которые будут прикрывать именно эту машину. Еще вопросы и пожелания? — закончил Мындро.
— Товарищ генерал, разрешите вопрос? — сказал Соджет.
— Ну, что там у тебя, подполковник?
— Может, стоит к ТОС-у в довесок дать KB, на всякий случай. Он его собой, если что, прикроет, да и вытащить сможет в случае повреждения или поломки. И самое главное – ТОС не танк, так что в первой линии ему делать нечего! Пусть издали работает. Практически на пределе дальности. И обязательно его зенитками прикрыть, а то если в него попадут, то мало не покажется.
— Принято. Продолжаем. Хочу представить вам младшего лейтенанта госбезопасности Титова – командира эскадрильи штурмовиков.
Из-за стола встал парень в форме НКВД с тремя кубиками в петлицах. О его принадлежности к авиации не говорило ничего. Слегка хриплым голосом он начал: – На вооружении эскадрильи находятся восемь И-15, ожидаем прибытия большого количества дополнительной техники. Все самолеты довольно сильно изношены. Летчики – осужденные за преступления, лишенные воинских званий и наград, выразившие желание искупить вину перед Родиной. Сейчас в наличии одиннадцать пилотов. Имена и заслуги перед осуждением – в данный момент засекречены. После выполнения трех успешных боевых вылетов судимость будет снята.
— А где гарантия того, что они не перелетят к врагу? — Семьи таких предателей будут уничтожены. Да и зная их, я думаю, даже упоминание об этом излишне. В большинстве я уверен и без этих мер.
Мы стоим в коридоре, треплемся ни о чем. Мы – это «великолепная четверка и собака». Подпол, майор и два капитана. Ну, и Тэнгу единственный штатский. Четверо военных, четверо друзей-приятелей, четверо современников.
— Мальчики! Долго вы тут торчать будете?
— Товарищ Иванова, во-первых, подкрадываться со спины невежливо, во-вторых, Тэнгу за вами наблюдает довольно давно, в-третьих – нет. Уже уходим.
То, что Ника никого не прибила в ходе этой беседы, можно считать весьма большим достижением и проявлением нашей удачливости.
Сидели долго, пили мало, больше говорили. А назавтра Отдельная Мотострелковая Бригада Особого назначения двигалась к линии фронта. Тут недалеко – она проходит по старой границе, фактически – в пригородах Ленинграда. А там – как повезет. И, сидя на башне «недошилки», я верю, что все у нас получится и на этот раз. Очень, по крайней мере, хочется.
Наконец-то! Будто из клетки вырвалась… еду. Колеса вагона дробно перестукивают на стыках рельс, и мне милее этой музыки нет ничего. Понимаю, что еду на передовую, но не могу сдержать радости – Центр стал для меня в последнее время болотом. Не в том смысле, что вонял, а в том, что затягивал. Принять группы, научить, выпустить… и все сначала. Но чего-то не хватало.
С начала операции на юге я вслушивалась в сводки, не переставая думать о том, где сейчас мои попаданцы. Там, в центре событий или растерялись на просторах Советского Союза. И тут – «в составе снайперской группы для поддержки механизированной группы генерала Мындро…» и стук колес. Я улыбаюсь и прижимаю к себе «Бур», подаренный мне в последний день Олеговичем. Вот и тебе нашлась работа, милый…
Шагов не слышно – это я гарантирую, но чуткие уши Тэнгу разворачиваются в мою сторону, и я едва сдерживаю улыбку на тридцать два зуба. Четыре сыночка и… собака на роль дочки явно не подходит, значит, это я – «лапочка-дочка».
— Мальчики, долго вы тут торчать будете?
Как только целовать не полезла – не знаю. Сдержалась. На нас смотрели. А черт! Как же я вас рада видеть, мужики!
Совещание закончилось. Из кабинета выходили офицеры, обсуждая на ходу поставленные задачи.
— Разрешите? — Бондаренко заглянул в открытую дверь. В руке он держал папку с надписью «Личное дело».
— Входи, майор. — Мындро отошел от висящей на стене карты и сел за стол. — Присаживайся, — кивнул он на стул. — Слушаю.
— Товарищ генерал-майор. В свете предстоящей операции нам потребуются люди, знакомые с перешейком.
— Судя по твоему довольному виду, уже нашел кого-то.
— На «Кировском», я встретил несколько танкистов, приехавших получать новые машины. Они уже несколько дней там практически живут. Танков пока нет. Последнюю партию отправили под Лугу. Поговорил с ними. Один старший лейтенант, из запасного полка, оказывается, уже воевал в «финскую». Причем ему хорошо знаком весь участок до Выборга в полосе нашего будущего наступления. Вот его личное дело.
Майор протянул Мындро папку. Генерал хмыкнул:
— А «Личное дело» где взял?
— Попросил. На время. — Букварь скромно потупился.
— Попросил… говоришь! А за твои «просьбы» мне отдуваться?
Генерал раскрыл дело и бегло ознакомился с содержимым.
— Хм. Уволен из армии в сороковом… «Братание» с солдатами противника. Понижен в звании. Лишен всех наград.
— Товарищ генерал-майор. Это его рота в августе перекрыла дороги к Красногвардейску и за день практически уничтожила полк восьмой немецкой танковой дивизии.
— Полк, говоришь…
Мындро встал из-за стола и подошел к карте.
— Под Красногвардейском. Да… что-то такое слышал. Туда вроде даже кинооператора направляли. Заснять разбитую технику. Уж больно невероятным звучало сообщение о потерях немцев.
Обернувшись к Бондаренко, спросил: – А его экипаж?
— Все, кроме радиста, в запасном полку. Радист в госпитале. Ранение средней тяжести. Месяца через два выпишут.
— Значит, полк, говоришь… Хорошо. Решим вопрос с переводом.
— Разрешите идти?
Мындро кивнул и снова повернулся к карте.
Генерал-майор Мындро задумчиво смотрел на фронтовую карту, лежащую на столе перед ним, и думал о том, как решить поставленную командованием задачу. Его терзали нехорошие мысли. «Кто-то наверху определенно не понимает, что вся эта операция – авантюра чистой воды. Использовать механизированную бригаду для прорыва обороны еще куда ни шло, хотя не самый умный ход, но марш по лесам, в которых финнов, как блох на собаке, — чистое самоубийство. Да и у Виипури нас уже будут ждать. А уж тем более непонятно, что бригаде там делать. Наша работа громить тылы немцев, а не таскаться по лесам и болотам. Идиоты, мля». Поток его мыслей прервал стук в дверь.
— Да.
Из-за приоткрытой двери показалась голова майора Бондаренко: – Разрешите, товарищ генерал?
— Заходи, — кивнул Мындро подчиненному.
— Товарищ генерал, — майор подошел к столу и протянул командиру лист бумаги, — мы тут с капитаном Ивановой кое-что придумали и изложили свои соображения по поводу предстоящей операции.
За его спиной неслышно выросла еще одна фигура.
Ника смотрела на комбрига своими честными глазами, и в этих честных глазах плясали веселые озорные чертики. Глядя на нее, сразу можно было понять, кто является инициатором этой затеи.
— Давай, гляну, — Мындро взял лист, пробежал глазами по строчкам, и на его лице стала
