музыка, верно?
— Музыка? Вряд ли музыку почитали в доме Рейгена. Так, значит, это были обычные катушки с магнитофонной лентой?
Он кивнул:
— Браун сразу же их схватил. Разволновался. Последнее, что я видел, — это как он распихивал их по карманам. Когда я уходил, он копался в сейфе. — Луи посмотрел на пол. — Я не мог себе представить, что Браун попадет в такую передрягу. Мне надо было остаться с ним.
— Не вини себя, Луи. Ты сделал то, о чем тебя попросил Браун. Он сам так хотел.
Голубоглазый встал, вынул сигарету:
— Вот и все, Скотт. Пора сматываться отсюда.
Вскоре, после трех часов дня, я добрался до «Садов Аллаха», прошел мимо большого плавательного бассейна и очутился перед домиком Келли. Она впустила меня, и все произошло пять минут спустя, после того как мы отошли от двери. Я показал ей аккуратную белую повязку на своей голове — я считал, что бинты были едва заметны в моих белесых волосах, — и объяснил все, что нуждалось в объяснениях. Мы уселись на низкий модный диван и выпили по порции виски с содовой и со льдом. Было так приятно, что я никак не мог встать и уйти. И я действительно не встал и не ушел. Во всяком случае, не сразу.
Я добрался до местного 280-го южно-калифорнийского отделения профсоюза «Братства грузоперевозчиков» без пяти минут пять. По дороге туда в меня никто не стрелял.
К тому времени почти все уже ушли, но Тутси, добрая старушка Тутси, все еще оставалась на своем посту.
— Приветик! — сказал я.
Она выпучила на меня глаза:
— Шелл! Насколько мне известно, ты не можешь тут находиться!
— Знаю. Мне следовало быть в конторе у Макдаффи.
— У Макдаффи?
— Угу. У владельца похоронного бюро. Говорят, его прозвали алчным могильщиком. У него есть даже перспективный план: сперва платишь, потом умираешь. Но мне удалось обвести...
— Я просто хотела сказать, что тебе опасно тут находиться.
— Я верю тебе, Тутси. Тут есть кто-то, кого я знаю?
— Только я и парочка водителей в холле. Шелл, с тобой все в порядке? Я думала, не переживу, когда услышала о том, что произошло.
Тутси смотрела на меня с озабоченным видом.
— Не сомневайся, я чувствую себя преотлично, Тутси. Как развиваются события, о которых мы беседовали вчера?
— Развиваются. — Она многозначительно кивнула. — Естественным образом. — Тутси вышла из-за стола и подошла к конторке — целая лавина женственности, — выглянула в холл, затем тихонько сказала: — У меня полно приятелей в «Братстве», в том числе и в головной штаб-квартире в Вашингтоне, и, знаешь, мне иногда приходится звонить в Вашингтон. Ну, значит, я сделала несколько обычных звонков в Вашингтон и порасспрашивала о том, что там происходит. — Она покачала головой. — Я считала, что у нас тут славная заварушка, но, оказывается, у них в Вашингтоне заварушка похуже нашей.
— Заварушка?
— Ты спрашивал насчет Таунсенда Хольта, помнишь? Он мертв. Убит сегодня.
От неожиданности я лишился дара речи и только молча смотрел на Тутси.
— Убит? Его кто-то убрал? — спросил я наконец каким-то чужим голосом.
— Это произошло всего несколько часов назад.
Некоторое время я пребывал в оцепенении. Значит, теперь мне уже не удастся переговорить с Хольтом, не только в Вашингтоне, но и вообще где-либо. Однако события разворачиваются все быстрее и быстрее, и связаны они с Вашингтоном. С Вашингтоном и главной штаб-квартирой «Братства» — а следовательно, и с Майком Сэндом. Вашингтон и Хольт.
Вашингтон и Хартселльская комиссия. В какой-то момент у меня в голове мелькнула мысль: а что, если... Вашингтон и доктор Фрост?
Тутси говорила почти весело, словно подстегивая себя:
— И к тому же я опять слышала имя этого Драма, о котором ты меня спрашивал.
Мысленно я добавил: Вашингтон и Чет Драм.
— И что насчет него?
— Я закончила разговор перед самым твоим приходом, Шелл. Моя давнишняя приятельница работает в штаб-квартире профсоюза грузоперевозчиков на Джерси-авеню в Вашингтоне, как раз в отделе по связям с общественностью, и, когда стало известно, что Хольта убили, она, естественно, позвонила в полицию.
— Это входит в ее обязанности?
— Не совсем. Она работает у Хоуп Дерлет, правой руки Хольта по связям с общественностью. — Тутси чуть улыбнулась. — Только она вовсе на него не похожа. Я ее видела. Та еще штучка! Во всяком случае, естественно, Хольта там не было. Он был во Фронт-Ройале. И Хоуп Дерлет тоже отсутствовала, поэтому моей приятельнице пришлось временно возглавить отдел. Ну, когда начальника отдела по связям с общественностью убивают, что может быть хуже для репутации отдела?
— Конечно, неладно вышло.
— Итак, она узнала от полиции все, что смогла. И все, и она в том числе, говорят, что только пару часов назад, после того как был обнаружен труп Хольта, полицейские отправили этого Драма за решетку.
— За решетку? Куда?
— Да в том же городишке, где все произошло! Хольт был убит в местечке под названием Фронт-Ройал, штат Вирджиния. В тюрьму этого городка и запрятали того самого Драма. Его полное имя Честер Драм. Между прочим, он частный детектив.
— Да. Я знаю. Почему же его посадили за решетку? Это он убил того парня?
— Моя приятельница ничего об этом не знает. Но самое смешное не в этом. Ты знаешь, кто такой Эрик Торгесен?
— Имеет какое-то отношение к Нелсу Торгесену?
— Он его сын.
Мне было известно, что в течение нескольких лет Нелс Торгесен был бесчестным президентом профсоюза грузоперевозчиков. Очень сомнительно, чтобы его сын Эрик оказался отличным американским парнем в полном смысле этого слова.
— Около пяти часов Драма выпустили из тюрьмы. И человеком, который хлопотал о его освобождении, был Эрик Торгесен.
Я закурил сигарету и некоторое время молчал, размышляя над словами Тутси. Потом искоса взглянул на нее:
— Говоришь, его отпустили около пяти часов. Так сейчас и есть пять часов.
— Так это здесь, а там, — она посмотрела на часы на своем толстом запястье, — шесть минут девятого.
И правда. Я совсем забыл о разнице в три часа. Значит, почти три часа, как Драм вышел из тюремной камеры. Представляю, каких дел он успел наворотить! Возможно, уже пришил нескольких человек.
— А ты ничего не слышала о Фросте? Докторе Гедеоне Фросте? — спросил я.
— Я спрашивала, Шелл, но ничего не удалось разузнать. Похоже, там никто не знает, где он находится.
— Ты когда-нибудь слышала о дочери доктора Фроста, Алексис?
Тутси покачала головой:
— Это та малость, что мне удалось узнать, Шелл.
— Малость? Вполне достаточно.
Тутси улыбнулась, довольная. Радостно глядя на меня, она спросила:
— Ты считаешь, что мои новости неплохие?
— Смею заверить, очень хорошие, золотко. Ты оказала мне неоценимую помощь.
Она улыбнулась мне одной из своих широких, счастливых улыбок. Жаль, что она не слишком
