ей жизнь испортит! И никого она не убивала, по глазам видно, не такой она человек, совершенно не такой…
А разжалованный гестаповец меж тем, перегнувшись через стойку, говорит:
–?Вы нам очень помогли. Теперь мы знаем, что убитый — русский, и сделаем в посольство соответствующий запрос. Мы пока осмотрим его комнату, а если вы что-то вспомните…
–?Д-да… конечно, месье… («Где мой аспирин? Поскорее бы они убрались, честное слово! С такими приключениями никакой рекламы не захочешь…») Вот ключи.
–?Спасибо.
–?Весьма вам благодарны, — говорит вежливый Клеман на прощание.
Миртиль развернулся и пошел к лифту. Когда дверцы крошечной кабины распахнулись, полицейские переглянулись. Судя по всему, она была рассчитана строго на одного сухощавого туриста с чемоданом не самой большой вместимости… или на одного не очень сухощавого туриста, но уже без чемодана.
–?После вас, шеф, — не без юмора замечает Клеман.
–?Да ладно тебе, — смеется Миртиль. — Езжай, а я поднимусь по лестнице.
И с неожиданной для человека его сложения резвостью он побежал вверх по ступеням. Клеман пожал плечами и нажал кнопку четвертого этажа.
Глава шестая
Джейн ничего не имела против преступлений, но в небольшом количестве.
Когда читаешь детективный роман, все кажется очень просто. Ты видишь, где и когда героиня совершает глупости, сердишься, когда она доверяет не тому человеку, который до этого уже сто раз ее подводил, и можешь в любой момент захлопнуть книжку, которая тебя разочаровала. Но едва ты сама оказываешься героиней детектива, все правила вмиг перестают работать. Любой может оказаться как другом, так и врагом, а любое действие может привести к необратимым последствиям.
И вообще, если хотите знать мое мнение, лично я бы предпочла стать героиней любовного романа. Чего уж проще: ты вся из себя такая недосягаемая красавица, и в очередь к тебе стоят мужчины, а ты размышляешь, что вот если бы губы Ивана и нос Сергея прибавить к банковскому счету Петра да добавить чувство юмора Степана, получилось бы как раз то, что тебе нужно.
Однако детективный переплет, в который угодила я, исключает всякие мысли о любовном романе. Скрывшись из отеля, я даже не подозревала, какой опасности мне чудом удалось избежать. Теперь я это знаю точно, но данный факт ни капельки не радует. Я даже не догадывалась, что дело обстоит так скверно, — и даже хуже, чем скверно, хотя это вряд ли возможно себе представить.
…Покинув гостиницу, я некоторое время шла куда глаза глядят, но потом чувство голода напомнило о себе, и я завернула в кафе, которое еще работало. Забравшись в самый темный угол, я попросила чашку кофе и самую дешевую ватрушку, которая имелась в меню. Черная сумка лежала у меня на коленях, притворяясь, что она самая обыкновенная сумка и совсем не предназначена для того, чтобы меня погубить, но я-то чувствовала, что она — враг или по меньшей мере сообщник врага. Впрочем, съев восхитительную ватрушку, я приободрилась и решила, что надо что-то предпринять.
У меня нет документов, стало быть, найти пристанище будет довольно-таки проблематично. Во Франции при заселении в гостиницу требуется предъявлять бумаги, удостоверяющие личность. Возможно, не все гостиницы строго следуют этому правилу и мне повезет, но ведь может и не повезти. Можно, конечно, сочинить какую-нибудь историю, что мои документы оказались у кого-то, кто приедет позже, но…
Но у меня очень мало денег. Когда я заплачу за кофе с ватрушкой, останется около сорока евро. Можно ли в Париже переночевать за сорок евро? В теории можно переночевать бесплатно на скамейке, но полиция, полиция…
И почему я так боюсь полиции, ведь я не сделала ничего плохого? Когда я шла сюда, я видела стрелку указателя с надписью что-то вроде «Комиссариат девятого округа». Что мне стоит проследовать в комиссариат, все им рассказать и попросить разобраться?
Но у меня нет документов, а единственный человек, который может подтвердить, что я — это я, убит. И кто поверит в мою несуразную историю? Куда проще им будет поверить, что я поссорилась с Денисом, зарезала его, а всю эту чепуху выдумала для отвода глаз. Конечно, могут найти тех, кто угнал черную машину с моим почти бездыханным телом в багажнике, но уж им-то совершенно невыгодно признаваться властям в своей деятельности.
Или наплевать на полицию и идти прямиком в посольство? Опять та же история — документов нет…
–?У вас все в порядке?
–?Да, — машинально ответила я и тут только поняла, что говорю по-русски. Собственно, на русском был задан и вопрос.
Немолодой официант, который совсем недавно принес мне кофе и ватрушку на блюдечке, стоял рядом, с сочувствием глядя на меня. Внешне он походил не на русского, а скорее уж на армянина, но обычно за границей бывшие граждане Советского Союза не утрачивают ощущения общего прошлого, которое их связывало. Поэтому, наверное, он со мной и заговорил.
–?Вообще-то у меня все плохо, — выпалила я.
–?Выпей еще кофе, — предложил он, ставя передо мной вторую чашку.
–?Большое спасибо, но, видите ли, у меня совсем мало денег, и я…
–?Да ты что? За счет заведения, конечно. — Он сел напротив меня. — И что у тебя приключилось?
Я объяснила, хлюпая носом, что, только приехав в Париж, поссорилась со своим парнем, собрала вещи и ушла. И вот теперь понимаю, что взяла не ту сумку; деньги, документы и обратный билет остались у него, а возвращаться мне ужасно не хочется, и я вообще не знаю, как мне быть, он очень меня обидел.
–?Эх, молодость, — вздохнул официант. — Я тоже, когда был молодой, горячий был — страсть! Ничего, помиритесь.
–?Я не могу с ним помириться, — пробормотала я, думая о Денисе.
–?Утро вечера мудренее, — важно ответил мой собеседник. — Только тебе, наверное, надо где-то переночевать?
Я призналась, что только об этом и мечтаю, а наутро видно будет, что делать. Официант задумался.
–?У тебя тридцать евро найдется? — спросил он. — Тут на соседней улице есть один отель… ну, не совсем отель, а гостиничка, в основном для молодежи.
–?Хостел?
–?Да, и я знаю людей, которые там работают. Они пустят тебя переночевать без документов. Только там очень скромно, никаких телевизоров, конечно. И удобства на этаже.
Я заверила моего собеседника, что нашим людям нипочем удобства на этаже и даже на другом конце Парижа, после чего он настоял, чтобы я допила кофе, наотрез отказался взять деньги и сказал что-то по- армянски полной женщине, которая подметала пол. Тут я с опозданием сообразила, что этот официант, скорее всего, и есть хозяин заведения.
Мы вышли в ночь и примерно через пять минут оказались возле хостела — совершенно неприметного заведения почти в таком же пятиэтажном доме, что и гостиница, в которой я недавно была. Мой ангел- хранитель поговорил с администратором, и тридцать евро перекочевали из моего кармана в бюро орехового дерева, после чего я получила замызганный ключ от администратора и пожелание удачи — от ангела.
–?Ты на него не обижайся, — сказал он на прощание наставительно, имея в виду несуществующего парня, который меня обидел, — он просто дурак, что с тобой поругался.
