестер по вере, не утаили ни одной подробности своей интимной жизни. Все они словно хотели вознаградить себя за тысячелетия ограничений и подавленной сексуальности.
Многие также считали, что еврейским врачам и биологам следует поставить в вину всеобщую распущенность нравов, поскольку они открыли очень действенные методы контрацепции, а также лечения и предупреждения венерических заболеваний. В 1856 году доктор Алекс Майер в своей книге, имевшей в Париже шумный успех, продолжил разработки доктора Пуше, десятью годами раньше отмеченные Академией наук: зачатие может произойти не позже двенадцатого дня, считая от последнего дня месячных[761]. Доктор Майер не рекомендовал вступать в сексуальные отношения после этого двенадцатого дня, поскольку они были совершенно бесполезными с точки зрения деторождения, следовало подвергнуть себя «нравственному воздержанию». Тем не менее читательницы поняли доктора верно: задолго до Огино и Кнауса он с некоторой долей приблизительности указывал им на период, в который возможно зачатие и в который, следовательно, надо было держать мужа на расстоянии. Христианские коллеги доктора Майера называли его «еврейским Мальтусом, взявшим на себя миссию ограничить прирост французского населения»[762]. Кнаус, который в Австрии научными методами вычислил периоды бесплодия, также был евреем, но к его имени систематически присоединяли имя Огино, другими способами получившего в Японии те же результаты, что склонило Церковь более терпимо относиться к календарному методу. Б.Зондек, который в 1927 году разработал первый биологический тест для определения беременности и таким образом сделал более доступным ее прерывание на ранних стадиях, также был австрийским евреем, как и его сотрудник Ашхейм. После прихода к власти Гитлера он был вынужден эмигрировать в Палестину. Г.Пинкус, которого прозвали «отцом пилюли» с тех пор, как в 1957 году он, испробовав двести препаратов, разработал ее состав, также был евреем; всем известны обвинения в пособничестве разврату, высказанные в адрес этого одного из самых популярных противозачаточных средств. В Англии Н.Хейру, который первым начал вводить в матку противозачаточные спирали, тоже предъявляли серьезные обвинения.
Те же упреки в пособничестве распутному поведению высказывались по адресу еврейских биологов, разработавших методы борьбы с венерическими заболеваниями. Уже Антонио Санчес, врач российской императрицы Екатерины II, использовал ртуть при лечении сифилиса. Намного позже другой еврей, Мечников, станет пропагандировать местное применение каломели, хлористой ртути, в целях профилактики. Но больше всего упреков в аморализме выпало на долю Эрлиха и Вассермана — за ту решающую роль, которую они сыграли в борьбе против сифилиса. Эрлих, изобретатель Сальварсана, не только не дождался благодарности от немцев, но его имущество конфисковали нацисты, а вдова вынуждена была бежать в Соединенные Штаты, где нашла приют у друзей[763]. Что же касается Вассермана, то он, если верить нацистам, под предлогом выявления сифилиса главным образом стремился раздобыть христианскую кровь для совершения иудейских обрядов. Другой немецкий еврей, Альберт Нейссер, открыл гонококк, переносчик гонореи, и основал первую антивенерическую лигу в мире.
Искусственное оплодотворение чужой спермой вызвало враждебное отношение моралистов, в основном религиозных, обвинявших этот метод в том, что он открывает путь адюльтеру. И в Старом, и в Новом свете среди применявших искусственное оплодотворение врачей было особенно много гинекологов еврейского происхождения, и некоторые из них стали крупными банкирами спермы.
ГЛАВА 9
СМЕШАННЫЙ БРАК — ОТКАЗ ОТ НАСЛЕДСТВА
ВЫРОЖДЕНИЕ ЕВРЕЕВ И ЗАПАД
