на исходе.
Мне дали выспаться и даже накормили. Проблемы начались на следующий день, когда я решила помыться. Одна из женщин помогла мне, так как меня шатало от слабости, но когда я, чистенькая, в подаренном местными платье (своя одежда превратилась в лохмотья), вышла на деревенскую площадь, что-то случилось. Внешне это выглядело как ступор. Люди просто замирали, глядя на меня. Потом один из мужчин выдохнул:
— Гвардалана!
Поднялся такой гвалт, что я чуть не оглохла. Ощутила дикую радость, восторженность, как-то связанную со мной. Без всяких объяснений меня схватили за руки и потащили в лес. Когда я стала спотыкаться, просто похватали за руки-ноги, и поволокли дальше уже без всякого почтения. Я вообще перестала что-либо понимать.
Метров через пятьсот вышли на поляну, на краю которой стояло непонятное сооружение из каменных блоков. Никаких колон или резьбы, но я почему-то сразу решила, что это храм, очень древний, почти полностью скрытый зарослями.
Меня подтащили к стоявшей посредине храма плите. Отполированная, она была покрыта какими — то пятнами, да и запашок от неё шёл не очень приятный. Такое впечатление, что на ней разделывали рыбу. Или мясо. А вот прибраться и помыть почему-то забыли. Но когда меня растянули на этой плите, а руки- ноги прихватили ремнями, до меня только в этот момент дошло, что это не просто так. И дело совсем не в возможном изнасиловании или ещё каких-то унижениях. Если уж аборигены собрались что-то сделать именно здесь, в храме, то, скорее всего, это будет что-то ритуальное. И может даже смертельное для меня.
Но страха не было. Я уже испытала, что это такое смерть, и мне было всё равно. Ну что ж, испытаю это на собственном теле. Один раз я попыталась это сделать, но ветер решил по-другому. Вроде надо бороться за свою жизнь, но зачем? Чтобы снова бежать и забираться в ещё большую глушь? Лучше уж закончить жизнь сейчас. И вроде как моей вины в этом нет, вдруг улыбнулась я. Так что я совсем даже не виновата, что так всё закончится.
Уже с лёгким нетерпением я стала смотреть за действиями аборигенов. А те вели себя так, словно совершали нечто очень важное. Торопливо разрисовали тела чёрной и белой красками, достали из укромных мест странные головные уборы, непонятные украшения. Надев всё это, все, за исключением старшего (вождя или шамана) встали на колени вокруг моего жертвенника.
Вождь почему-то всё время крутил головой, словно искал какие-то важные признаки, затем в какой- то момент отдал резкую команду, от которой все замерли, а затем затянул странно завораживающую песню на незнакомом звучном языке, обращаясь в сторону тёмной статуи, стоящей чуть в отдалении. Громкость постепенно повышалась, а интонации странно менялись от просительных к требовательным и обратно. Стоящие на коленях подпевали, но очень тихо, как бы создавая фон, и только отдельные слова выкрикивали громко. Странно, дико, но вскоре почувствовалась какая-то сила, разливающаяся вокруг нас.
В какой-то момент темная статуя вдруг стала словно наполняться светом, и сквозь неожиданно возникшее марево в зал вступила женщина. Пение мгновенно смолкло, аборигены все как один уткнулись лбами в пол и, кажется, перестали даже дышать.
Женщина неторопливо, будто не замечая их, подошла к плите и с минуту внимательно разглядывала меня. Обычная женщина европейского типа, длинные волосы сложены в сложную причёску, простенькое платье в греческом стиле, ни единого украшения. Как она здесь оказалась и почему аборигены её позвали, а теперь так боятся? Мысли в голове вертелись медленно, и на женщину я смотрела почти равнодушно.
Та, не дождавшись моей реакции, медленно протянула.
— Да, девонька, дошла ты до ручки. И зачем ты мне такая нужна?
Про свои цели она не сказала, да мне и было без разницы, поэтому я ответила равнодушно — спокойно.
— Ни зачем не нужна. Я и не просилась.
Женщина продолжала рассматривать меня, затем провела рукой над моей головой.
— Такой хороший дар, который может принести столько пользы, и полное отсутствие желания жить. Есть ли у тебя хоть какие-то желания?
Я невольно пригорюнилась.
— Наверное, только одно — чтобы про меня забыли и не искали. Я хочу просто жить.
Женщина задумалась, потом протянула мне руку.
— Хватит разлёживаться, вставай.
Ремни, державшие меня, куда-то исчезли, и невольно постанывая из-за успевшего занеметь тела, я сначала с трудом села, а потом и встала, оказавшись лицом к женщине. Странное ощущение. Роста мы были одинакового, и лицо стало казаться подозрительно знакомым. Словно я его много-много раз уже где-то видела. Осталось только вспомнить где. Будто прочитав мои мысли, женщина улыбнулась.
— А искорка внутри всё-таки теплится, значит не всё потеряно. Наверное, я смогу тебе помочь — она сделала движение рукой, и перед статуей возникло нечто, напоминающее большое туманное зеркало. Не дождавшись моей реакции, уже более строго приказала мне, показывая рукой на зеркало — Иди. Я принимаю жертву только от тех, кто хочет жить. Когда научишься этому, тогда я сама приду за тобой.
Слова были туманные, как и её зеркало, но мне было безразлично. Нравится показывать фокусы — её проблемы. Спокойно, будто делала это ежедневно, прошла сквозь туман зеркала, и… снова очутилась в храме, только почему-то лицом к выходу. Свет «зеркала» освещал зал, но почему-то храм был пуст. Ни аборигенов, ни непонятной женщины. Недоумевая, направилась к выходу, а на крыльце моё равнодушие исчезло напрочь. Вместо ожидаемых джунглей за порогом храма раскинулся город! Непонятной архитектуры здания виднелись тёмными силуэтами с редкими освещёнными окнами, но не это было важно. Почему-то уже была ночь, и над головой сверкали миллионы огромных звёзд. Может и не миллионы, может и не таких огромных, но это точно было не небо Земли, к которому я привыкла. Разумеется, я не астроном, но в
Голова пухла от вопросов, но первая паника прошла. Что хотела, то и получила. Что бы это ни было, но меня здесь никто не знает, я никому не нужна и искать меня никто не будет. Осталось выжить несколько первых дней, приспособиться, а потом я буду просто жить.
Усевшись на ступени, я уже с лёгким интересом стала вслушиваться в окружающий мир. Теплый ветерок приносил непривычные запахи, но они не раздражали. Трава, цветы, лес. От зданий несло нагретым камнем, пылью, но помойкой почти не пахло, так, чуть-чуть. Но главное — я не почувствовала, что здесь меня кто-то ищет.
Уже за одно только это новый мир начинал мне нравиться.
Надежды
Постепенно глаза привыкли к темноте, и я смогла разглядеть некоторые подробности. Вроде бы с одной стороны горы. Вроде город достаточно большой — огней было немного, но раскиданы они были на большой площади. Местами они образовывали даже целые цепочки, как бы намекая на некие улицы и перекрёстки. Звуков (людских) не нет, а может уже поздно по местным меркам, все угомонились и давно спят. Гадать бесполезно. Лучше дождаться рассвета (ведь должно же здесь быть солнце). Спокойно всё рассмотреть, а потом уже думать что делать дальше. Конечно, можно навыдумывать всякие ужасы, но зачем? Зачем той женщине отправлять меня в такое место, где я не смогу выжить? Помучить, чтобы
