шпионское тело уже превратилось в бесчувственную колоду. От долгого напряжения поясница не желала гнуться, колени и локти скребли камень как культи. Единственное, что могла делать шпионка - это изо всех сил цепляться за сильную шею. Кошка тянула всех троих. Волокла осторожненько, сантиметр за сантиметром отодвигая от бездны. Когти скребли по камням. Зверь мог бы одним рывком выдернуть людей из ловушки. Но тогда плащ точно бы не выдержал...
Плащ затрещал только раз, да и то, когда Энгус уже ломал ногти, выискивая трещины в крайних камнях...
-Спасибо, - пролепетала Катрин. Даже шевельнуть пальцем не было никаких сил. Катрин лежала, вцепившись в дымчато-серый мех и закрыв глаза. Обнимать кошку было приятно. Несмотря на смертельную усталость, Катрин не хотелось отпускать пушистую хозяйку перевала. Ощущение было стыдное, почти как обнимать Блоод. Ой, нехорошо...
Кошка осторожно, но решительно высвободилась. От ее насмешливого взгляда Катрин захотелось зажмуриться, но краснеть и сгорать от стыда сил тоже не было.
В два грациозных прыжка кошка скрылась за скальными обломками.
-Угу, нужно ей наше мясо. Не будет она такую дрянь жрать.
Катрин была готова согласиться с Энгусом. Они оставили все сушеное мясо на камне у дороги. Если учесть, что основная часть провизии покинула отряд вместе с погибшей кобылой, мясо было подношением искренним и нешуточным. Еще Катрин оставила на камне свою самую толстую и длинную серебряную цепь. Сомнительные дары, но ничего лучшего у путников не имелось. Катрин подозревала, что лучшей благодарностью для кошки была бы пара редких древних свитков или хотя бы пачка свежих газет. Но тут уж ничего не поделаешь - туповатый и безграмотный нынче путешественник пошел.
Сыр, конечно, продукт вкусный, но в сочетании только с черносливом надоедает ужасно. Хорошо еще, что в Ивовой долине шпионка алчность проявила и напихала этого сыра полмешка. Были еще сухари, но их съели в первые два дня вынужденного поста.
После острого сыра хотелось пить. Катрин проломила наст, зачерпнула ноздреватого жесткого снега. Скоро и снега не будет. Становилось чуть теплее, кое-где даже зеленели островки травы. По склонам тянулись заросли горного можжевельника и низкорослых сосенок. Проблемы с топливом остались позади. Дышалось тоже легче. Вот только голод... Катрин опасалась за Блоод. Чернослив суккуба совершенно не бодрил.
...Кружилась голова. Росчерки лилового и пронзительно-лимонного неба... Упавшее за пирамиды далеких хребтов солнце... Звонкий как хрусталь, прозрачный воздух. Невесомый простор. И черно-синий город, плывущий в немыслимой палитре неба. Катрин отчетливо видела крепостные многоярусные стены и очертания отдельных зданий на крутых улицах. Еще выше возносился дворец-цитадель. Стены с приземистыми широкими башнями, строго отмеренные контрфорсы и узкие бойницы. Катрин казалось, что не город, а сама она вместе с Вороным плывет-уплывает в холодном, непереносимо чистом воздухе. Стоит всмотреться и соскользнешь в ту прозрачную невесомость. Под неподвижными копытами коня медленно будут дрейфовать черные вечерние ущелья и долины... Дни покажутся мгновениями, месяца - вздохами...
Катрин болезненно сглотнула, с трудом оторвалась от волшебно-бредовой картины. Энгус уронив поводья, зачарованно смотрел на город-призрак.
Блоод непонимающе переводила взгляд то на одного, то на другого.
-Вы что-то? Видите?
-Наверное, нет, - хрипло сказала Катрин. - Это глюки. С голоду...
-Точно, нам нужно поесть. Обязательно, - пролепетал Энгус.
Катрин вытащила остатки сыра...
Они провели еще одну холодную и голодную ночь. Бояться нападения в этом безлюдье было странно. Но Катрин не спала, всё слушала, не высовывая из-под плаща даже носа. Все чудились плывущие над головой черно-синие крепостные стены...
Утром Энгусу совершенно неожиданно удалось подстрелить барана. Раненое животное долго падало, цепляясь копытами и рогами за многочисленные выступы и издавая жалобные звуки. Не успел баран свалиться с последнего уступа, как к нему метнулась Блоод. Истошное блеяние быстро умолкло, зато суккуб не могла сдержать плотоядного урчания.
Спутники отвернулись:
-Опять суховатым мясо получится, - философски заметила Катрин.
-Зато здесь топлива полно. Поджарится мигом, - сказал Энгус. Хищные звуки за спиной особого отвращения у него не вызывали.
Вот и славно.
Не успели привязать лошадей и развести костер, как на дорогу, покачиваясь, вышла Блоод. Повалилась на валун:
-Простите. Нетерпеливая. Невежливая.
-Ага, еще ты грязная. Брось кокетничать. Если бы не сливы с сыром, мы бы тебя опередили, - проворчала Катрин.
-Ты не права, Бло. Если бы слушалась меня, все было бы проще, - сказал Энгус, подправляя на камне лезвие своего ножа. - Катрин, у ланон-ши бывают голодные обмороки? А то Бло не признается.
-Не знаю. У нашего дедушки нужно спросить. Он об этих изворотливых существах всё знает.
-Да, - сонно согласилась суккуб. - Он на ланон-ши. Собаку съел. Свою.
Энгус отправился свежевать добычу, а Катрин, подкармливая костер, спросила:
-А про что Энгус говорил? В чем ты его слушаться должна?
-Хотел поделиться. Кровью. Своей.
Катрин покачала головой:
-Уж лучше я. Он и так хилый.
-Оба хилые. Вы для удовольствия. Мне - мужчин. Стадо. И баранов. Два стада, - голос Блоод звучал сонно. Как была измазанная кровью, она свернулась клубком. Катрин стряхнула с груди подруги клочки белой шерсти, укрыла плащом.
Баранина так и не дожарилась. Едоки энергично работали ножами. Посреди трапезы обнаружилось, что жаркое забыли посолить. Впрочем, подобные мелочи настроение испортить не могли.
-Молодой был баранчик, - прочавкал Энгус.
-Нет, это он размягчился, пока кувыркался. Потом его еще Бло потискала.
Они посмотрели на подругу. Суккуб ни на что не реагировала. Вид у нее был замурзанный, но умиротворенный.
Тронулись в путь нескоро. Залезать в седла было тяжко. Катрин сонно наблюдала за неистовым разгулом красок в небе. Ужасно чувствовать себя такой толстокожей и приземленной, но теперь основной задачей было не свалиться с коня. Обжорство - тяжкий грех. Почти такой же, как недоедание.
