выныривала из воды или выходила из-за выступа скалы. Как в детских картинках-головоломках.
Маша спросила:
– Кто это?
Руслан ответил:
– Никто. Просто образ. – И покраснел.
Маша сделала вид, что поверила.
После той южанки было еще несколько «муз». Всех Маша Руслану прощала, потому что любил он только ее. И только она была его МУЗОЙ по жизни.
Она прожила с Русланом три года. К концу этого срока это был уже не тот романтичный мальчишка, который водил ее гулять по крышам. Он стал почти таким же, как те, кто дарил своим женщинам на Восьмое марта букеты в фольге. Вот только в знак любви и верности Руслан не собирался надевать ей на палец кольцо. Говорил, что он против брака.
За три года Руслан добился многого, великим он, конечно, не стал, да и особо заметным тоже. Скорее востребованным. Ему по-прежнему заказывали портреты. И Руслан брался за все предложения – ведь это такие хорошие деньги. В итоге на настоящее творчество времени хватать перестало. Выставлять было нечего, и запланированный вернисаж перенесли.
Маше грустно было смотреть на то, как Мастер превращается в ремесленника. Она пыталась убедить его отказаться хотя бы от половины заказов, но Руслана эти разговоры злили. Наверное, потому, что он сам все понимал, но деньги… деньги стали очень важны для него.
А вскоре Руслан завел себе другую женщину, увлекся одной из тех, кого рисовал. Дочкой очень богатого папы, юной кривлякой из породы тех пустышек, которые обтягивают крышку унитаза розовым мехом, увешиваются бриллиантами вперемежку со стразами и не расстаются с маленькими собачками. Когда Маша узнала, кто ее соперница, она спросила у Руслана:
– Ты ее любишь?
И услышала в ответ: «Да!» Этого она ему простить не могла. Не только предательства, но и дурновкусия!
Она собрала вещи и вернулась к маме. Но о Руслане забыть не получилось. Став супругом своей пустышки («Противник брака, значит?» – мысленно рычала Маша), он превратился в ее точную копию. Посещал все мероприятия, да смешной такой, разряженный в ту же цветовую гамму, что и его вторая половинка, с поставленным гелем чубчиком, в стразах, позировал там фотографам, снимки печатали региональные журналы, Маша их листала на работе и расстраивалась.
Вскоре по всему городу появилась броская, крайне навязчивая реклама новой галереи «Маруся». Ее Руслану и его молодой жене (Марине и Русе) подарил щедрый папа. Вот тогда-то Маша и решила уехать из родного города. И ухватилась за первую возможность. Увидев рекламу нового реалити-шоу, она отправила заявку на участие и была приглашена для прохождения кастинга в Москву…
И вот теперь она на другом конце света… Так далеко от Руслана, как только возможно…
– Ты все еще его любишь? – услышала Маша голос Аслана и вспомнила, что она не одна.
– Кого?
– Того, от которого сбежала?
– Нет, уже не люблю.
– Это хорошо.
– Хорошо, – эхом повторила она. А про себя добавила: «Еще бы от обиды избавиться…»
Мысль Маши оборвалась из-за страшного грохота. Вздрогнув, она обернулась и увидела, как Алекс Королев выбегает из домика и на ходу со всей силы молотит кулаком по стенам.
– Похоже, что-то опять случилось, – пробормотал Аслан, поднимаясь со скамейки.
А Королев тем временем спрыгнул с крыльца, пнул прислоненную к нему лопату и взвыл от боли. Он забыл, что был без обуви!
– Алекс, успокойся! – кричала ему из распахнутого окна Ариадна. – И объясни, что случилось…
Ответом ей был отборный, совершенно неинформативный мат.
На шум из домиков выбежали члены съемочной группы, из хижин – участники шоу. Все смотрели на Королева с недоумением. Эта истерика была совсем не в его стиле. Все привыкли к его сдержанной строгости и редким покрикиваниям. Но никто не слышал от него мата, а тем более не видел, чтоб Алекс колотил по стенам и пинал предметы.
Вспышка гнева, к счастью, утихла очень быстро. Видимо, боль привела Королева в чувство.
– Блин, кажется, я сломал мизинец, – простонал он, плюхнувшись на землю. К нему тут же подбежал врач, но Королев оттолкнул его. Он еще не остыл до конца.
Из домика показались Ариадна с администраторшей Диной. Первая спрашивала у второй:
– Что за припадок у Алекса? Я вышла в свою комнату на пару минут, возвращаюсь, а он беснуется.
– Ему позвонили, – сообщила Дина. – Он начал разговаривать… А потом… Как психанет!
Гор подошла к сидящему на земле Королеву, присела на корточки перед ним, заглянула в лицо.
– Что случилось, Алекс?
– Два часа назад местные рыбаки выловили тело Сережи, – бесцветным голосом сообщил Королев.
Дина, услышав это, вскрикнула.
– Он утонул? – уточнила Ариадна. Ее голос дрожал, хотя внешне она оставалась спокойной.
– Нет. Похоже, его убили. На теле множественные раны. Голова пробита.
Дина зарыдала, уронив лицо в сложенные ковшиком ладони.
– Это точно Сергей? – задал вполне резонный вопрос Аслан. – Мало ли кого рыбаки могли выловить…
– Это Сергей. У полицейских есть описание его внешности; когда я сообщал им о его исчезновении, то…
– Для местных мы все на одно лицо.
– Только не Серега! Он больше смахивает как раз на местного, чем на русского. Но дело даже не в этом. У Сереги была особая примета – татуировки на запястьях.
– Какие-то иероглифы, – припомнил Аслан.
– У покойника точно такие же. Это несомненно Сергей. Его убили на суше, потом труп погрузили в лодку и сбросили в океан.
– Какой ужас, – прошептала Маша.
– Но это, друзья мои, еще не все. – Королев резко поднялся на ноги и, скрестив руки на груди, продолжил: – Теперь все мы подозреваемые, это раз. Два – завтра нас будут допрашивать в полицейском участке. Три – у нас изымут все отснятые материалы для ознакомления. И четыре – нам запретили продолжать съемки. Утром мы покидаем остров на неопределенное время, а быть может, навсегда.
Глава 9
Аслан лежал в своем гамаке с открытыми глазами и смотрел на неработающую камеру. Было несколько странно видеть ее, постоянно мигавшую красным огоньком, потухшей. Он как-то даже привык к ее круглосуточному наблюдению за ним и другими участниками шоу. Кроме этой камеры, были отключены и все остальные. К чему им работать, если шоу… не must go on.
Аслан поднес руку с часами к лицу, нажал на кнопку, включающую подсветку, и посмотрел на время: четверть первого. Это означает, что скоро проснется Саша Шварц. Биологические часы будили парня не только в восемь утра по московскому времени, но и в двенадцать тридцать ночи по местному. В это время он ходил по малой нужде, о чем заранее сообщил всем ребятам. Сказал: «Не пугайтесь, если что, я не лунатик, просто привык ходить в туалет в определенное время».
«Странный парень, – подумал тогда Аслан. – Все у него по часам. Подъем, зарядка, прием пищи, отход ко сну… Теперь, оказывается, даже опорожнение мочевого пузыря…» Помнится, он еще мысленно улыбнулся, представив, как Саша сексом занимается. Интересно, он испытывает потребность в строго определенное время или нет? А сколько «подходов» делает? А финиширует по часам? Если да, то сколько отводит времени на весь процесс?
Аслан покосился на Шварца. В хижине было темно, но его глаза уже привыкли к мраку, и он смог различить очертания тела. Саша спал на спине, свесив свои огромные руки вниз. Аслан и сам был парнем нехилым, но на фоне Саши казался худощавым. Григорий же был просто щепкой. Он спал в такой же позе,
