огромная рыбина врезается в камень, который тоже оказывается рыбой. Открылась огромная пасть, проглотила первую рыбу целиком, и хищник снова притворился камнем.
— Вот это, — сказал Ник, — я и собираюсь с тобой проделать.
Блестка рассмеялась.
— Нет. Похоже, ты уже это проделал.
— Нет. Еще нет. Еще не совсем.
Они смеялись и целовались, а потом Ник помог ей встать. И отвел в душ, где под бесконечным потоком теплой воды они намыливали и гладили друг друга, пока Блестке не показалось, что она тает, а кости размягчаются, как резина. Ник на руках отнес ее обратно в постель и укутал полотенцем. Потом позвонил и заказал в номер ужин на двоих. Сервис был на высоте, ужин привезли, как только они закончили одеваться. Ужин был плотным: стейк и картошка на пару, овощи и вода в бутылках. Они сидели на кровати и кормили друг друга, глядя на закат.
Блестка как раз добралась до половины десерта — огромного бананового пирога с кремом, — когда наконец решилась повернуться к Нику:
— Не знаю, как это правильно сказать, но мне придется рано или поздно вернуться домой.
— Я знаю, — ответил он, — а мне точно так же рано или поздно придется отрабатывать зарплату.
Он подошел к своему чемодану, открыл его и вытащил пластиковый пакет. Внутри виднелись семь капсул.
— Группа работает над одним проектом, над новым типом музыкальных систем, если тебе так больше нравится.
Он протянул Блестке пакет.
— Это не наркотик, клянусь. Но если ты будешь принимать по капсуле каждый день, то каждый день сможешь слышать новую песню «Старлеток и Спейсбоев», которая будет играть прямо в твоей голове. Эффекта хватит на два-три дня, но это будет непохоже на все, что ты чувствовала раньше.
Ник взял ее за руку и вложил пакет с капсулами в ее ладонь. И нежно сжал ее пальцы, целуя.
— Все начинается и… заканчивается.
— Я увижу тебя снова? — Эти слова вырвались прежде, чем она сообразила, что говорит вслух.
Ник ответил прямым взглядом.
— Да. И еще до концерта. Я подхвачу тебя еще до среды. Но сейчас, — он встал и предложил ей руку, чтобы помочь подняться с кровати, — нам обоим пора идти.
Они сели на автобус, идущий обратно, к Парку развлечений, где долго обнимались и целовали друг друга под небом, полным воздушных шаров и звезд.
— Увидимся там, — сказал Ник, указывая на горы Сандия.
Сжал ее руку на прощание, заглянул в глаза, отвернулся и растворился в толпе. Блестка чувствовала себя так, словно только что умерла.
К понедельнику она не могла избавиться от музыки в голове.
Поначалу это не было навязчиво. Первую капсулу она проглотила поздним утром в воскресенье. Позже, тем же вечером, Блестка вернулась домой и увидела мать, которая отключилась на диване в гостиной, оставив рядом пустую бутылку водки. Родстер так и не появлялся: видимо, ему не хватило смелости вернуться после попытки подкатить к дочери любовницы. Блестка не знала, нужно ли говорить матери об этом, и решила просто подождать и посмотреть, стоит ли вообще поднимать эту тему до ближайшей ссоры. Будить мать ради разговора не было смысла. Мать храпела громче ударной установки, она всегда так храпела после дозы крепкого спиртного — и при этом любила темный ром «Кэптэн Морган». Сегодня, подумала Блестка, мать неплохо развлеклась с капитаном. И слава Богу. Сама Блестка, счастливая, довольная и оттраханная, могла спокойно подняться к себе и выспаться.
Утром, когда она проснулась, солнце уже стояло высоко в небе, воздух прогрелся. На мобильный пришло сообщение, но не от Ника, как она втайне надеялась. От Мари, которая спрашивала, не хочет ли Блестка и сегодня отправиться на Праздник воздушных шаров. Хрена с два, учитывая вчерашнее, хотя жаловаться на окончание вечера ей не приходилось. Здорово вышло, рассмеялась она про себя. И отправилась на кухню в поисках чего-нибудь на завтрак. Хлопьев или печенья «Поп-тартс» не нашлось, был только одинокий тост, внешним видом вызывающий ассоциации с раскопками доисторических городов. Вспомнив о капсулах, которые лежали в кармане, Блестка набрала стакан воды из-под крана и собралась было проглотить все сразу, но тут вспомнила, что говорил ей Ник.
Она верила Нику, но все равно удивилась, когда в ее голове зазвучала музыка. Все началось даже не с мелодии, а с нескольких разрозненных нот, доносящихся словно издалека, как из радио в машине, стоящей за несколько кварталов: почти незаметные звуки, которые не стихают, но и не приближаются. Звуки совершенно не мешали думать, просто вертелись в сознании, как ненавязчивый саундтрек. Днем в воскресенье она вышла в «Старбакс», потом вернулась к себе в спальню и решила позависать в Интернете. И все под странный ритм, ненавязчиво пульсирующий ударными где-то глубоко в голове.
Ник ничего не сказал ей о видео, и Блестка ничего подобного не видела, пока не закрыла глаза. Тут- то оно и появилось, в такт едва слышной мелодии. Группа мужиков, больше всего похожих на викингов — с длинными бородами, в рогатых шлемах, с топорами и мечами, — сражались с существами, похожими на женщин, вот только… Это были точно не женщины, хотя Блестка не могла понять, что же с ними не так. Викинги получали по заднице, причем круто: их буквально пожирали целиком, а почти-женщины смеялись и кричали, откусывали им головы и улыбались окровавленными ртами. Все было очень живым и настоящим, но повторялось целыми кусками: викингу откусывали голову, его тело несколько секунд дергалось, кровь хлестала из шеи, а потом тело падало.
Музыка стала громче при появлении видео, и Блестка внезапно узнала ее. Это была перепевка старой песни, которую когда-то играла ей мать и рассказывала, что та же песня звучала в родильном зале, когда Блестка появлялась на свет. Это был какой-то «Thursday» «Морфина». Ник тоже был на видео, он стоял сбоку, смеялся и кричал, подбадривая тварей, похожих на женщин.
Блестка села на постели, совершенно не сонная. Викинги, битва, жуткие твари в виде женщин… Все пропало. Только музыка до сих пор звенела в ушах, и на миг ей показалось, что она видит Ника, улыбающегося ей из угла. А потом он исчез, мелодия же зазвучала в полную силу.
Утром она долго лежала в постели, пока не сообразила, что настал понедельник и ей нужно собираться в школу. Поглядев на часы, она скатилась с кровати. Быстро разделась, нанесла на кожу лосьон с блестками, порылась в куче одежды на дне шкафа, выбирая что-то относительно чистое и не мятое. Потом заглянула в кухню, но продуктов для завтрака там так и не появилось. Пришлось задержаться, налить стакан воды и запить им вторую капсулу.
К середине дня, на уроке химии, музыка перекрыла все другие звуки. Мари подсела к ней в кафетерии, чтобы о чем-то поговорить, но все ее слова казались неясной радиопередачей на незнакомом языке: они совершенно не имели смысла. Блестка хотела только одного — слушать музыку. В ее голове словно появился плеер, поставленный на повтор, и он уже играл не тихую жутковатую песню «Морфина». Гремел трек, которого она никогда раньше не слышала, неуловимо похожий на «The Four of Us Are Dying» «Nine Inch Nails», но более мрачный. Ей нравилась каждая нота, она даже пританцовывала в такт. Ее напарник по лабораторной, индеец по имени Кристос, даже покосился на нее и приподнял брови, словно спрашивая, все ли в порядке. Она только кивнула головой. Ей никогда раньше не было так хорошо. И она с нетерпением ждала утра вторника, чтобы принять следующую капсулу.
Блестка не видела снов в ночь с понедельника на вторник, но следующая капсула, похоже, открыла ту часть ее сознания, о которой девушка раньше и не подозревала. Она словно раскололась на три части. Песня в ее голове вполне могла быть еще не выпущенным треком «Puscifer», но отличалась — и не было
