картины и мебель. Занавески полыхали сильно и ярко. Безликий сел в кресло, обвел взглядом комнату. Пламя дышало жаром ему в лицо.
— Что и требовалось доказать, — сказал он, глубоко затянувшись, и стал ждать.
Сон пятьдесят четвертый
— Поезд на Солнечный берег! Билеты, билеты предъявляйте!
Филипп обнял Аду и притянул к себе.
— Вот и все, — сказал Орландо.
— Вот и все, — эхом откликнулся Филипп. Он оглянулся, чтобы бросить на Город последний взгляд.
— Прощай, — прошептала Ада.
— Прощайте, — отозвался Орландо и закашлялся.
Лаэрт выскользнул из кармана. Никто не обращал на него внимания; толпа текла между заграждениями.
— Прощай, — сказал Филипп беззвучно. — Идем, Лаэрт.
Вампир покачал головой:
— Нет, хозяин. Я остаюсь.
Филипп остановился, удивленный.
— Ты уверен? Ты знаешь, я не могу тебя ни к чему принуждать.
Лаэрт вздохнул и повесил голову.
— Вы так хорошо говорили о домике между пустыней и морем. Вам там будет хорошо вдвоем, а я буду только мешаться. И потом, там ведь не будет морозильника…
— Город гибнет, — сказал Филипп. — Я не хочу оставлять тебя здесь.
— Не беспокойтесь обо мне, я же бессмертный. И не жалейте ни о чем. А его, — он показал на Орландо, — я буду опекать. Я позабочусь о нем.
— Прощай, Лаэрт, — сказала Ада. Ее глаза были полны слез.
— Прощайте, — кивнул вампир и отлетел назад.
Филипп обнял любимую и шагнул в толпу. Люди продвигались медленно, поэтому юноша успел обернуться несколько раз. Лаэрт вздыхал и махал им лапой, Орландо словно застыл на месте.
— Ваши билеты, — сказал контролер. Филипп достал билеты.
— Документы и разрешение на выезд.
Ада обернулась к Филиппу: у них не было разрешений. Филипп, не потеряв самообладания, стал хлопать себя по карманам.
— Вот документы. Разрешения… сейчас, минуточку…
Он делал вид, что ищет. Сзади напирала толпа.
— Я ищу, ищу, — говорил Филипп.
Подошедший офицер мышкетеров осведомился, в чем дело. Контролер объяснил. Офицер оглядел Филиппа и его спутницу и незаметно провел по ним сканером. Сканер загорелся. Офицер быстро убрал его и выразительно мигнул контролеру.
— Пропустите.
Контролер повиновался. Филипп и Ада вошли в вагон. Коридор был загроможден вещами. Навстречу им уже спешил проводник.
— Позвольте… позвольте… Ваши вещи? Прошу сюда.
Проводник был учтив до приторности. Он пожелал непременно проводить путешественников до купе, на каждом шагу оборачивался и рассыпался в похвалах даме. Ада была смущена, Филипп тоже чувствовал себя неловко. Наконец проводник провел их в почти пустой вагон и показал купе.
— Ничего не нужно? А ваши вещи?
— Все, что мне нужно, я взял с собой, благодарю вас.
— Что ж, тогда — счастливого пути! — низко кланяясь, прошептал проводник и затворил дверь купе.
Орландо видел, как офицер провел сканером по Филиппу и Аде, и понял, что все пропало. Лаэрт горько плакал; Орландо встряхнул его:
— Лаэрт, Лаэрт, Филипп…
— Он уехал! — заныл Лаэрт. — Мой любимый хозяин… Что теперь мне остается? Суета сует! О-о!
Орландо бросил его и побежал вдоль вагонов, высматривая Филиппа. Толпа стискивала подсолнуха, осыпала ругательствами. Какой-то мышкетер хотел поймать его — он увернулся и, заметив в окне профиль Филиппа, подскочил к нему и застучал по стеклу. Фаэтон, смеясь, что-то говорил Аде. Стук заставил его обернуться; Орландо снаружи что-то пытался объяснить, размахивая руками, но слов его не было слышно. Ада приподнялась.
— По-моему, он чем-то встревожен, — сказала она, и взгляд ее упал на дверь. — Филипп?
Молодой человек бросился к выходу и нажал на дверную ручку. Та не поддавалась.
— Заперто! — прошептал он.
Ада, дрожа всем телом, встала. Филипп опустил голову, сбрасывая с себя чужое тело. Ненужные билеты, скомканные, лежали на сиденье.
— Они узнали нас!
Ада метнулась к любимому, и Фаэтон прижал ее к себе. Сомнений не оставалось: они были в ловушке. Тщетно Филипп напрягал свой ум, пытаясь понять, как отсюда выбраться: ни окно, ни дверь не поддавались. Орландо все еще стоял снаружи; сзади к нему приближалось трое или четверо мышкетеров.
— Орландо! — закричал Филипп. — Орландо, уходи!
Оливье отпрянул от окна. Мышкетеры рвались к нему, рассекая толпу. И тогда в голове подсолнуха мелькнула безумная мысль.
— Я Орландо! — крикнул он. — Ловите меня, если можете!
Толпа, ахнув, раздалась. Орландо бежал. Теперь уже не три, не четыре, а все мышкетеры на вокзале устремились за ним в погоню. Из первого вагона выскочил со страшным, искаженным яростью лицом генерал Дромадур в летнем костюме. Левой рукой он доставал из-за пояса дырокол. Его жена, госпожа Дромадурища, бежала за супругом, умоляя его не волноваться понапрасну.
Двое мышкетеров рванулись наперерез Орландо, но подсолнух вывернулся, спрыгнул с перрона и побежал через пути. Преследователи отставали. Два или три выстрела прогремело вслед беглецу, но ни один из них не настиг его.
— Держите! Держите его! — истошно визжал Дромадур. — Это он!
Тяжелое сердце колотилось у Орландо в груди. Перескакивая через последние пути, он запнулся о рельс и упал. Поднявшись, подсолнух медленно обернулся. Дромадур несся прямо на него. Дырокол в руке генерала полыхнул пламенем, и небо опрокинулось на Орландо.
Лаэрт мчался, не разбирая дороги. Он крутился над землей, как волчок, не понимая, что происходит, но вскоре потерял Оливье из виду. А потом откуда-то издалека донеслось два выстрела. Лаэрт бросился на звук, воя от горя.
Дромадур и двое мышкетеров добежали до Орландо. Тот пытался отползти от них, но сил у него больше не было. Зеленоватая кровь текла из дырочки на груди подсолнуха, ее тонкие струйки бежали по лицу от уголков рта. Его руки стремительно превращались в листья. Подбежавший Дромадур всадил в беглеца весь лазерный заряд, а затем, выхватив у мышкетера дырокол, выстрелил снова. Небо еще сильнее надвинулось на Орландо, и стало совсем темно.
Тяжелым каблуком Дромадур наступил на измятый цветок подсолнуха, лежавший на земле, и с силой надавил на него. Из-под каблука выступила алая кровь. Лицо генерала дергалось, он столь исступленно топтал мертвого врага, что так и не понял, отчего закричал мышкетер, у которого он выхватил оружие. Лаэрт, набросившись на Дромадура, переломил ему шею. Второй мышкетер в ужасе бросился прочь.
