Раневская, что вы себе позволяете?!

враз скучными. Но скука была вызвана другой причиной — актерам хотелось плакать от обиды и огорчения: в пироге было совсем мало хлеба, зато много моркови.

Голод был постоянным спутником Раневской с ее учительницей Павлой Вульф. Кто знает, как бы сложилась судьба этих женщин, если бы не Максимилиан Волошин, для которого Крым стал местом всей его жизни.

Волошин знал в Крыму все, и почти все знали Волошина — этого невысокого роста дядьку, необычайно толстого, что казалось в голодающем Крыму просто отвратительным. И только потом замечали болезненность этой полноты…

Почти каждое утро Максимилиан Волошин приходил в дом, где жили Вульф и Раневская и еще два актера из труппы. В сущности это был не дом — это был монастырь, а комнаты, в которых жили актеры, — бывшие кельи.

Волошин важно снимал рюкзак, доставал газетный кулек. В нем оказывалась горсть небольших рыбок. Это была обыкновенная хамса. Еще Волошин доставал небольшой пузырек с касторовым маслом. Если с рыбой еще было как-то понятно, все же — Крым, Черное море, то о кастровом масле были только догадки: где мог его достать Волошин? Никаких жиров в Крыму уже давным-давно не было, никаких масел… Оказывается, касторку Волошин добывал в аптеке.

На этой касторке жарили хамсу.

Я не знаю, какой запах может быть от этого действа, какого вкуса получится хамса. Но верю Раневской, которая, сходя с ума от голода, тем не менее не могла даже присутствовать при приготовлении рыбок — ее тошнило до неимоверности, она убегала подальше, чтобы своим видом не отбить желание покушать у своих товарищей.

Волошин уходил расстроенный, уходил, чтобы найти хоть какую-то еду и принести уже одной Раневской. Этот добряк, поэт и романтик, по сути, спас от голодной смерти нескольких актеров.

Раневская о том времени

Говорят, хорошая книга. Я не читала — не могу: слишком это все для меня живое (о книге Павлы Вульф).

Не подумайте, что я тогда исповедовала революционные убеждения. Боже упаси. Просто я была из тех восторженных девиц, которые… любили повторять слова нашего земляка Чехова, что наступит время, когда придет иная жизнь, красивая, и люди в ней тоже будут красивыми. И мы тогда думали, что эта красивая жизнь наступит уже завтра.

Шла в театр, стараясь не наступить на умерших от тифа.

Я не уверена, что все мы выжили бы, если бы не Макс Волошин.

4. «Мы победили»

Весной 1931 года Фаина Раневская начинает работать над ролью Зинки в «Патетической сонате» Николая Кулиша. Этот спектакль решил ставить режиссер Таиров в Камерном театре. Фаина Раневская была принята в Камерный не сразу. Вначале ей было отказано, но затем Таиров изменил свое мнение (об этом вы прочли чуть раньше). Мы остановимся на этом времени и этом спектакле не только потому, что это был первый спектакль Фаины Раневской уже как самостоятельной актрисы перед требовательной московской публикой. Этот спектакль — это еще и огромный человеческий урок для Раневской. Именно здесь она осознала всю сущность того государственного строя, в котором жили она и ее современники, осознала отношение этого строя к искусству, поняла, насколько хрупок этот кажущийся мирок человеческого счастья, насколько безжалостна вся система. И поняла главное: кто в этой системе определяет, что такое искусство.

Спектакль «Патетическая соната» прошел всего лишь 40 раз. Потом он был снят с репертуара. Более того — запрещен. Автор пьесы был арестован, обвинен в контрреволюции, национализме, измене… Во всех тех грехах, каждый из которых был смертным. И Николай Кулиш был расстрелян.

Мне бы хотелось, чтобы вы попытались представить себе такую картину: вот вы идете в театр. Там — новая пьеса известного режиссера, там аншлаг. После премьеры билеты раскупаются (как писали газеты о «Патетической сонате») на пятилетку вперед. Спектакль живо обсуждается в прессе, он становится событием всего театрального сезона Москвы. Вот сама «Правда», главная газета советской страны помещает восторженный отзыв. (Понимаю, что такое тяжело представить — чтобы обыкновенные ежедневные газеты писали о спектаклях и театрах, но, поверьте, такое было тогда.) И вот вы посмотрели этот спектакль. Вы в восторге от самой пьесы, вы в восторге от игры актеров. Вы вместе с остальными зрителями долго не отпускаете своими овациями актеров, вызываете режиссера и автора пьесы.

И вдруг «Правда» помещает статью, читая которую вы не верите собственным глазам. Вам кажется, что это написано совсем о другой постановке, вы перечитываете название… Нет, именно о ней, о «Патетической сонате» сказано буквально следующее: «отражает философию украинского национализма», «положительные герои выписаны невыразительно», «националистическая контрабанда».

И далее следуют газетные строки, как приговор: «пора сделать беспощадный вывод относительно контрабандиста Кулиша».

И вывод был сделан — автора расстреляли, пьесу похоронили в архивах.

Это тяжело представить.

Но все же. До этой вакханалии большевистской ненависти пресса писала, как то и должно, не об идеологической составляющей пьесы, а об игре актеров, о работе режиссера. И здесь важно для нас, что в газетах замелькало имя Фаины Раневской. Газеты писали, что «артистка Раневская удачно раскрыла авторский замысел», что нужно «отметить интересную игру новой артистки театра Раневской».

Очень весомую рецензию на этот спектакль сделал известный на то время театральный критик Борис Алперс в солидном театральном журнале. Он подчеркнул, что, в сущности, герои в пьесе написаны достаточно схематично, так что именно искусство игры актеров, что называется, вытянуло пьесу. И здесь особенно нужно отметить, указал критик, игру Фаины Раневской. Ее далеко не главная роль Зинки- проститутки — в общем-то, банальная роль. Но Раневская вдруг смогла насытить ее настоящим драматизмом, теплотой и даже поэзией. Раневская играла так, что в каждом новом эпизоде зритель видел новую грань характера ее героини, новую черту, причем это было сделано с максимальной правдивостью, психологически выверено, точно, максимально реалистично.

Между тем характер Зинки не простой. Она могла быть ласковой и нежной, но могла быть грубой и неприветливой. Более того, нужно было показать и дремучесть, необразованность девушки, и разом — ее способность, даже жадность учиться новому, воспринимать его. Переходы ее настроения практически ничем внешним не были обусловлены, нужно было показать зрителям внутренние, духовные «движители» ее поступков.

Раневская полюбила эту роль, хотя поначалу и боялась ее. Трудность была и в том, что по пьесе ее героиня на десять лет моложе.

Но она смогла победить в себе свою робость — и стала Зинкой.

Кто же такая Зинка? Бывшая горничная, сейчас — белошвейка, но осталась без работы. Снимает комнату в мансарде дома одного генерала. Действие спектакля начинается в Пасху. Вот Зинка готовится сегодня отметить этот светлый праздник. Пусть у нее ничего нет — но есть мечты. Она надевает свое лучшее платье, молится Богу. И вдруг ее идиллия прерывается — к ней стучит сын генерала. Он с порога заявляет, что, если сейчас Зинка не заплатит за комнату, она немедля будет выброшена за дверь. Платить нечем. На это сын генерала прозрачно намекает, что готов принять плату от самой Зинки как от проститутки. И Зинка, убитая, принимает сына генерала. Тот, уходя, оставляет ей расписку, что деньги от квартирантки будто бы получил и эти деньги заплатил ей же за первый визит к ней. Так Зинка в первый раз получает деньги за проституцию.

Сын генерала уходит довольный. Раздавленная, униженная Зинка хотела было опять помолиться