Дневники Берии подтверждают: Виктор Суворов прав!

согражданам тоже — это (запись беседы. — Д. В.) хороший документ по русской геополитике. «Гордый» (кавычки Кремлева. — Д. В.) прибалт юлил как ошпаренный и на все соглашался». В общем, бандиты хвалятся тем, что до полусмерти напугали человека, приставив к его виску пистолет и заставив на все согласиться.

Примерно так же пятнадцатью месяцами ранее Гитлер вел себя по отношению к главе Чехословакии Гахе, когда в нарушение Мюнхенского соглашения заставлял его согласиться на полную оккупацию Чехии Рейхом. Правда, там было еще хуже: Геринг и Риббентроп чуть не гоняли Гаху с кулаками вокруг стола, на котором лежали готовые на подпись документы о капитуляции, угрожая, что в случае неподписания через полчаса Прага будет обращена в руины немецкой авиацией…[37]

Впрочем, кое-какие уроки из всего этого «нынешние обитатели Кремля», судя по пятидневной Кавказской войне в августе 2008 г., извлекли. И Саакашвили, который вел себя как маленький Сталин (и загонял в свою мини-империю всех, кто когда-либо имел несчастье к ней принадлежать, желания не спрашивая), на место поставили. Жаль, что в 1940 г. не нашлось сверхдержавы настолько же сильнее СССР, насколько Россия сильнее саакашвиливской Грузии, которая бы заставила «отца народов»… ну, галстуков он не носил… скажем, сгрызть от страха любимую самшитовую трубку!

Но вернемся в Прибалтику 1940 г. Сразу для контроля за созданием этих новых правительств (кстати, применительно к старым слово «правительства» Кремлев берет в кавычки) выехали: Вышинский в Литву, Деканозов в Латвию и Жданов в Эстонию. Ну, натурально, тут же начались «демонстрации трудящихся» (а это уже кавычки мои. — Д. В.) с требованиями отставки старых правительств… (1. С. 180–181).

Между прочим, Берия честнее Кремлева. У него этой лабуды про «демонстрации трудящихся» нет. Лаврентий Павлович, правда, считает, что «поддержку населения мы получили хорошую, это не Финляндия», однако сквозь такие заявления просвечивает реальная причина успеха в Прибалтике: «Вячеслав (Молотов. — Д. В.) провел большую подготовку (мы уже видели, какую. — Д. В.), литовцы сдрейфили и остальные тоже» (1. С. 178).

А вот ранее, в феврале 1940 г., применительно к Финляндии Берия признает, что больше рассчитывает «на свои диверсионные группы» (а не на «народное восстание». — Д. В.) (1. С. 158). Кому-то что-то еще непонятно после этого насчет главной движущей силы «демонстраций трудящихся в Прибалтике»?

Добавим, что Берия и раньше проговаривался. Например, о том, что в Грузии «антисоветские и антисоциалистические силы были традиционно сильны. Скажем, партия меньшевиков (антисоциалистическая сила? — Д. В.) в этой республике насчитывала до 1921 г. 80 тыс., а большевиков было всего 2 тыс. (1. С. 46). Казалось бы, если так, то уважайте выбор народа, и пусть правят меньшевики! Но нет, меньшевики у него — «самая вонючая публика» наряду с поляками (2. С. 111–112). И вообще, логика, как у Шигалева в «Бесах»: народ не согласен — так уничтожить народ! А в России в 1918 г. разве было иначе? Вспомните итоги выборов в Учредительное собрание и судьбу последнего.

ВОЙНА

Так для чего же потребовался пакт?

А все-таки — с кем будет война?

Дружба с Германией дружбой, а намеки на истинные цели пакта с Гитлером прослеживаются уже в феврале 1940 г., когда Берия пишет: «Коба… говорит, пусть капиталисты морду друг другу бьют, а мы посмотрим и армию укрепим» (1. С. 160). Примерно в том же духе Лаврентий Павлович высказывается и менее чем три недели спустя: «Снова началась эпоха империалистических конфликтов, и надо использовать в свою пользу все противоречия. Вот они уже воюют друг против друга… А мы будем укрепляться. А там посмотрим» (15 марта 1940 г.)(1. С. 165).

Само по себе это еще ни о чем не говорит? Согласен. Но вот Берия касается работы железных дорог, Кремлев приводит его записку от 17 января 1941 г. Сталину, Молотову и Кагановичу, но почему-то не всю, а только «извлечения» (на полстраницы), хотя «хотелось бы привести полностью» (1. С. 214–215). Почему только полстраницы? Почему не хотя бы несколько страниц, если уж действительно объем книги не позволяет привести целиком?

Кстати, «извлечение» касается только того, что погрузку предполагается (по Львовской, Ковельской и Брестской железным дорогам) провести на 75 % в вагоны узкой колеи, а ведь железные дороги во вновь присоединенных областях (по крайней мере, в обслуживаемых этими железными дорогами) перешиты уже на широкую. И Кремлев делает вывод: бюрократы (или вредители?) из Наркомата путей сообщения игнорировали факт переоснащения путевого хозяйства, а бюрократы (или вредители?) из Генштаба проглотили это.

Ну, Кремлеву простительно, что он умнее «вредительства» ничего не придумал («Столетиями народ строил, создавал и всегда честно, даже на бар. Ни о каком вредительстве не слышно было от самых Рюриков. И вот, когда впервые достояние стало народным, сотни тысяч лучших сынов народа необъяснимо кинулись вредить», — иронизирует Солженицын)[38], а мы спросим: а может быть, это делалось с учетом будущего театра военных действий? Европейские-то железные дороги остаются узкоколейными!

И еще: там же (1. С. 215) говорится, что план перевозок «не предусматривает перевозки по Литовский, Латвийской и Кишиневской дорогам», что Кремлев тоже расценивает как «вредительство». А мы спросим: а зачем массовые перевозки к самой границе, если собирались обороняться? Например, в Молдавию, за Днестр? Когда немцы напали, возникла проблема — как эвакуировать все обратно через Днестр.

А как так получилось, что у самой границы оказалось 7 (семь) миллионов винтовок, которые перед войной были складированы (почти весь стратегический запас!) в западных округах и там были «благополучно» захвачены врагом (1. С. 271)? Зачем их туда свезли?

У Кремлева все просто: «Принять такое решение мог или кретин, или сознательный враг. Сталин о нем не знал, Берия этот факт не успел выявить». Ну, понятно, Кремлев прав, говоря, что «ни у Сталина, ни у Берия не могли дойти руки до всего» (1. С. 271). Но чтобы Сталин, вникавший самостоятельно в куда меньшие детали, не знал, что почти весь стратегический запас винтовок вывезен в западные округа? Не верю!

И не только то, где были размещены винтовки, говорит о многом. А тот факт, что окружной (в военное время — фронтовой) госпиталь Западного особого округа к 22 июня 1941 г. оказался в Бресте, у самой границы — он о чем свидетельствует? Причем до сентября 1939 г. он находился в Бресте — городе, где находился штаб округа. А как Брест стал советским — был перебазирован туда. Зачем?

Представим, продолжает В. Суворов, ситуацию: у рядового Иванова из 100-й стрелковой дивизии, расположенной под Минском, — аппендицит. И что же, прикажете доставлять его в госпиталь в приграничную полосу? И в самом деле, в госпиталь в Бресте возили солдат из Витебска, Могилева, Смоленска (запад Смоленской области тоже относился тогда к Западному особому округу). И Суворов делает вывод: расчет, очевидно, был на то, что после вторжения в Европу госпиталь окажется в тылу наступающих войск. Другое объяснение дать трудно[39].

А сосредоточение авиации у самых границ? Этого Сталин тоже не знал?! Может, не зря и Кремлев поминает В. Суворова-Резуна, попутно пиная ГРУ (до февраля 1942 г. — Разведуправление Генерального штаба) — «заведение вообще-то перманентно не очень надежное» — за то, что этот последний и Пеньковский вышли из его рядов (1. С. 239), как будто из НКВД — КГБ на Запад никто не перебегал! Да гораздо чаще!