Это будет страшно, они будут умирать, но мы так сделаем. А если кто попытается прорваться, то мы будем вынуждены убивать, убивать, убивать…
Маг обмяк, и продолжил глухим голосом:
— Мы не звери, Натис, — снова повторил он — но мы должны думать в первую очередь о своих людях. Можно пропустить всех, но это означает, что жить будет негде. Еды станет в два-три раза меньше. Неизвестные болезни, которые в любой момент могут превратиться в эпидемии. Жить в страхе, что пришлые в любой момент могут начать резать своих соседей? На это никто не пойдёт. Мы не звери и не убийцы, но нам придётся это сделать…
Мы долго молчали. Я была раздавлена такой откровенность, пыталась найти ошибку, слабое место в словах Холса, которое можно исправить и предотвратить этот ужас, но… не находила. И это было хуже всего — понимать, что самые обычные люди будут вынуждены убивать таких же обычных людей только для того, чтобы самим остаться живыми. Сколько из них сойдёт с ума, увидев горы трупов, своими руками убивая ни в чем не повинных женщин, детей, стариков?
Меня снова затрясло.
— Уходите. Я очень устала и не хочу никого видеть.
Холс и Мик переглянулись, но послушно встали. По пути к крепости несколько раз оглядывались, но мне было так плохо, что я с трудом воспринимала окружающее и на их поведение уже не обращала внимание.
Запах смерти продолжал мучить меня, и казалось, что он идёт со всех сторон. Я обошла вокруг палатки, принюхиваясь и пытаясь найти источник. Заподозрила свою одежду, но теперь это была просто кучка грязного белья, не больше. Я даже подняла свою куртку, обнюхала, но ощутила только запах пота и грязи. Да в чем же дело?! Снова прошлась, пытаясь найти причину, но так ничего и не нашла, но ощущала смерть повсюду. Может дело во мне, в моей впечатлительности? Снова уселась и попыталась успокоиться. Всё в порядке, всё в порядке. Конечно, никакого «в порядке» и в помине не было, но мне надо что-то придумать, иначе я скоро сойду с ума от этого запаха.
Надо придумать какой-то транс, отрешиться от всего. Я ничего не могу изменить, поэтому мне надо принять окружающее как данность, научиться смиряться с этим.
Я расплылась сознанием, стараясь слиться с окружающей природой. Я только её частичка, очень маленькая частичка. Слияние всё глубже, всё сильнее, и только тут я поняла истинную причину своего беспокойства — это не запах, это ощущение смерти, идущее откуда-то из глубины Земель Туманов. Ощущение невероятно сильное, идущее то мелкими брызгами, то мощными всплесками. Там всё время кто-то умирал — то поодиночке, то целыми группами. И всё затоплял постоянно нарастающий жуткий фон отчаяния и непонимания. Мне нужно научиться блокировать или хотя бы ослаблять его, чтобы не потерять остатки собственных мозгов и воли.
Постепенно мне это удалось. Фон не исчез, но хотя бы не так давил. И сразу же я обнаружила нечто необычное — маленькие искорки силы и воли. Их было немного, но они были. Наверное, это то, о чем говорил Холс — «нашлись люди, обладавшие силой, властью и способные организовать». Всё правильно. Если круг добрался до городов, то сюда теперь проваливаются и целые армейские отряды, и стража, и начальники всех рангов. После первых часов шока, непонимания, кто-то обязательно возьмёт себя в руки. Это может быть кто угодно — начальник, командир, уголовник или обычный человек. Решительное поведение, уверенные приказы, и ему поверят, за ним обязательно потянутся. Маленькие островки хоть какой-то власти, которые станут быстро обрастать новыми людьми. Они неминуемо начнут разведку, попытаются связаться с другими организованными группами. Два — три дня, и появится некое подобие власти. Ещё неделя, и они решатся уходить.
Я вдруг полностью и окончательно поверила словам Холса, своим видениям. Так и будет. Люди будут идти сплошным потоком, предпочитая умереть в бою, а не от голода в джунглях. Они могут пойти в любую сторону, но до Большого Гнезда всего два дня пути, так что его обязательно обнаружат, и почти наверняка пойдут в эту сторону — к людям, еде. И я окажусь в самом центре это месива. С одной стороны армия, с другой стороны пришлые. Никто не захочет уступать и на многие месяцы всё вокруг будет завалено трупами.
Переговоры? Сдача оружия? Ассимиляция? Холс сам говорил, что они смогу принять тысяч сто, не больше, иначе это грозит голодом, восстаниями и прочим бедами им самим. А если через круг пройдёт хотя бы миллион? Остальным что, умирать, скитаясь по джунглям? И я всё это буду ощущать, видеть, слышать? Я не выдержу! Я сойду с ума!
Решение пришло внезапно, тот самый «вариант на крайний случай». Я уйду в другой мир. Какой угодно, только подальше отсюда. Трусость, бегство, пусть называют как хотят, но это
На мгновение я засомневалась — а может что-то и смогу? Что? Принять чью-то сторону? А чем виновата другая сторона? Помирить? Здесь слишком мала места, всё происходит слишком быстро, чтобы две цивилизации смогли ужиться рядом. Достаточно кому-то крикнуть: «мы голодные, пойдём и отберём» или «они хотят отобрать нашу еду, убьём их», и кровь будет литься снова и снова.
Я не смогу смотреть на это спокойно, и очень скоро или сама начну убивать, или убьют меня. Не хочу делить людей на правых и виноватых, когда у всех своя правда, и все виноваты только тем, что не по своей воле оказались в это время и в этом месте.
Я с трудом выбралась из своего транса.
— Гман, завтра утром я снова пойду в Земли Туманов.
— Да, госпожа.
— Я постараюсь найти ещё один проклятый круг и уйти через него в другой мир.
— Да, госпожа.
— Больше я не буду тебе приказывать, и ты волен делать что хочешь.
— Вы меня прогоняете? — забеспокоился Гман.
— Я не знаю, каким будет новый мир, даже если и найду его, а твой народ — там — я кивнула в сторону Земель Туманов.
— А как же вы — одна, в чужом мире?
— В первый раз, что ли? — невольно вздохнула я — Как-нибудь устроюсь.
Гман сразу приободрился.
— Тогда и я с вами. Спокойнее как-то.
Я уж не стала уточнять — за кого ему будет спокойнее — за себя или за меня. Хорошая будет парочка, если мы окажемся в безлюдном мире только вдвоем…
Гман разбудил меня, когда рассвет ещё только обозначился. Перекусили всухомятку, Гман взгромозил себе на плечи все наши запасы воды и еды, и мы сразу тронулись. Прошли метров сто, и я, не удержавшись, обернулась. Нехорошо как-то уходить вот так, не попрощавшись, тайком, словно преступники. Большое Гнездо выделялось сгустком темноты, кругом тишина, но я чувствовала, что за нами кто-то смотрит. Непонятно как в такой темноте, но наблюдает, и я почувствовала себя предательницей. Как бы то ни было, но крепость хотя бы на время дала мне приют, еду, покой. Где-то там, может даже в темнице, Мармук с остальными наемниками из нашей группы. Надо бы попрощаться, может даже помочь им, если они в беде. А я как неблагодарная зараза все бросила, и теперь втихушку, в темноте, крадусь, бросив всех.
Совесть начала грызть и попрекать меня, но я себя одернула — чего я добьюсь, если останусь? Скоро здесь начнется смертоубийство, и мне придётся выбирать — на чьей я стороне. И что бы я ни выбрала, будет плохо. Выберу любую сторону — придётся убивать, чтобы не быть убитой самой. Останусь в стороне — и буду по-полной хлебать ощущение смерти с обеих сторон. Я не выдержу этого. Или сойду с ума, или сама начну убивать, руководствуясь только своими эмоциями. Кому от этого станет лучше? Никому! Так что мне лучше уйти. Тихо и незаметно, и пусть обо мне думают что угодно… Быть хорошей для всех всё равно
