и его отношениям с Эрнестом Хемингуэем, Ф. Скоттом Фицджеральдом и Томасом Вульфом. Это Перкинс подогревал эго Хемингуэя, помогал Фицджеральду справиться с похмельем и сообразил, что рукопись Томаса Вулфа в два фута толщиной можно разделить на несколько новелл.
Стоя у гроба Карвера перед пресвитерианской церковью на окраине Манхэттена, я насчитал десять горюющих.
— Карвер следовал его примеру, — продолжал я. — За последние пятьдесят лет он открыл нам невероятное количество талантливых авторов. Он помогал им справиться с творческим кризисом и разгромными отзывами. Он помогал им деньгами. И без устали продвигал их работы. Он заставлял их осознать область применения их творческих сил. Р. Дж. Вентворт с его классическим «Замком из песка» о детстве и украденной невинности. Сборник Кэрол Фабин со стихами «Могильный холм». Роджер Киркпатрик с военной прозой о Вьетнаме «Лишенные наследства». Недавние лауреаты Пулитцеровской премии, которые так и остались бы в груде неизданных рукописей, если бы Карвер не просматривал их с такой любовью.
Десять присутствующих. Множество авторов из тех, кого Карвер вывел к успеху, уже мертвы. Другие перешли в более крупные издательства к другим редакторам и забыли о нем. Несколько редакторов на пенсии прислали соболезнования. «Паблишерз Викли» отправили кого-то делать заметки.
Жена Карвера умерла семь лет назад. Детей у них не было. Церковь ответила холодно. Вот и цена жизни легенды.
Официально было заявлено, что Карвер споткнулся перед автобусом, но я уверен, что он покончил с собой. Несмотря на мои похвалы относительно пяти десятков лет работы, после смерти жены Карвер угас. Возраст, плохое здоровье и горе утраты подкосили его. В то же время книжный бизнес перешел на новые рельсы, на которых чутье Карвера было лишним. Он любил долгоиграющих авторов, терпеливо давал талантам шанс развиться. Но в климате современного книгоиздания, одержимом быстрой прибылью, рукописи нужно было пережить знакомство с фокус-группой департамента маркетинга. Если книга не касалась ультрамодной темы и требовала продуманной рекламы, ее отклоняли. За последние семь лет Джордж Марш, внук основателя компании, стоически не отправлял Карвера на пенсию, выплачивая ему символические суммы за то, что он появлялся в офисе дважды в неделю. У престарелого джентльмена был свой стол в углу, там он изучал неизданные рукописи и читал газеты. А также служил живой памятью компании, хотя никто и не понимал, чем истории о старых добрых деньках издательского дела могут помочь в мире современного временного бизнеса. Не то чтобы я хвастался, но я был одним из немногих, кто задавал ему вопросы.
Со временем «Марш и Сыновья» стали добычей конгломерата. «Глэдстон Интернэшнл» надеялась усилить свой отдел по работе с кинокомпаниями и телевидением, и он нуждался в человеке, который сосредоточился бы на романах, подходящих под требования сериалов и кино. Торговой маркой для всего этого стало слово «синергия». И, как обычно бывает, когда конгломерат проглатывает бизнес, первым делом новый владелец решил сократить штат. Карвер был самой очевидной мишенью. Возможно, он искренне верил, что былые достижения делают его неприкосновенным. Только так можно объяснить его ошеломленный взгляд, когда в понедельник утром Карвер пришел в офис и услышал плохие новости.
— Но что же я буду делать? — услышал я бормотание старика. Его руки в пигментных пятнах дрожали, складывая в бумажную коробку фотографии в рамках. — Как я справлюсь? Чем мне заполнить время?
Тогда он, по всей видимости, и решил, что не станет ничем его заполнять. С коробкой в одной руке и зонтом в другой он вышел на улицу и позволил автобусу решить все его проблемы.
Нас с Карвером, похоже, считали друзьями, поэтому новый исполнительный директор назначил меня главным над всеми проектами, которыми занимался старик. В основном мои обязанности свелись к рассылке писем с вежливыми отказами. А еще я убрал вещи, которые Карвер забыл в ящике стола: таблетки от кашля, жевательную резинку и упаковку салфеток.
— Мистер Нил?
— М-м-м? — Я поднял глаза от одного из сотен е-мейлов, которые получал каждый день.
Мой помощник застыл в дверях кабинета. Черная водолазка и спортивный пиджак придавали ему вид значимой персоны. Молодой, высокий, стройный, полный амбиций, он держал в руках почтовую посылку.
— Это прислали мистеру Карверу. Без обратного адреса. Мне разобраться с этим?
Теоретически — безобидное предложение. Но в новом корпоративном духе такая вещь, как безобидность, не было предусмотрена. Когда мой помощник предлагал взять на себя часть моих обязанностей, я сразу думал, не первый ли это шаг к тому, чтобы забрать их
— Благодарю, но я сам.
Уверенно обозначая границы своей территории, я отнес посылку домой. Но забыл о ней до самого воскресенья, потому что работал над содержимым нескольких коробок со срочными предложениями: двумя романами о серийных убийцах и романтической сагой о виноделах в Калифорнии. Долгосрочная тирания этих рукописей была одной из причин, по которым моя жена бросила меня несколько лет назад. Она сказала, что раз уж живет со мной как без мужа, то с тем же успехом может жить и без меня. Большую часть времени я ее даже не виню.
По телевизору передавали игру янки. Я открыл пиво, заметил на углу стола посылку и решил пролистать текст во время рекламы. Разорвав пакет, я увидел рукопись. Она была напечатана. Через два интервала, профессиональный формат. С рукописями, которые нам обычно присылали, на подобное рассчитывать не приходилось. От страниц не несло сигаретным дымом или застарелым запахом пищи, что тоже внушало надежду. И все же мне не понравилось, что в посылке не было ни письма от автора, ни обратного адреса.
Сама рукопись не отличалась точностью и аккуратностью принтерной печати. Некоторые буквы были светлее остальных, некоторые темнее. Порой слова были выбиты немного неровно. Я с изумлением понял, что автор печатал текст на машинке. Роман назывался «Снежная архитектура». Выразительное название, подумал я, хотя департамент маркетинга наверняка скажет, что в книжных магазинах книгу с таким названием могут по ошибке отправить в секцию литературы по строительству. Имя автора: Питер Томас. Слабо. Департамент маркетинга предпочитал звучные, легко запоминающиеся фамилии, такие как Кинг, Бонд или Стил.
Я начал читать, не ожидая ничего особенного. И не заметил, как закончился бейсбольный матч. Мой стакан опустел, но я не помнил, как выпил пиво. И удивился, когда заметил, что за окнами стемнело. Я посмотрел на часы. Десять вечера? Непрочитанными остались еще пятьдесят страниц. Я торопливо сделал сэндвич, открыл еще одно пиво, выключил телевизор и сел дочитывать лучший роман из всех, что попадались мне за последние годы.
О чем-то подобном можно только мечтать. Идеальная рукопись. Ничего не нужно править и корректировать. Чудесное сочетание завораживающего голоса, мощных эмоций, яркости и объема, прекрасно составленных предложений и персонажей, которых не хочется отпускать. Книга рассказывала о десятилетнем мальчике, который остался с отцом после развода и живет на ферме в Вермонте. В середине января в ту область приходит сильнейший снежный буран. Повреждены линии электропередач и телефонные провода. Разрушены вышки мобильной связи. Все дороги завалены снегом, и мальчик с отцом отрезаны от мира.
— У отца начинается рвота, — сказал я на маркетингово-редакционном собрании. — У него высокая температура. Жуткая боль в нижней правой части живота. В доме есть медицинский справочник, поэтому они быстро понимают, что у отца приступ аппендицита. Но они не могут вызвать помощь по телефону, а отец слишком болен, чтобы вести машину. Даже если бы он смог сесть за руль, грузовик не пробился бы сквозь снежные завалы. Поскольку электричества нет, отопление в доме не работает. Температура опускается до нуля. Когда мальчик не пытается чем-то помочь отцу, он поддерживает огонь в гостиной, где
