второй кожей, наполняла их силой. Я жадно коснулась языком кончика пальца, чтобы ощутить вкус своего триумфа. Живой пульс крови остался на зубах, даже когда я убрала палец.
Мое дыхание участилось.
Я подставила ладони под кровь, собирая ее, как в чашу. И осторожно раздвинула дрожащие бедра и промыла раны горстью нечистой крови.
Звездный свет и ночь. Белые полосы и черные ветви. Колокольный звон поплыл над верхушками проклятого леса, когда я упала, чувствуя, как выворачиваются и складываются в новом порядке мои кости. Руки мои удлинились, пальцы сжались в тяжелые копыта. Кожа поросла белоснежным мехом. Я попыталась закричать, но услышала высокий тонкий звук, похожий на лошадиное ржание. Голубые слезы потекли по щекам — так меняли цвет мои глаза. Я прижала уши от странных звуков, и что-то с ослепительной силой рванулось вперед и вверх из моего лба…
У костра Просыпались люди. Слышны были крики ярости и удивления.
Я подалась назад, прищурила звериные глаза и завыла, поводя устрашающей челюстью. Прежде чем кто-то из них успел ухватить меч, я быстрым галопом скрылась среди ветвей, нырнув в объятия черной волшебной ночи.
Потому что там вы — да-да,
ДЖОН Р. ЛИТТЛ
Медленная охота
— Ты не убивал меня, Тимми.
— Не называй меня Тимми. Ты знаешь, что я этого не люблю. Я Тим… и я
— Это был несчастный случай.
— Почему ты здесь?
— Ты знаешь.
— Я тебя не вижу. Включи свет.
— Не могу. Я ни к чему не могу прикоснуться. Пальцы просто проходят насквозь. Жуткое ощущение.
— Тебе больно?
— Нет.
— А почему ты не в раю?
— Ты знаешь.
— Знаешь, я сам включу свет.
Тим выбрался из постели и подошел к выключателю у двери. Заморгал от яркого света. Он не знал, где окажется Дэннис. Его голос, казалось, шел отовсюду.
— Я здесь, — сказал Дэннис. — Где и всегда.
Тим посмотрел на верх двухъярусной кровати, и, конечно же, Дэнни был там. Он выглядел так же, как всегда, и так же сидел посередине, скрестив ноги и опираясь на руки.
Как он может опираться на руки, если сказал, что они проходят все насквозь?
Смотреть на Дэнниса было все равно что смотреть в зеркало: те же русые волосы, то же круглое лицо и голубые глаза, та же маленькая родинка на правой щеке.
Дэннис улыбнулся:
— Ты вроде не удивлен, что я здесь.
— Я так и не почувствовал, что тебя не стало.
Дэннис спланировал на ковер и встал лицом к лицу со своим близнецом.
— Мы были вместе с самого рождения. И так будет всегда.
Тим шагнул вперед, чтобы обнять его, но руки почувствовали только воздух, и он отпрыгнул от изумления.
— Ты выглядишь совсем настоящим.
— А я и есть настоящий. Для тебя. Просто теперь все иначе.
— Надолго ты сможешь остаться?
— Я буду рядом, пока буду тебе нужен, Тимми.
— Я Тим.
Три месяца назад мама Тимми сидела рядом с ним на его постели.
— Тимми? Пора вставать.
Она убрала челку с глаз мальчика и погладила его по щеке.
— Нам всем его не хватает, но нужно жить дальше. Сегодня у тебя большой праздник. Тебе исполняется целых десять лет. Хорошее время для…
— Ему тоже исполнилось бы десять.
— Да, и мы всегда будем вспоминать его в твой день рождения. И на Рождество, и на летние каникулы, когда вы играли в бейсбол, и в первый день занятий в школе, и в любой другой день…
— Это я виноват.
— Не говори так, Тимми. Мы же знаем, что это был несчастный случай. Тебе было интересно потрогать пистолет. А мы не должны были оставлять оружие дома.
На глазах мальчика выступили слезы, и она продолжила говорить, чтобы снова не расплакаться самой:
— Если кто и виноват, то только я. Мне нужно было сказать отцу, чтобы забрал пистолет с собой.
Тишина накрыла комнату снежным покрывалом. Она слышала тиканье часов в виде Человека-паука, шум машин на улице за домом.
— Тимми?
— Я думаю, меня теперь лучше называть Тим.
— Хорошо.
— Мы в прошлом году перестали называть его Дэнни. И я хочу так же. Тимми — это имя для малявки.
Она увидела его вымученную улыбку и встала, чтобы он тоже смог подняться. Рама кровати скрипнула. Она всегда скрипела, но раньше звуки терялись за постоянными разговорами двух мальчишек, а теперь любой скрип казался не к месту.
В то лето и на следующий год Тим не играл в бейсбол. Одиннадцать лет… двенадцать… тринадцать… Все было иначе. Раньше близнецы всегда играли вместе, родители подарили им первый набор для бейсбола, когда им исполнилось пять. В семь лет они закончили учиться игре и с тех пор каждое лето почти все дневное время проводили на поле.
А теперь Дэннис не мог ловить мяч, а Тим не мог его приносить, когда мяч улетал в парковые кусты.
Их пятнадцатый день рождения, 15 марта.
— Бойся мартовских ид, Тимми, — прошептал на рассвете Дэннис.
— Ты каждый год это говоришь.
Дэннис некоторое время не отвечал. Тим зевнул и потер глаза, решив поваляться, пока не рассветет.
— Давай в этом году сыграем в бейсбол?
— Ты же не можешь играть.
— Еще как могу. И мне это понравится не меньше, чем тебе.
Дэннис взрослел вместе с ним. Он по-прежнему оставался зеркальным отражением брата.
И вот майским утром в субботу Тим снова взял перчатку, отправился на поле и присоединился к
