офицера меньше всего. Лунев сказал бы на это «у каждого свой прикол», Бражников — «у каждого своя работа». В остальном разводящий группировки наемников и офицер спецназа мыслили практически одинаково. В нормальном мире — ситуация почти нереальная, в Зоне — обычная. Слишком уж тесно здесь сплетаются и судьбы, и понятия о справедливости, и, что самое главное, слишком уж черное и белое тут походят на серое. Даже день и ночь кажутся одним временем суток. Временем бесконечных сумерек. Вечерних или утренних? Кто знает? Разве что сама Зона.
Глава 21.
ВОЕННАЯ БАЗА «ДИТЯТКИ-Э», ЧАС «Ч»
Луневу и его спутникам крупно повезло. Не образуйся над центром Зоны своеобразное окно в низкой облачности — одно из редчайших предвестников Выброса, жить наемнику и его спутникам осталось бы ровно час. Вертолеты просто не сумели бы вернуться к пристани. Но все сложилось удачно: «вертушки» подобрали их на заброшенном причале в Припяти, почти без проблем доставили на базу и успешно приземлились на полутемном аэродроме «Д-3», откуда эвакуированные ходоки теперь могли спокойно, с более-менее безопасного расстояния, наблюдать за грандиозной аномалией.
Выброс произошел, как по часам, ровно в пять утра. Сначала над центром Зоны скрестились в сабельной схватке миллионы молний. В их свете было видно, как резко вскипели затянувшие «окно» черные облака, а над землей, превращая дождь в шторм, промчался сильнейший ураган. В отличие от нормального удара стихии, проносящегося, например, с востока на запад, этот ураган распространялся сразу во все стороны от центра Зоны. И короткий «разбег» вовсе не мешал шторму сравниться по силе с каким-нибудь тропическим собратом. Даже в приграничье сила ветра пугала и заставляла принимать особые меры предосторожности: закрывать окна, убирать с улиц все, что весило меньше десяти кило, и сворачивать палатки.
А вслед за штормом пришла пси-волна. Она не имела отношения к искусственному Зову, но пресловутый «источник» генерировал Зов по образу и подобию именно этого компонента главной аномалии. В этом Лунев теперь не сомневался. Между ними существовало только одно отличие: к безотчетному страху злые гении науки добавили еще и непреодолимую тягу к «источнику». Продемонстрировали, так сказать, гораздо большую изощренность в искусстве умерщвления всего живого, чем Зона.
И все же, пусть проигрывая в чем-то Зову, пси-удар Зоны был силен даже на окраине, и, чтобы преодолеть навеянный им страх, требовалось приложить немало моральных усилий. А тут еще подоспели подземные толчки, и несколькими секундами позже Зону озарила ярчайшая вспышка. Свет был настолько силен, что ночь превратилась в день даже здесь, за много километров от эпицентра аномалии. «День», правда, получился странным. Он был насыщен ярким светом, но весь окружающий мир, и без того небогатый красками, стал и вовсе черно-белым, будто над ним вместо солнца врубили люминесцентную лампу. Кто-то из наемников однажды обозвал время Выброса «мертвым полднем». Лунев был с таким определением полностью согласен. В свете белой вспышки лица людей выглядели мертвенно-бледными, а глаза прозрачными, как хрусталь. Поначалу это пугало, но потом все привыкли. Так же, как и к пси-ударам, ураганам и оглушительному грохоту взрываемых молниями облаков.
Все, кто воспринимал эти спецэффекты всерьез, во время Выброса обычно сидели в помещении с толстыми стенами, даже здесь, за пределами Зоны, но те, у кого находились неотложные дела, в убежище не прятались. Просто опускали светофильтры шлемов, надевали дождевики из ткани поплотнее и работали. Реально в «мертвый полдень» мешали не свет или ветер, а подземные толчки, да и то не сильно. Их магнитуда на окраине едва достигала трех баллов. Земля от такого сотрясения из-под ног не уходила и дома не рушились, хотя спотыкались на ровном месте даже старожилы базы.
«А эти, похоже, и вовсе новобранцы, — глядя на суетящихся у борта санитаров, подумал Андрей, — вон как пригибаются и спешат. Думают, что это ядерный пожар так отсвечивает. Опасаются, как бы не ослепнуть и дозу не перебрать. Поначалу все так дергаются. Ничего, привыкнут».
Лунев кивнул на прощание Бибику и поискал взглядом носилки с Дорогиным. Полковника грузили в первую машину. Заносили головой вперед. Это обнадеживало. А вот одного из пятерых раненых спецназовцев санитары несли укрытым с головой и вперед ногами.
Санитары погрузили всех раненых и контуженных Зовом — это относилось к Моте — в четыре «скорых», спотыкаясь, добежали до кабин, попрыгали на свои места, и вереница бело-красных машин умчалась в ослепительную ночь. Несмотря на суету, сделали все быстро, Лунев мысленно похвалил новобранцев.
Наемник, Смокер и Бражников выпрыгнули из «вертушки» последними. Ни одному из троих спешить было некуда. Пока бушевал Выброс, жизнь вокруг Зоны замирала, торговля останавливалась, и вообще в большинстве заведений, кроме кабаков, объявлялся санитарный день. Так что в ближайшие сутки все трое были абсолютно свободны. С той лишь разницей, что Бражников мог отправиться куда пожелает, а Смокер и Лунев только туда, где традиционно не появляются никакие представители официальных властей.
— Ну что, разбегаемся?! - стараясь перекричать грохот недалекой грозы, спросил Андрей и протянул руку офицеру. — Будь здоров, Бражников. Неплохо поработали.
Спецназовец рукопожатием не побрезговал.
— Удачи, Старый! — крикнул он. — И вам, барышня, того же.
— Одну минуточку! — прервал их прощание уверенный голос.
Троица одновременно обернулась. Из мерцающей световой завесы появился незнакомый человек. Вернее, незнаком он был наемнику и Смокеру. Бражников, увидев его, принял строевую стойку и отдал честь.
— Здравия желаю, товарищ генерал.
— Вольно, — генерал протянул Бражникову руку. — Молодец, справился.
— Это его заслуга, — офицер указал на Лунева.
— Не скромничай, майор, — незнакомец похлопал Бражникова по плечу. — Иди, отдыхай. Сутки тебя никто не потревожит. Рапорт потом напишешь. Иди.
— Есть, — Бражников кивнул ходокам и растворился в убывающем, но все еще ярком сиянии отсветов Выброса.
— Ваша, значит, заслуга? — генерал смерил наемника взглядом. — Ну, ну. Я слышал, майор назвал вас Старым? Это ваша кличка или он так по-дружески вас обозвал?
— А вы, собственно, кто? — влезла девица.
— Я генерал Остапенко, начальник разведуправления Объединенного штаба МИС, — невозмутимо ответил генерал. — Тот, кто вывез вас из Зоны за считаные минуты до начала вот этого безобразия.
Он кивком указал в сторону центра Зоны.
— Большое спасибо, до свидания, — Ольга взяла Андрея под локоть и, в свою очередь, указала в сторону ворот аэродрома. — Нам туда.
— Погоди, — Лунев высвободил руку и жестом приказал боевой подруге отойти в сторонку. — Похоже, к нам есть вопросы.
— Совершенно верно, — согласился генерал. — Буквально парочка. Ответите — и свободны. Но для начала пройдемте в ангар. Там не так шумно и свет не мигает.
— Давай рванем, — негромко предложила девица, прижимаясь Луневу к плечу. — Зажмут нас в ангаре, не отобьемся.
— Спокойно, Маша, я Дубровский, — Андрей похлопал ее по спине и подтолкнул к ангару. — Бежать все равно пока некуда.
В ангаре, неподалеку от вертолетных площадок, было действительно не так шумно, но яркий свет гаснущей вспышки и блицы молний все равно мешали, проникая через стеклянную крышу.
Генерал остановился недалеко от входа, развернулся и протянул Андрею телефон.
