постель, нависает надо мной, так что его член находится как раз над моей грудью, я притягиваю его бедра ближе, зажав член между грудей, а Спенсер начинает тереться, дышит все чаще. Я спускаюсь ниже, чтобы помочь ему губами и языком, но он перехватывает инициативу.
Он открывает глаза и говорит прерывающимся голосом:
— Нет, позволь мне войти.
Он соскальзывает ниже, целует мою грудь, живот. Его рука ныряет между моих ног, разводя их в стороны. Слышны мои стоны.
— Ты вся мокрая. Я так и думал, — довольно говорит Спенсер. Его пальцы двигаются между моих ног. Судя по звуку, я и правда там чертовски влажная. Я дышу все чаще, приподнимаю бедра, выгибаюсь в ожидании оргазма. Но Спенсер не дает мне кончить — он тоже хочет получить свое и поэтому вытаскивает руку.
— Спенсер, пожалуйста, скорее!
На экране видно, как Спенсер стоит на коленях между моих ног. Возбужденный член в ладони. Чуть наклонившись вперед, он трется им о мои бедра.
— Прошу тебя! — в отчаянии кричу я.
Тогда Спенсер резко отстраняется, перекатывается на спину, смеясь.
— Иди и возьми, если хочешь.
Еще мгновение, и я уже сверху, покачиваюсь, запрокинув голову.
Мне очень хорошо — это видно по лицу. Я снова постанываю, теперь часто и ритмично, словно помогая себе этим двигаться. В какой-то момент я чуть замираю, а затем падаю Спенсеру на грудь, извиваясь от оргазма. Камера показывает, как сжимаются пальцы моих ног от наслаждения.
Теперь очередь Спенсера. Он дал мне возможность получить удовольствие, но больше не может ждать. Он быстро заваливает меня на спину и берет меня резко, уже без ласк. Он двигается жестко и сильно — у меня немного болтается голова, словно я тряпичная кукла. А потом на Спенсера накатывает оргазм, так же как и на меня — уже во второй раз. Спенсер сжимает меня, стонет, мои руки скользят у него по спине…
Экран гаснет.
Глава 12
— Ты была права. — Бадди Д'Амико, мой старый школьный приятель, возвращается в свой офис в участке. В одной руке у него пластиковая коробка с надписью «улики», где лежит кассета, которую принесла я, в другой — еще одна пленка. — Наш шеф тоже получил запись.
Я закрываю лицо руками.
— Итак, я, мой шеф, Алфред Ройс, мистер Миллар, мэр города…
— Не забудь членов масонской ложи, — со стоном продолжаю я. — Господи, Бадди, я сейчас скончаюсь от стыда.
— Да ладно тебе, Салли, — начинает Бадди с сочувствием и умолкает. Наверное, подумал о том, что не все мужчины, получившие кассету, будут настолько благородны, чтобы выключить запись, едва разобравшись, кто там заснят. Многие с удовольствием посмотрят, да еще и не один раз. — Я найду этого гада, обещаю тебе.
Я отнимаю руки от лица и смотрю на приятеля. Через мгновение он отводит взгляд. Ну да, а чего я ожидала? Конечно, что-то он видел и теперь не знает, как себя вести со мной. Как я вообще буду смотреть людям в глаза!
— Даже не знаю, как сказать матери. Просто не знаю.
Неожиданно на меня накатывает такая удушливая волна гнева, что я с силой бью кулаком по столу, отчего карандаши и ручки раскатываются в стороны.
— Господи, Бадди, ведь это моя частная жизнь! Просто не верится! — По щекам начинают катиться слезы, поэтому я снова закрываю лицо руками.
Запись разошлась по всему городу. Ее получили газета, полиция, офис мэра, школа, городской клуб, даже публичная библиотека. Мне прислали записку, что пленку видели парни в автомастерской — целая компания — и получили огромное удовольствие.
Бедная мама! Как же быть? Я должна предупредить ее раньше, чем она выйдет сегодня из дома!
— Ладно, Салли, — нарушает тягостное молчание Бадди. — Давай разбираться.
Он пытается мне помочь. Надо собраться. Я вытаскиваю из пачки бумажный платок и громко сморкаюсь. Бадди терпеливо ждет.
— Начнем с главного. Где был снят фильм?
— В Нью-Йорке. В квартире Спенсера. — Я снова готова разреветься.
Бадди делает пометку в блокноте и задает новый вопрос, не поднимая глаз:
— Вы сняли это для личного пользования?
— Нет! Я вообще ничего не снимала!
Бадди смотрит на меня удивленно:
— Значит, это Спенсер снял? Без твоего разрешения?
— Не знаю. — Боже, как мне хочется удавиться! — Может быть.
— И он пропал, да?
— Во вторник утром, в Лос-Анджелесе.
— Перед этим вы поругались?
— Да, — киваю я. — И я с ним порвала.
Бадди задумчиво жует нижнюю губу.
— Довольно грубый вопрос, но я должен его задать. Ты бросила Спенсера, он был зол и обижен… он мог разослать запись по городу, чтобы тебе отомстить?
— Наверное, — пожимаю я плечами. — Хотя вряд ли это не его стиль.
Но ведь и предложение покувыркаться в постели втроем тоже не его стиль. Как я могу теперь судить?
— Он же был разозлен. Что, если это его рук дело?
— Тогда где же он? Вчера вечером я была у него дома. Он не появлялся там со дня исчезновения. Как он мог разослать пленку, если даже не заходил за ней?
Бадди снова что-то записывает в блокнот. Наверняка он размышляет о том, как я могла впутаться в отношения с парнем, который вот так взял и исчез и, возможно, даже отомстил мне таким грязным способом, — вот что он думает! В школе Бадди всегда неплохо ко мне относился, даже больше того — я ему нравилась. Но теперь у него жена и дочка — добропорядочный семьянин. А я вляпалась в гадкие неприятности. Аморальная история, вот как это выглядит!
Просто не верю, что оплатила вчера все эти кучи счетов! Какая я дура! Теперь осталась почти без денег, да еще с подмоченной репутацией.
— Ты и сейчас можешь зайти в его квартиру?
— У меня есть ключ.
— Отлично. Завтра утром съездим и поглядим, что к чему. Надо узнать, как отсняли пленку.
— Хочешь сказать, что тоже поедешь? В Нью-Йорк?
— А что такого? — кивает Бадди. — А пока тебе надо съездить к матери. Будет жестоким, если она узнает не от тебя.
— Ты сама смотрела кассету? — У матери спокойный тон. Она неторопливо переворачивает полено в камине. Должен заехать ее приятель, Мак Клири, поэтому мама решила разжечь огонь.
— Да.
— Она очень откровенная? — Губы у матери превратились в одну тонкую линию. Она продолжает так и эдак раскладывать поленья, чтобы чем-то занять руки.
— Да.
