одна ерунда может испортить отлично начавшийся день? Конечно, расстраиваться не стоит, даже если жизнь повернулась к вам задом. Так, например, если вы спешите, может остановиться лифт, но стоит ли из-за этого злиться и расстраиваться? Есть вещи, контролировать которые мы не можем. Но дикость поведения, которую демонстрирует эта мелкая собачка, действует на нервы. — Джордж вытащил пистолет. — И
— О господи!
— У него пистолет!
— Эй, мужик!
Джордж выпрямился, сжимая пистолет чистой рукой. Капли крови, срывавшиеся с запачканных очков, превратились в тонкий ручеек, сбегавший вниз на пальто.
— Мы все умрем!
Крики ужаса. Джордж покачал головой и сделал успокаивающий жест.
— Глупости. Я не хочу никому навредить. Я просто собираюсь пристрелить это лающее недоразумение…
Чернокожая женщина с искаженным от ярости лицом выдернула собачонку из сумки и прижала к груди, одновременно шагая вперед и пиная Джорджа в пах. При этом свободной рукой она залепила ему пощечину. Кровь с очков забрызгала ее и собачку. Джордж попытался устоять на скользком от крови полу лифта, и в этот момент собака вывернулась из хозяйской хватки и бросилась Джорджу в лицо, вцепившись ему в щеку мелкими зубами.
Джордж оттолкнул от себя женщину и дернул за хвост собачонку, повисшую на его щеке. Весила тварь немного, но хватка у нее была бульдожья. Собачка и не думала отпускать. Джордж понял, что если продолжит дергать ее за хвост, то, скорее всего, останется без половины щеки. Поэтому он прижал ствол к собачьему животу и выстрелил. Псина дернулась несколько раз и обмякла — так и не разжав челюстей и не отпустив его щеку.
Свет в лифте несколько раз моргнул и снова загорелся. Кабина двинулась вверх. Джордж, все так же сжимая пистолет и задыхаясь от вони собачьих внутренностей, смотрел на пассажиров, прижавшихся к стенам.
Десять минут в личном кабинете. Больше и не нужно. Выходы закрывались, но он еще мог проскользнуть.
С очков все так же текла кровь. Щеку жгло адской болью. Возможно, на закате собака его отпустит, челюсти разомкнутся, как у дохлой черепахи. Джордж очень устал. Но ему нужно было успокоиться. Без этого он не сможет стратегически мыслить.
Десять минут. Самолет заправлен и ждет. Панама. Рай. И никаких забот.
Лифт прибыл на сорок четвертый этаж. Наконец-то.
— Мадам, — сказал он рыдающей хозяйке собаки, пятясь из лифта на ковер приемной. — Я был бы рад вернуть вам собаку для подобающего погребения, но, Богом клянусь, не знаю, как это сделать. — Он помахал пистолетом. — Теперь вы можете заняться своими делами, я займусь своими, и, честное слово, этот инцидент не стоит вашего крика.
Дверь лифта закрылась. Джордж обернулся. За стойкой приемной сидела Хизер. Собранная, высокая и манерная. Обычно. Этим утром она выглядела как человек, только что влетевший в телефонный столб на новом «феррари».
— Мистер Уайтейкер!
— Это случилось не по моей вине, Хизер, — сообщил он ей. — Маленький монстр сам на меня напал. Пришлось защищаться.
— Вы… мне… может быть, вызвать помощь…
Джордж остановился на жемчужно-сером ковре, заливая его кровью, и медленно оглядел портреты своих предшественников, управлявших часто разорявшейся семейной компанией. Его отец. Его прадядюшка Таб, который сделал карьеру, но забыл о правилах уплаты налогов. Его старший брат Бейли, который так и не понял, что дырявый стрит в бизнесе также недопустим, как и в покере.
Было на стенах и место для его портрета, но Джорджу никогда не хватало времени на позирование.
— Я буду у себя в кабинете, — сказал Джордж — Сегодня жуткие пробки, поэтому вызови мне на верхнюю площадку вертолет. Я вылечу сразу же, как только закончу с делами. И еще одно, Хизер. Не отвечай никому, кто будет интересоваться моим местонахождением.
— Да… сэр.
Он зашагал по коридору. На щеке Джорджа все так же висела мертвая собачка, капли с очков превратились в полноценный поток, а ведь пятнышко крови на линзе было не больше зрачка в голубом глазу Лизы. Джордж добрался до личного лифта и поднялся в свое убежище, занимавшее половину этажа и обставленное с королевской роскошью. Здесь он был один. Так ведь? Ему послышался добродушный голос отца: «Никого из нас никогда не застанут со спущенными штанами. Так ведь, мой мальчик?»
— Легко тебе говорить, — пробормотал Джордж, поправляя дохлую собачку, как непривычный свежий пирсинг.
«Только Уайтейкеры решают, как и когда. — Дядя Таб ввернул любимую присказку. — Надеюсь, ты не упустишь свой последний выход».
— Я уже обо всем позаботился, — возразил Джордж.
Но он и сам чувствовал, что время уходит. Несколько раз вздохнув, он медленно миновал несколько прохладных пустых комнат, в итоге оказавшись у бронированного хранилища. Вид стальной двери немного поднял ему настроение. До сих пор день был отвратительным, но вскоре все наладится.
Окровавленными пальцами он набрал код на двери и повернул колесо засова. Толстая стальная дверь поддалась, и Джордж вошел в хранилище.
Внутри было мрачно и душно. Старые кирпичные стены, потеки раствора, выпирающие между рядами. Арочный потолок над головой. Пыльный пол. Джордж снял очки. Они все еще были покрыты кровью, но надоедливое пятно исчезло. Собака так и свисала с его щеки, но стоило коснуться мохнатого трупа, и тот отвалился. Джордж потер место укуса. Ни боли. Ни раны.
Снизу до него донеслись голоса. При звуках одного из них Джордж улыбнулся.
Высокий тенор брата Бейли воскликнул: «Черт возьми, вот она, та восьмерка, которой мне так не хватало!»
Джордж прошел по короткому проходу, спустился на несколько пролетов вниз и увидел их — собравшихся при свечах в древнем семейном склепе Уайтейкеров. Таб костлявыми ладонями тасовал картонные карты, папа смотрел на него и, кажется, подмигивал стеклянным глазом из глазницы высохшего черепа, скалясь в улыбке.
— Вот он!
— Что тебя так задержало? — прогремел дядя Таб.
— Не знаю, — сказал Джордж. — Просто мелкие неприятности.
Он оглянулся, мрачно улыбаясь семейному склепу. Здесь явно не хватало женской руки, но с этим можно было смириться.
Дядя Таб передал потертую колоду Бейли, который посмотрел на брата и снова начал сдавать.
— Ты в игре?
— Куда ж я денусь, — ответил Джордж.
Следователь закончил осматривать лимузин и передал дело своим коллегам из группы расследования для осмотра тела и использованного оружия. И прошел полквартала до патрульной машины, стоящей рядом с автомобилями пожарной службы и парамедиков. Дождь почти прекратился, но улицы все еще были мокрыми. Патрульные медленно, но верно разбирались с пробкой. Один из полицейских коснулся фуражки и открыл заднюю дверь патрульной машины. Детектив снял шляпу, стряхнул с нее воду и забрался в салон.
— Миссис Уайтейкер? Я лейтенант Петерсон.
