- И как это раньше пацаны в реале встречались со своими герлушками? Це-ло-ви… Нет! Це-ло- вались! Даже слово из памяти выветрилось! Ну дела…
- Сук-к-к-а-а!
- Мысли… Твои… Которые придумал я!
- Мать-перемать... Не может быть! Крыша едет. Я же только два дня назад утопил вашу дохлую цивилизацию в Неве!
- Не ты… А я.
- Охренеть! Может тогда ты еще мне что-нибудь расскажешь?! Например: зачем я втюхался в эту историю с двойной инопланетянкой Тенью-Смертью?!
- Ты влюбился, Эрмитажник! Первый раз за сто лет. В живую девушку... Во вражеского секретного агента. И твоя любовь станет фатальной. Для всего вашего… Мира.
- Твою мать!... Твою мать!... Твою мать!... Твою мать!... Твою!... Мать!
- У Тени и Смерти задание: найти и уничтожить ваш генератор анти-дельта-поля. Чтобы их сверхновая, которая должна вот-вот родиться, выжгла своим излучением остатки вашей бледно-розовой цивилизации. А тебя… По уставу… Когда задание будет выполнено… Они должны… Убить!
- Ну ты и урод в натуре! Да Джек Потрошитель по сравнению с тобой - просто горсточка мертвых тараканов! Да как же ты можешь такое творить?!
- Что поделаешь! Маша меня попросила придумать что-нибудь… Фатально-драматическое! Ну типа ей очень хочется… Поплакать.
- И я даже не смогу тебя сейчас прямо здесь придушить?! Потому что руки мои пройдут через тебя, как сквозь туман?!
- Да нет, почему?... Можешь! У меня все по чеснаку.
- Ну конечно! Да сто пудов не все так просто… А-а! Ясно… Если я тебя сейчас с подруженцией твоей кокну, то останусь тут один. И в свой мир никогда не вернусь... Ведь он же в твоей голове! И умрет вместе с тобой. То есть я сам грохну всю свою Вселенную... Какая же я сволота! Вернее… Ты!
- Когда я сдохну… Умрет не только твой мир. Но и ты… Сам.
- Так зачем же ты тогда меня приволок сюда, гребаный «папаня»?!
- Ну… Типа… Ты так понравился Маше! Что она захотела познакомиться с тобой... Лично.
Ярость клокочет во мне, как вулканическая лава. Я поворачиваюсь к подруге Вечера и обрушиваю на ее голову весь свой многотонный гнев:
- Ну здравствуй, Машенька, солнышко… Вот он я! Весь, как на ладони. Смотри: какой я сексуальный да накачанный! А может мне прямо здесь и разложить тебя, золотце?!... И трахнуть прямо на этом зеленом светящемся круге?! Или на такое у твоего пацанчика фантазия не распространяется?... А ты намекни ему, Машенька! Он же для тебя на все готов… Да вы просто две оборзевшие бессердечные скотины!... Возвращай меня назад! Не хочу я больше видеть вас, уроды.
Маша окидывает меня довольным взглядом... Она старается быть серьезной, но глаза ее смеются и ликуют от восторга. Она встает, подходит к Вечеру, берет его за руки… Нежно обнимает… Поднимается на цыпочки и дарит ему глубокий бесконечно долгий поцелуй.Тонкие женские руки змеями обвивают его шею. Он осторожно поддерживает ее за талию. Их губы соединяются в вечном экстазе. Несколько минут продолжается эта немая сцена, во время которой у меня все внутри буквально закипает от тихой ярости. А в голове красным знаменем реет один единственный слоган: «ТВОЮ МАТЬ!»… Потом они отстраняются и долго смотрят друг другу в глаза. Улыбаясь каким-то своим мыслям, Маша говорит своему бойфренду:
- Димка… Он действительно крут… Просто нереально! Ты настоящий волшебник. Я очень довольна! Спасибо тебе. А теперь отпусти его… К ней.
- Конечно, милая! Я так счастлив... Удачи, Эрм! Не волнуйся, ты ничего не будешь помнить о нашей встрече, когда вернешься к своей ненаглядной Смерти… И Тени.
- ДА ИДИТЕ ВЫ ОБА В ЖОПУ!!!
Звезды меркнут вокруг меня и гаснут одна за другой. Я проваливаюсь в зеленый туман с радужными кольцами и всполохами разноцветного огня. Как же я вас всех ненавижу!... Люди.
24.
«Здравствуй, Тень! Как там твое «ничего»? Наши дела пока идут весьма неплохо... Утром мы с Эрмитажником наконец-то снялись с якоря и покинули его гостеприимные хоромы. Но как только мы вышли на Невский проспект, с Эрмом случился странный приступ… Он успел сделать лишь пару шагов и тут же упал, как подкошенный! Пульс его почти исчез. Я сделала все возможное, чтобы привести его в чувство. Минут через пять он очнулся. И сказал, что видел странный сон. Но мало что запомнил. Только звездное небо и светящийся зеленый круг. Больше ничего... После этого мы двинулись дальше. И около развалин Казанского собора наскочили на полицейский патруль. В гиперлете, припаркованном у стены, спали вповалку в разных забавных позах несколько служителей закона... Сначала я подумала, что Эрмитажник после приступа совсем страх потерял. Потому что он ухмыльнулся, подошел к полицейским и начал тыкать одного из них стволом в забрало гермошлема и приговаривать: «А ну вставай, салага! Рапортуй по форме: сколько дедушке до дембеля осталось?!» Кто такой салага и что такое дембель я так и не узнала... А ошалевший от такого обращения полицейский подорвался спросонья и чуть не разрядил в Эрма всю обойму из табельного бластера. Но в последний момент в его перекошенном от злобы лице что-то прояснилось... И он заорал что есть мочи: «Твою мать! Это же ты, скотина! Упор лежа! Сто раз упал-отжался!» После этого начались всякие слюнявые обнималки и прижималки. Два здоровых мужика радостно голосили на весь радиоэфир и без конца дубасили друг друга по спине. Эти бледно-розовые иногда ведут себя так странно!
Полицейского звали Мишка-Смайл. Оказалось, что они с Эрмитажником еще сто лет назад учились в одном универе на историков. Потом их забрили в армию и должны были послать на линию фронта в самое мясо. Накануне отлета парней отпустили домой. Попрощаться с родней. А на следующий день родилась сверхновая, и уже некому стало их отправлять. Да и некуда… После этого пути друзей разошлись. На целых сто лет. И вот теперь они сидели на капоте гиперлета обняв друг друга за плечи, вспоминали прежние времена и не могли наговориться. Остальные члены боевой полицейской единицы под кодовым названием «гипербабон» уже давно были разбужены диким ревом радиопередатчиков, которые чуть не закоротило от воплей, сопровождавших встречу старых дружбанов. Переминаясь с ноги на ногу они обступили Эрма и Смайла со всех сторон. Сквозь запотевшие стекла гермошлемов светились их заспанные улыбки.
После того, как страсти немного улеглись, парни вспомнили обо мне. Смайл оценивающим взглядом просканировал мою фигуру с ног до головы, задумчиво передернул затвор лучемета и пробасил: «Слушай, Эрмитажник… Я знаю, ты классный пацан и доверяю тебе, как самому себе. Но убей меня бог, если у этой девушки кожа не отливает небесно-голубым!... Короче говоря, по всем правилам военного положения, которое еще никто не отменял, я обязан задержать вас обоих и сообщить обо этом «куда следует». Что ты на это скажешь?» Эрмитажник воскликнул: «Что скажу?!... Да иди-ка ты на хрен, родной! Ты не сделаешь этого, потому что ты мой кореш. И наше пацанское прошлое не позволит тебе опуститься до роли быдла и стукача!» Смайл усмехнулся: «Ты прав, как всегда! Не стану я вас вязать. И парням своим скажу, чтобы молчали. Но ты хотя бы можешь нас просветить, что за дерьмо ты сейчас разгребаешь на пару с этой очаровательной небесно-голубой девчонкой?» Эрм посмотрел в мою сторону, помолчал… А потом пожал плечами и скормил полицейским ту же самую душераздирающую лапшу, которую я не так давно повесила ему самому на его «суровые пацанские ушки». И мне даже стыдно стало… Веришь-нет, Тень?! Я стояла и стремалась, что обманываю этих несчастных бледно-розовых парнишек. Может быть в душе они и понимали, что моя история - полный гон... Но отмахивались от правды, потому что доверяли своему командиру Смайлу.А он верил Эрму. Такой странный народ эти БОГи! Я здесь всего несколько дней, а уже жалею о многом из того, что нам предстоит совершить… Эти бледно-розовые - просто нереальные сволочи! Они затягивают нас в свой спейс, выворачивают душу наизнанку и каким-то им одним известным способом заставляют их любить... Да они просто нагло переманивают нас на свою сторону! Вот уроды.
