задумывался.
А деревня (70 % населения на рубеже 1930–1940 гг.) — «она вся, подавляюще вся была трезва, несравнимо трезвее города, она… нисколько не разделяла обожествления батьки Сталина (да и мировой революции туда же»). Вот в финскую войну это и сказалось (об этом у Солженицына там же)[48]. А почему летом 1941 г. должно было быть иначе?
А иначе и не было. Вот записи в дневнике Берия за июль 1941 г.: «4 июля. Фронт провален, войска бегут» (1. С. 276); «9 июля. Ждал бардака, но такого бардака не ожидал. Коба уже был готов к бардаку, но к такому никто не был готов. А Коба тем более» (1. С. 278). Тоже вредитель Павлов виноват? Или «ср. ная интеллигенция»? Или просто опять «не всех почистили» (об этом в записи 9 июля тоже говорится: «И предатели оказались. И где оказались!.. Георгий (Жуков. —
Ах да, вот и футболисты братья Старостины, если верить дневнику Берия, ждали прихода немцев, вели антисоветские разговоры (правда, со слов Кремлева, а не Берия) (2. С. 40–42). Вот только фронт эти футболисты при всем желании развалить не могли, поскольку на фронте не были…
И потом, если верить комментариям Кремлева, то еще в 1937–1938 гг. была ликвидирована шпионская организация, созданная сотрудником немецкого посольства в Москве фон Хервардом, и арестованные ее участники показали, что Старостин Н. П. был связан с Хервардом и выполнял его задания шпионского характера (Там же).
И их не арестовали тогда же?! Не верю! За куда менее убедительные подозрения стирали в пресловутую лагерную пыль. Выскажу свое мнение, и можете не соглашаться: никакого участия Старостиных в шпионаже не было, и лишь в 1941 г., чтобы прикрыть массовое нежелание воевать за сталинский режим, выдумали участие в заговорах еще с 1937 г. отдельных «недорасстрелянных».
Кстати, героическое сопротивление у границы в первые недели войны оказывали в основном пограничные войска, а не Красная Армия. Да, они были очень хорошо подготовлены, и заслуга Берия в этом была велика, и вполне возможно, что один пограничник летом 1941 г., как пишет Кремлев, стоил не менее пяти, а то и 10 простых красноармейцев и не менее трех средних рядовых Вермахта (2. С.8). Вот только дело ли в одной боевой подготовке? А может, и в идеологической тоже? Ведь в войска НКВД (и МВД — МГБ — КГБ после войны) отбирались бойцы более идейные, чем в обычную армию…
В целом же, похоже, Сталин недооценил роль морального фактора (как сказали бы в годы «перестройки», «человеческого фактора»), недооценил, скольким досадил его режим за предшествующие 12 лет, сколько людей испытывают желание свести теперь счеты или просто не хотят защищать режим. И. Бунич называл это «ошибкой в третьем знаке».
Блицкриг или затяжная война?
Об итогах Второй мировой войны для Сталина и для руководимого им СССР мы еще будем говорить, а пока поговорим вот о чем: почему в мае 1945 г., сразу после победы над Германией, СССР не начал боевых действий против вчерашних союзников с целью захватить всю Европу? Ведь предлагали (тот же Г. К. Жуков и не только), и как будто «смести» армии союзников в Ла-Манш было нетрудно…
Чтобы ответить на этот вопрос, постараемся сначала собрать данные о соотношении экономических потенциалов воюющих сторон, а также о динамике этого соотношения с 1941 по 1945 г., после чего попытаемся сказать: а насколько СССР был готов к затяжной войне (каковой, по определению, должна была стать война с США и Британией)?
Итак, по мере того, как война с Германией затягивалась, перед руководством СССР вставали новые вопросы. Вообще, анализ состояния советской экономики, включая военно-промышленный комплекс, говорит о том, что экономика СССР еще больше, чем германская, была рассчитана на блицкриг, а не на затяжную войну. Для начала представляется целесообразным поинтересоваться динамикой военного производства в СССР, США и Германии в 1941–1945 гг.[49].
Итак, за одну только вторую половину 1941 г. СССР произвел на треть больше орудий, в 10 раз больше минометов, на 25 % больше танков и почти столько же самолетов (8200 против 8400), сколько Германия за весь 1941 г. При этом надо учитывать, что перед войной, как уже сказано, основная масса (85 %) советских военных заводов размещалась в западных районах СССР, при нападении Гитлера их пришлось эвакуировать, так что несомненно, что за первую половину 1941 г. военное производство СССР было куда большим.
В 1942 г. СССР производил всех видов вооружений в разы (а минометов — на порядки, 230 тыс. против 9,8 тыс.) больше, чем Германия. А вот в 1943 г. соотношение стало куда менее выгодным для СССР, хотя советский перевес продолжал удерживаться. В 1944-м же году уже погибавшая, терзаемая ударами авиации союзников Германия
Что касается США, то их военное производство уже в конце 1941 г., сразу после вступления в войну, было сопоставимо (в пересчете данных декабря 1941 г. на весь год) с советским и германским, а в 1942– 1943 гг. они превзошли по производству артиллерийских орудий и самолетов (о боевых кораблях не говорю) СССР и Германию, вместе взятые.
Короче говоря, похоже на то, что промышленность СССР была еще менее рассчитана на затяжную войну и еще более — на блицкриг, чем даже немецкая (не говоря уже об американской), что также косвенно подтверждает правоту В. Резуна-Суворова.
Но особенно это относилось не к промышленности, а к сельскому хозяйству. Вот и Берия в своем дневнике неоднократно говорит о продовольственных проблемах. Например, вот запись от 18 февраля 1942 г., что в северных лагерях пайка заключенного была 200 г хлеба (тогда как и на «штрафную» пайку мирного времени — 300 г — выжить было, по Солженицыну, практически невозможно), я даже не заикаюсь. Но вот запись об уральской «воле»: «На Урале с хлебом плохо, там и в городах есть мрут (так в тексте. —
Кстати, в это время Берия еще надеется на то, что не в 1941-м, так в 1942 г. войну удастся завершить блицкригом. «Может, в этом году, если не закончим, так хоть со своей территории изгоним» (Там же). И действительно, 7 января 1942 г. Сталин отдал приказ о переходе в общее наступление по всему фронту, имея целью в том же году разгромить Германию и навалиться на Японию, пока США не оправились после неудач первых недель войны на Тихом океане.
План, как известно, не удался, и война продолжала оставаться затяжной[50]. И вот запись за июнь 1943 г.: «В некоторых областях голодают,
Таким образом, чем дольше тянется война, тем с продовольствием сложнее. Это — города, причем Свердловск (нынешний Екатеринбург) — очень крупный промышленный центр; каково же было деревне?! Лаврентий Павлович ничтоже сумняшеся замечает: мол, рабочим особенно плохо, потому что «у них нет времени огород посадить и спекулировать» (Там же). Хочется кричать: а у колхозников с их обязательными планами поставок — есть?!
И это при обильных продовольственных поставках союзников. А если бы их не было? Собственно, о том, что было бы, если бы союзных поставок не было, достаточно ясно говорят некоторые цифры и факты о состоянии советского сельского хозяйства. Так, поголовье крупного рогатого скота к началу 1941 г. не достигало уровня 1916 г. (третий год Первой мировой войны и канун революции, если кто забыл), а своим хлебом страну — до официального начала массовой мобилизации в армию мужиков, тракторов, лошадей и грузовиков — сельское хозяйство тоже обеспечить не могло[51].
С началом войны, естественно, стало еще хуже: сибирские колхозники в 1942–1943 гг. получали на трудодень 240 г хлеба, члены их семей — 60–70 г (почти вдвое меньше, чем минимальный паек
