Женский декамерон

   — Ну, давай придумаем что-нибудь.

   Думали мы, думали и придумали. Такое придумали, что когда я со свидания уезжала, лагерная охрана мне чуть ли не честь отдавала, все надзиратели сбежались на меня посмотреть, а я не знала куда от такой чести деваться.

   А придумали мы вот что. Утром вставали и, наскоро перекусив, тотчас снова укладывались в постель. Я распускала свои волосы — видите, они у меня довольно густые, ложилась сверху на мужа, встряхивала головой так, что волосы закрывали обе наши головы, и под этим прикрытием писала у Славы на груди под его диктовку. Писать было трудно, и не только потому, что нужно было уместить бездну информации на четырех тетрадных страничках в клеточку, но и потому, что Слава, для пущей достоверности, покачивал меня и вообще изображал, что мы занимаемся любовью. Конечно, за нами подглядывали, но ничего, кроме сексуальной мощи, в нас не заподозрили. Наоборот, когда я после этих трех дней выходила из лагеря и меня могли обшарить сверху донизу, если бы у них было какое-то подозрение, никому и в голову не пришло меня шмонать.

   Но политика политикой, а нашего сыночка я все же как раз с того самого свидания и привезла.

   Посмеялись женщины над диссидентскими хитростями, а Ольга заметила:

   — Значит, сын у тебя под диктовку деланный? Ну, будет политик в папашу с мамашей… Раньше ведь, чем наши дети вырастут, все равно ничего путного в России не случится. Так, а теперь я вам расскажу, как мы с мужем устраивались, пока в общежитии жили.

История шестая,

   рассказанная рабочей Ольгой о том, как они с мужем не имели возможности вести нормальную супружескую жизнь, пока не нашли выход — на крышу

   Я уж как-то вам говорила, что вышла замуж за парня с нашего же завода. Вот… Свадьбу нам на заводе сыграли, в красном уголке, комсомольскую. А отыграли свадьбу, и некуда нам с Мишей идти, некуда и подарки свадебные нести, сервиз кофейный и белье постельное. Оба живем в одном общежитии, только он на мужском этаже, а я на женском. День проходит, другой, неделя, а мы все как неженатые. Встречаемся после работы, идем вместе в кино или в парк культуры и отдыха, а то к знакомым в гости. И все у нас хорошо, только одного нет — постели общей. Наобнимаемся, нацелуемся в парке-то, аж кости болят и губы горят, а потом идем понурые в свое родимое общежитие и расходимся по разным комнатам. Дирекция обещает выделить комнату, да на их обещании никаких жданок не хватит! Маемся, словом.

   В нашей женской комнате телевизор стоял, в складчину мы с девчатами купили. И вот он как-то забарахлил, одну муть показывает. Тут Миша мой зашел. Глянул на экран и говорит: «Что-то с антенной неладно, надо на крышу слазать». Полез, а я за ним. Через чердачное окно выбрались мы на крышу, Миша враз неполадок увидел, починил антенну, а я рядышком сижу, на его работу любуюсь. Кончил он свое дело, присел рядом. Сидим, на вечерний город любуемся. Огни внизу кругом, воздух наверху чистый, почти как в деревне, а главное, рядом никого. Сидели мы так-то, а потом муж мой законный и говорит: «Олюшка, ведь это мы первый раз вдвоем так далеко от людей. Самое нам время и место начинать семейную жизнь!» Скинул он свой пиджак, подстелил под меня, и тут мы с ним впервой себя мужем и женой почувствовали. Хорошо-то нам было! Никого ни рядом, ни за стенкой, только трамваи внизу позванивают да звезды сверху подмигивают.

   Так у нас с того дня и повелось: как стемнеет, Миша ко мне в комнату постучит, а я уж наготове. У меня сумка с одеялом под кроватью стояла, я ее хвать — и пробираемся мы с мужем на чердак, а оттуда на свое место, на крышу. Оба мы повеселели, поспокойнели. Об одном только горевали, что лето скоро кончится, куда тогда? Но кончилась наша благодать раньше.

   Как-то стою я на общей нашей кухне, жарю себе и Мише картошку на ужин. Думаю, вот сейчас поедим у нас в комнате и полезем наверх… Тут заходит на кухню тетя Шура, уборщица наша. А живет она, надо вам сказать, под самой крышей, дверь в ее каморку рядом с чердачной. Так вот, появляется тетя Шура и на всю кухню объявляет:

   — А, это ты, Ольга! Давно я с тобой поговорить хочу. Объясни ты мне, голуба, таку историю. Чем вы с мужем у меня над головой на крыше занимаетесь, это мне и самой ясно, сама молодая была. А вот почему грохот от вас такой стоит, будто два шкилета на железе любятся? Вот этого я никак в толк взять не могу. Вроде ты с виду кругленькая, откуль костей в тебе столько? Я как впервой-то услыхала, хотела к нервному врачу бежать: с ясного небушка мне гром весь вечер слышится. А уж потом углядела, кто это гнездо у нас на крыше свил!

   Бабы и девки наши общежитские со смеху поумирали, тетю Шуру слушавши. Им смех, а мне слезы. Больше уж мы с Мишей на крышу не влезали, терпели до весны, а весной нам все же дали комнату от завода. Хорошая комната, квадратная, пятнадцать метров. Есть теперь куда сына нести.

   Выслушав рассказ Ольги, женщины посочувствовали всем таким бездомным супружеским парам, а Валентина сказала, что у них в горисполкоме даже вопрос решался: считать ли нарушителями общественного порядка молодых супругов, которых милиция и дружинники застали в парадных и у которых не было своего жилья? Вопрос так и не был решен.

   А Неля добавила, что и в коммунальных квартирах порой с этим сложно, и в доказательство рассказала свою историю.

История седьмая,

   рассказанная учительницей музыки Нелей и добавившая неожиданную советскую деталь к английской экранизации «Саги о Форсайтах»

   У нас с Борисом жилищной проблемы, можно сказать, не было. У нас была проблема мебельная.

   Борис поменялся комнатами с моим дядей, который жил за стенкой от меня. На его десяти метрах мы разместили Ленусю и были счастливы: мало кто может дать своему ребенку отдельный уголок. А