Таня помолчала, а потом продолжила:
–?Но никто не знал, что у него в подвале жил незаконнорожденный сын. Он был уродом, но от рождения владел сверхъестественными способностями. Этот сын выжил. Я забыла упомянуть, что в саду у палача цвело красивое дерево. Оно стояло на склоне, и вся кровь от убитых палачом людей стекала туда. Когда сын палача выбрался наружу, его взору предстали обуглившиеся развалины. Отец висел на том самом дереве. Само дерево усохло от жара и дыма и стало черным и скрюченным. Но глядя на него, сыну казненного палача пришла в голову одна мысль. Он сделал из этого дерева шкатулку. Замок на ней он соорудил таким образом, что человек, открывавший шкатулку, ранил себе палец. Шкатулка была проклята. Андрей?
–?Гм… Я не сплю, – пробормотал сквозь сон адвокат, и тут же послышалось его мерное дыхание.
Таня повернулась на другой бок. Девушка не обиделась на Андрея – она хорошо знала, как замечательно засыпается под убаюкивающую историю.
Даже если это история про сына старого палача, соорудившего дьявольскую шкатулку. Но почему она вспомнила об этом? Указательный палец с содранным заусенцем продолжал ныть, но озабоченное до этого лицо девушки неожиданно озарилось широкой улыбкой. Как она сказала Андрею там, внизу? Удар судьбы? Прямо в «десятку». Точнее не придумаешь.
Таня вспомнила, какое сумасшедшее возбуждение охватило ее, когда кожа пальцев ощутила вибрацию, исходящую от шкатулки, ее приятную прохладу, несмотря на то что в комнате было тепло, ее красивую, благородную форму и поблескивающую застежку. Даже сточенные временем углы и мелкие трещинки были прекрасны, и от этих мыслей по телу девушки пробежала головокружительная, сладкая истома.
Пурга за окном давно затихла, и кругом царила полнейшая тишина.
Таня лежала и задумчиво улыбалась.
* * *
Андрей проснулся с головной болью. Он сел на смятой кровати, протирая отекшие глаза. Настроение было хуже некуда.
Мужчина спустил ноги с кровати и только сейчас осознал, что он один. Куда делась Таня?
Одевшись быстро, он вышел из комнаты. Беглый осмотр показал, что девушки дома нет. Андрей находился в полном замешательстве. Почему она не разбудила его?
Он бесцельно потоптался у дверей, вышел наружу и уставился на изящные женские следы, которые еще не успел запорошить снежок. Она все-таки ушла.
Мужчина вернулся в дом, с силой хлопнув дверью.
–?Андрей, что вчера было? – раздался голос матери.
Белов прошел в гостиную. Там, рядом с пепельницей, лежал сломанный нож. На полу валялась консервная открывашка. Кругом была труха и мелкие щепки. Но больше всего Андрея поразили темно- бордовые капли, которым был забрызган весь стол. Несколько капель было на полу.
–?Что тут произошло? – дрожащим голосом спросила Елизавета Ивановна. Она выглядела так, словно не спала всю ночь.
«Шкатулка!» Эта мысль ворвалась в его черепную коробку как вихрь. «Где шкатулка? И почему на столе кровь?! Она взяла ее. Сначала пыталась открыть самостоятельно, но порезалась, после чего попросту сбежала».
–?Я все уберу.
–?Ты был на чердаке? – спросила мать, пристально глядя в глаза Андрею.
–?Был. Там ничего нет, – солгал адвокат. – Возможно, Алле просто нужно было уединение.
–?Я хочу уехать к себе домой, – сказала решительно Елизавета Ивановна.
–?Хорошо. Я вернусь из Ставрополя и отвезу тебя домой, – Андрей уже не скрывал раздражения. Снова взглянул на засохшую кровь, и его передернуло.
Он позвонил Тане, но она не брала трубку.
–?Ты звонил учительнице? Яне Владимировне? – задала вопрос Елизавета Ивановна.
–?Сейчас.
Андрей набрал номер учительницы. В то время как вежливый голос автоответчика сообщал, что абонент недоступен, он вдруг поймал себя на мысли, как изменилась его мать. Вялая и апатичная, она словно состарилась на двадцать лет за эту ночь и выглядела совершенно чужим, незнакомым ему человеком.
–?Не могу дозвониться. Попробую позже.
–?Это уже необязательно, – обронила мать, ковыляя на кухню. – Я и так все знаю. Андрей стиснул зубы. Нужно было что-то делать.
Он снова набрал Таню. Гудки текли тягучими каплями, но девушка не отвечала.
Белов с отвращением выпил остывший чай.
–?Не уезжай, – тихо сказала мать. В ее глазах заблестели слезы. – Останься.
–?Я не могу, – ответил Андрей, отводя в сторону взгляд. – Я должен похоронить Веру, понимаешь?! Заодно поговорить со следователями.
–?Я боюсь, Андрюша, – шепотом проговорила Елизавета Ивановна. Она промокнула салфеткой уставшие глаза.
–?Не надо ничего бояться, – твердо сказал Андрей, отодвигая от себя чашку. – Я постараюсь вернуться как можно скорее. Покорми Аллу, и ждите меня. Если она… – Андрей запнулся, поймав на себе перепуганный взгляд матери. – Если она, – продолжил он более уверенно, – начнет куролесить, сразу звони мне и запри ее под замок. Приеду – будем решать, что делать дальше.
–?Андрей?! Андрей, ты что?! – растерянно улыбаясь, заговорила Елизавета Ивановна. – Ты послушай, что ты говоришь! С Аллой творится что-то ужасное! Ты что, так и не понял, что я тебе говорила?! Я ведь еще вчера знала, что ты не дозвонишься учительнице. А знаешь почему?! Потому что с ней случилось несчастье, и виновата в этом твоя дочь!
–?Опять ты за свое! – закричал Андрей, вскакивая из-за стола. Чашка при этом опрокинулась, и остатки чая вместе с заваркой пролились на пол. – Я не хочу ничего больше слышать об этом! Замолчи!
Ругаясь, он быстро оделся.
–?Я позвоню, – буркнул он вместо прощания и хлопнул дверью.
Старуха сидела прямо, глядя перед собой. Никогда еще раньше Андрей не уходил из дома, не поцеловав ее. Она начала протирать испачканный стол, но плечи ее сгорбились, и женщина зарыдала, обхватив голову руками.
Предчувствие чего-то страшного, чудовищного, зародившееся еще вчера днем, выплеснулось наружу, и Елизавета Ивановна дала волю слезам – она почти не сомневалась, что видела сына в последний раз.
Часть VI
Если бы все человеческие желания исполнились, земля стала бы адом.
Хочешь приобрести – отдай!
* * *
Андрей плюхнулся на холодное сиденье и поймал в зеркале свое отражение. На него глядело искаженное страхом и тревогой лицо. «Ты не должен был так поступать с матерью!» – прошептал внутренний голос, но адвокат зашипел, подавляя всякие позывы воззвать к совести.
Когда машина прогрелась, Белов тронулся с места. Он включил радио, стараясь не думать ни о чем плохом. Хотя легко сказать – не думать. Перед глазами то и дело появлялась картина – заляпанный кровью стол, сломанный нож, щепки…
Шкатулка. Долбаная, мать ее, шкатулка.
А ведь он не хотел верить этому инвалиду, бывшему менту.
Белов обманул мать. Он, конечно, поедет в Ставрополь. Но позже, сначала навестит Татьяну. Он очень хотел взглянуть ей в глаза, этой юной помощнице адвоката, которая вчера с таким проникновенно- материнским выражением лица выслушивала его проблемы, а потом ночью, исподтишка, оставила его одного и зачем-то унесла шкатулку.
Андрей нетерпеливо забарабанил пальцами по приборной панели.
–?Я хочу отдохнуть, – просипел он. – Мне все надоело, я не могу так больше.
Он переключил радио на другую волну, где передавали местные новости, и тут же лицо его застыло.
