задремали.
Утром командир построил батальон:
— Товарищи солдаты и офицеры! Сколько раз инструктировали — никуда не отлучаться из расположения. Нарушили, вот результат: один убит, один ранен, а третьего ждет трибунал. Но мы, же люди, человеки, пусть это будет нам горьким уроком. Так вот, запомните все: никуда никто не уходил, никакая женщина в вас не стреляла, был минометный налет — вот жертвы! Всем понятно?! Может, кто хочет разбирательства? Заместитель по политической части, там меня слышно? Врач, ранение осколочное и смерть в результате разрыва мины, понятно?
— Понятно! — громко ответила Оксана.
— Ну, вот и хорошо, хотя не очень. После завтрака двигаемся дальше, больше привалов не будет.
В это время из-за небольшой скалы показался БТР. Наш, советский, с номером и звездой.
— А вот вам и обещанная помощь! — сказал комбат, показывая на быстро идущий четырехосный БТР.
Бронетранспортер резко остановился посреди строя и из него вышли двое военных, один большого роста и могучего телосложения, другой поменьше.
— Подполковник Сердюченко, — представился рослый.
— Старший лейтенант Кроть, — отрекомендовался тот, что поменьше.
— Вовка, неужели ты?! — вдруг крикнул Исаев и неуверенно пошел к военным.
— Иван, Ваня! Вот это встреча, ничего себе «целина»! Отец писал, я только на днях письмо получил.
Все удивленно смотрели на обнимающихся.
— Пойдем ко мне, — начал Иван, — с женой познакомлю.
— Как — «с женой», — удивился Вовка, — у вас что, семьями воюют?
— Да нет, она врач батальона.
— Понял, но сейчас не могу, мы вам языка привезли.
— Петров, давай пацана!
Солдат вывел мальчика лет десяти-двенадцати.
— Вот, полюбуйтесь, ракетами на ваш батальон мины наводил, что делать с ним будем?
Солдаты понуро молчали.
— А что с него возьмешь, совсем ребенок еще, — сказал кто-то, — посмотрите, он почти босой стоит, пальцы видны.
Переводчик, солдат – таджик, перевел все мальчику. Тот стоял, высоко подняв голову, и презрительно смотрел на строй, иногда по его лицу пробегало что-то наподобие ухмылки.
— Отпустить его надо, пусть идет, небось, мать ищет.
— Никто его не ищет, — сказал Сердюченко, — афганские матери сами посылают своих детей, как они говорят — постоять за Аллаха!
— Да не может быть, ведь ребенок совсем, — вдруг сказала Оксана и подошла к мальчику. Тот посмотрел на нее с такой злостью и что-то резко крикнул.
— Он сказал: не подходи — женщина! — перевел таджик.
— Смотри, какой он худой и одежды никакой, — не унималась Оксана, — Павел Петрович, принесите ему что-нибудь одеться.
Солдат все переводил ребенку, но тот только ухмылялся посиневшими губами. Руками, впереди связанными, несколько раз изображал моление Аллаху.
— Да развяжите ему руки, куда он денется!
— Развяжите, — сказал Владимир.
Фельдшер принес бушлат и сапоги, но мальчишка категорически отказался что-либо надеть.
Оксана попробовала дать ему кусок хлеба, так он так ударил ее по руке, что хлеб улетел далеко в сторону и упал в грязь.
— Да отпустите вы его, — зашумели солдаты, — что с него возьмешь!
— Никуда он не пойдет, а если пойдет — его убьют свои же, — сказал Владимир, — ему одна дорога — в лагерь.
— Неужели вот такого и в лагерь?
— Их там обучают, кормят, одевают, это самый лучший вариант.
— Ну, отпустите, посмотрим, что он будет делать.
Солдат отвел мальчика в сторону и что-то сказал, сам отошел на несколько шагов назад. Парнишка стоял спиной к строю и военные не видели его лица, но потом он вдруг резко повернулся и, что-то закричав, рванул на себе и без того худую куртку.
— Он сказал: стреляй шакал, в лицо стреляй, не бойся, смерть за свободу — большая милость Аллаха!
Солдатский строй только ахнул.
— Вот, замполит, никаких политзанятий и агитации не надо, вот что делают безграмотность и фанатизм! — сказал командир.
— Господи, ведь, по сути, почти ребенок! - ужаснулась Оксана.
— По машинам! — прозвучала команда. Строй рассыпался.
Иван подвел Оксану к Владимиру.
--Познакомтесь, это и есть моя жена.
— Очень рад, очень рад. Хотя бы так, но все, же свиделись.
— А где же ваши?
— Мои? Так в Благовещенске и живут, а я вот тут уже второй год.
— Ну что, бывайте, на базе поговорим, тут совсем рядом.
Уже ревели моторы, на оставленного мальчика никто не обращал внимания. А он смотрел недоуменно на действия военных и вдруг, упав на колени, стал бить кулаками по грязи, плача и причитая. Но его уже никто не слушал. БТР взревел и двинулся вперед. Ребенок неожиданно резво вскочил с земли и побежал, обгоняя машину и что-то крича. Бронетранспортер остановился, и выскочивший солдат-таджик схватил мальчишку за руку и увлек внутрь. А колонна, оставляя клубы светло-серого дыма от работающих дизелей, медленно поползла вперед, все больше и больше врезаясь в горы.
Что ждало семью Исаевых впереди, один только Господь Бог и знал.
— Вот шарахнуло бы в нашу машину, были Иван и Оксана — да больше нет. -- Мы никогда не говорили об этом, но если случится так, что я умру или погибну первым, очень прошу тебя: продай все, заплати, сколько надо, но похорони меня там, возле березок, пусть, хотя бы так, мы будем единой семьей.
— Ты чего это расклеился? Трупов не видел? Рано нам еще об этом. Теперь мы ему вот обязаны, — Оксана показала на живот, — кто бы ни родился — это будем «мы», только в одном человеке, в нем будет течь моя и твоя кровь, у него будет твоя и моя душа, и этому «мы» нам надо посвятить себя. Я к этому готова, всю свою жизнь отдам для него, а еще вернее — для нас.
— И я готов, но жизнь есть жизнь, и все может быть. Я хотел бы, чтобы хоть бы кости мои лежали рядом с костями моих родителей.
Прошло четыре года. Разные события произошли за это время. Страна успела похоронить Брежнева, Андропова, Черненко. А в семье Исаевых родился сын, и назвали его Егором. Снова появился Егор Исаев, и, казалось бы, повествование наше стало подходить к концу, да не тут-то было!
Вроде и жизнь у Оксаны с Иваном настроилась, они вместе с Силиными (кстати, Анатолий вернулся с Афгана, награжденный орденами и медалями) каждый год ездили отдыхать на море, на десять-двенадцать дней вырывались в Карпаты. Можно сказать, что жили уже хорошо. И росли на белом свете снова Варвара, два Егора, один, правда, совсем маленький, но писано красивый и невероятно шустрый и сообразительный.
Исаевы работали на прежних местах, но больше преуспевала Оксана. Она потихоньку, через Самуила, сплавляла червонцы, и квартира Исаевых уже была полна изобилием. Ивану и не снилась такая жизнь. Оксана была действительно идеальной женой. Все время старалась быть отзывчивой и ласковой. Когда
