Обедал Лосев в самом пасмурном настроении. Конечно, поскольку он набегался, то и проголодался здорово, а потому ел, как говорится, с аппетитом. Но при этом почему-то был уверен, что если б футбол закончился, выражаясь опять-таки телевизионным языком, «победной точкой», то еда казалась бы ему куда более вкусной. Вообще-то Димка никогда так сильно не переживал из-за футбольных или иных игровых неудач. Ну, проиграл — так ведь не первенство же мира и даже не Кубок УЕФА! Сегодня проиграл, завтра выиграл — жизнь продолжается. Однако нынешнее поражение его задело намного сильнее. Червячок обиды так и точил сердце. Единственным утешением оставалось то, что, может быть, удастся отыграться после обеда. Правда, сомнений в этом было больше, чем уверенности. Уж очень ловко эта белобрысая мяч гоняет! А второй раз осрамиться, проиграв девчонке и мелким Шустриковым, — это ни в какие ворота не лезет.
После обеда Димка ушел в свою комнату и первым делом заглянул под кровать. Чурачука спал, зажав себе рот бельевой прищепкой — должно быть, чтоб не храпеть. Однако как только услышал около себя шорох, тут же проснулся и выпучил на Димку красноватые глаза.
— А где водичка? — напомнил он. — Ну-ка, быстро тащи трехлитровую банку!
— Да у нас в ведре дай бог, чтоб два литра осталось! — заметил Димка. — Мама только что много воды забрала, чтоб посуду помыть.
— Вот и тащи все, что в ведре осталось. А потом за водой на колодец сходишь! Зря, что ли, я тебе сил прибавил? Принесешь два ведра — мне как раз до вечера хватит.
— Уф! — сказал Димка, чтоб не выругаться, но пошел за ведром.
Ему удалось незаметно перетащить ведро в комнату, благо мама мыла посуду на терраске, а бабушка прилегла вздремнуть после обеда.
Чурачука тут же выполз из укрытия, облапил ведро пятернями — они уже стали больше Димкиных! — и прямо через край вылакал все, что осталось в ведре. Ни капельки на пол не пролил!
— Нет, — проворчал Чурачука, отдуваясь, — глазомер у тебя неважный. Тут, в ведре, три с половиной литра было — как раз норма. Но за водой все равно сходи. Пригодится. И мама наверняка похвалит!
Димка взял опустевшее ведро, забрал из кухни второе, тоже пустое, и вышел на терраску.
— Мам, у нас вода кончилась, — сказал он деловито. — Я пойду принесу?!
— Ну, давай, попробуй… — разрешила мама. Она, несмотря на сообщение деда Крюкова, все-таки не очень-то верила, что ее сынуля на самом деле перенес шестидесятикилограммовый груз от остановки до деревни. А два ведра воды — это тоже вес немалый, двадцать килограммов почти. Поэтому она даже перестала мыть посуду и понаблюдала за тем, как Димка вприпрыжку добегает до колодца, опускает в него ведро, приклепанное к цепи, крутит ворот, переливает воду в свои ведра и быстрым шагом возвращается домой. «Да, — подумала мама с гордостью, — как же он легко все это проделывает! Похоже, мальчик действительно очень окреп…»
— Спасибо! — сказала она, когда Димка внес ведра в дом. — Помог нам с бабушкой. Может, ты теперь станешь у нас, так сказать, «ответственным за водоснабжение»?
Наверно, если б мама сказала это как-нибудь по-другому, например: «Спасибо, Дима! Теперь каждый день будешь воду таскать!», то Лосев сильно пожалел бы о своем благородном поступке. Но значиться «ответственным за водоснабжение» — это кое-что. Звучит солидно. Поэтому у Димки даже настроение улучшилось. Правда, не слишком сильно. Все-таки стыд от футбольного проигрыша отчего-то не проходил.
Вернувшись в комнату, Димка по-прежнему стал думать о том, как обыграть эту вредную Галку- нахалку. Он даже под кровать не заглянул, потому что был уверен: Чурачука дрыхнет, вволю налакавшись воды. Однако божок не спал. Он высунул из-под кровати лопоухую башку — она уже размером с небольшой арбуз! — и с неожиданной участливостью спросил:
— Переживаешь? Из-за футбола?
— Да вроде бы… — кивнул Димка.
— Вот! — Чурачука назидательно поднял вверх указательный палец. — А все потому, что побоялся подраться с Хрюком. Ты испугался, что Галька своего кузена приведет и он вам либо игру испортит, либо просто по шеям надает. Поэтому принял эту нахалку в игру и согласился играть по ее правилам. А она, между прочим, в девчачьей футбольной секции занимается. То есть играет заведомо лучше вас, дворовых любителей, потому что ее специально учили. Так что на себя обижаться надо. Не испугался бы, сказал бы: «Ну, приводи своего братана!», набил бы морду Хрюку, а потом бы заставил играть в одной команде с Ванькой Помидором и Хрюком против вас четверых. Знаешь, какой был бы счет? 20:0, не меньше! Потому что Хрюк на поле силен только за счет наглости и хулиганства, а как игрок он — ноль без палочки. Но с набитой мордой он бы уже наглеть не посмел, а сестрица его стала бы бояться хорошо играть, потому что испугалась бы такого крутого, как ты.
— Так нечестно! — проворчал Димка. — Играть не интересно…
— А подсовывать вам в команду заведомо слабого игрока, такого, как Ванька, честно?
— Ну и что? Вообще-то мы почти вровень сыграли, если б мама чуть попозже пришла, так мы бы счет сравняли.
— Вы счет почти сравняли только потому, что разозлились, и Ширшиковы от вас с Тошкой шарахаться начали! — уточнил Чурачука, будто сам на площадке присутствовал. — Отсюда мораль: чем ты злее, тем ты лучше! Так что учти: если после обеда на поле Хрюк пожалует — не вздумай трусить! Говори с ним корректно и ничего не бойся. Понял?! Между прочим, я тебе в мышечную память кое-какие приемчики зарядил из самбо, карате и прочего. Так что, в случае чего, ты даже трех или четырех таких, как Хрюк, отоварить сумеешь. Будь спокоен!
— Понятно… — Димка внутренне поежился. Он и одного-то Хрюка по-прежнему побаивался, а как одолеть трех-четырех таких же — вовсе представить не мог. Между тем Димке известно, что Хрюк со всей местной шпаной дружит. Правда, их тут не так много, как в городе, но трех-четырех для того, чтоб с Димкой разделаться, он наверняка приведет. Конечно, не сразу, а в том случае, если Лосев его один на один одолеет.
— Ладно, — Чурачука широко открыл пасть, утыканную зубищами, и зевнул, — я решил поспать до вечера. А ты тоже подремли малость — нам же ночью на болото идти надо.
Чурачука опять прицепил себе на рот бельевую прищепку, заполз под кровать и стих. Димка попробовал последовать совету божка, то есть улегся на постель и попытался задремать.
Но ничего из этого не получилось, потому что меньше чем через полчаса от калитки долетел бойкий голосок Гальки:
— Тетя Оля! А Дима выйдет?
— Мы в футбол играть собираемся! — дуэтом проорали братья Ширшиковы.
— По-моему, он решил отдохнуть после обеда, — ответила мама, — если он заснул, то будить не стану.
Как ни странно, Димке очень хотелось, чтобы мама, зайдя в комнату, подумала, будто он взаправду спит, и сказала тем, кто у калитки: «Ребята, он спит, наверно, устал. Дима твоему деду, Галочка, груз до дома донес, целый час с вами в футбол играл, а потом еще и два полных ведра воды принес. Так что идите, играйте без него, пусть он отдохнет спокойно».
Поэтому Димка закрыл глаза и попытался сделать вид, что спит. Но мама немножко задержалась и вошла в комнату как раз тогда, когда Лосев проявил любопытство и решил посмотреть в окно.
— А, — сказала мама, — ты не спишь! Ну, беги встречай делегацию…
Пришлось вставать и топать за калитку. Кроме Гальки и Ширшиковых, там оказался еще и Ванька, который увидел в окошко «делегацию» и, позабыв обо всех обидах, побежал к Димкиной калитке. А после того как и Лосев на улице появился, все пятеро отправились к Тошке, поскольку без его мяча никакой футбол не состоялся бы. Тошка, само собой, долго ждать себя не заставил. Ему тоже, как и Димке, ужасно хотелось взять реванш за утреннее поражение.
Добравшись до площадки, решили начать новый матч в тех же составах. Уже вроде бы разошлись на разные стороны площадки и Тошка собрался нанести первый удар по мячу, как вдруг послышался пронзительный свист, и сиплый голос Кольки Хрюка проорал:
