глаза и бормочет:
— Речь про этого, как его, со студии.
— Это его убили?!
— Не-е… — криво ухмыляется пьянчуга. — Это он замочил мафиозника! Хороший мужик, правильный!
— И это твой друг? — пытливо спрашивает мама.
— Эй, леди, — вспоминает бармен о своих обязанностях. — Пиво будете или устроим здесь конференцию садоводов? — Он недовольно тычет пальцем в рассаду, стоящую на стойке бара.
Понимая, что федералы не всесильны и могут не суметь защитить его семью от Арленетты, Джонатан Смолл, он же Тейлор Презарио, решил сам разобраться с ненавистным врагом. Он связался с Ники и сказал, будто знает, что за Американской федерацией технологий теперь стоит Арленетта, а потом пригласил гангстера в свой офис, чтобы обсудить дальнейшее сотрудничество Американской федерации технологий и «Монарха».
Не успел Ники расположиться в глубоком кресле в кабинете Смолла, как Джонатан выхватил пистолет и застрелил его.
— Вот так все и вышло, — рассказываю я Александре.
— Секретарша Смолла сказала, что слышала, как они разговаривали о матери. О чьей матери? Смолла?
— Понятия не имею, — отвечаю я. Думаю, без этой правды Александра вполне обойдется.
— Ну что? Сделаешь репортаж?
— Нет.
— Салли?
— А что? — Я уже готова повесить трубку.
— Ты как-то связана с этой историей, я чувствую!
— Я не возьмусь за этот репортаж, прости.
— Но он хладнокровно выстрелил Арленетте между глаз! Это было тщательно спланированное убийство!
Я молчу.
— Хорошо. Подъезжай ко мне в офис, когда сможешь. Тут и помимо истории с убийством полно работы.
Отключив телефон, я сворачиваюсь калачиком в постели. Скотти подлезает мне под бок, лижет руку.
Ужасно хочется позвонить Лилиан, посочувствовать ей. Но Скайлер Престон все еще запрещает подобные контакты, опасаясь возмездия дружков Ники Арленетты.
Итак, Джонатан убил Ники. Значит, мне больше нечего бояться. Интересно, смягчат ли ему обвинение?
Черт, я даже немного завидую Джонатану, его сильному характеру и решимости: он отомстил за смерть своей матери, он не опозорил чести семьи.
А я? Ведь Филипп О'Харн повинен в смерти моего отца, а ему даже штрафа не назначили. Больше того, он считает себя вправе клеветать на нас и порочить наше имя! И большая часть города на его стороне!
Что ж, кое-что я все же могу сделать. Пусть это немного, пусть я не убью и не покалечу подонка, зато заставлю его понервничать, а в моем случае даже это дорогого стоит.
Глава 29
— Скажите «сыыыыр»! — требует сосед, застывший с фотоаппаратом.
Мы послушно растягиваем рты в улыбках и мычим «сыр». Мы — это мама, Мак, Роб, Даглас и я. Срабатывает вспышка. Наша композиция распадается на отдельных людей — мы ослепленно моргаем, улыбаемся друг другу. Мама благодарит соседа за помощь.
Сегодня она великолепна: в длинном платье из синего струящегося шелка, с жемчужным ожерельем на шее. На Маке и Даге черные галстуки, я в черном платье с глубоким вырезом. Брат нацепил отцовский пиджак и галстук эпохи семидесятых — выглядит стильно.
— Последний шанс, ребята, — предупреждает мама, словно крупье из казино.
— Я — за, — поднимаю я руку.
— Думаю, дело выгорит, — добавляет Даг.
— Я тоже согласен, — кивает Роб.
— Я с таким трудом достал билет, — возмущается Мак. — Только попробуйте отказаться!
Мы все ужасно нервничаем. Больше того, нам даже немного страшно. Уж мне-то точно.
Каждый год в клубе Каслфорда устраивают бал, а собранные средства обычно идут в фонд поддержки больных раком. Сами понимаете, для мамы подобное мероприятие особенно важно, ведь страшная болезнь не обошла ее стороной. Но в этот год распорядителем бала выбрали Филиппа О'Харна, нашего заклятого врага, и мама собиралась пропустить вечер.
Пойти всем вместе предложил Даг. Пойдем ли мы туда в качестве пары или по отдельности, даже не обсуждалось. Главное, что Даг решил поддержать меня и мою мать в столь нелегком деле. Сам Даглас имел право на вход, так как был членом городской команды по гольфу, мать всегда состояла в клубе, у меня и Роба было юношеское членство с тех пор, как каждому из нас исполнилось по шестнадцать. Мак доставал билет для себя по какому-то блату.
— Я думаю, сейчас самое время, чтобы Белл Харрингтон снова завоевала свой город, — провозглашает Даг.
— Этот город никогда не принадлежал ей, — грустно возражаю я.
— Верно, потому что он принадлежал твоему отцу, — упрямо говорит Даглас.
Он прав, мой отец вырос в этих краях, был уважаемым человеком, к мнению которого прислушивались. Нелепый случай оборвал его жизнь, а его место занял наш злейший враг. Но разве это причина, чтобы мама скучала сегодня дома? Пусть я не так прямолинейна, как Джонатан Смолл, но моя семья тоже будет отомщена. Это даже не обсуждается.
Обычно на бал мужчины и женщины прибывают по отдельности, чтобы потом объединиться. Встреча гостей в этом году возложена на Филиппа. Мы решили нарушить традицию и войти в зал вместе.
— Будет жестоким бросить наших женщин на пороге, — заявил Мак.
Передав парню на парковке ключи от машин, направляемся к разукрашенному зданию. Немного моросит.
— Ну вот, — бормочет мама под нос, — сейчас мы обе явимся благородному обществу словно две вымокшие бедные сиротки! Надо было взять зонтики.
Весело смеясь над этими словами, входим внутрь. Несколько мужчин в офицерской форме спешат навстречу матери — старые друзья отца. Филипп стоит чуть дальше на красной ковровой дорожке. Он внимательно смотрит на меня.
Сдав пальто, идем по коридору к главному залу.
— Филипп, — вежливо кивает мать.
— Рад, что вы пришли, — так же вежливо отвечает тот. — Хотелось бы, чтобы все гости приходили в таком же радужном настроении, как вы.
— Это вряд ли, — улыбается ему мама и спешит дальше.
Мак кивает Филиппу и присоединяется к спутнице. Роб смеется почти в лицо Филиппу и громко заявляет:
— Пожелал бы вам такого же настроения, но не буду. Каменная рожа вам идет больше.
Только Даг жмет руку Филиппу и перебрасывается с ним парой слов о здоровье своих
