— Доброе утро, Стоун, — сказал он. — Мы собираемся отснять сцену 14А, в которой ты задаешь вопросы твоему первому свидетелю, старьевщику.
— Верно, — подтвердил Стоун, найдя нужную страницу.
— Мы не будем придерживаться строгой хронологии. Я не хочу, чтобы ты выступил со своим обращением к жюри с места в карьер. Мы сначала отрепетируем, потом сделаем с тобой маленькую сценку. Потом отснимем перекрестный допрос Вэнса, а затем снимем тебя с Вэнсом. Ты должен будешь находиться на съемочной площадке большую часть дня, поскольку тебя могут снимать и для сцен второго плана.
Баррингтона представили актеру, исполняющему роль его помощника, потом начались репетиции. Стоуну показали, как останавливаться в нужном месте. И как игнорировать камеру, потом стали снимать. Это оказалось более сложным, чем он себе представлял, но со своей задачей он справился.
Во время ланча в своей гардеробной Стоун съел сэндвич. Его костюм отутюжили, и Салли Дун пришла поправить его грим.
— Я слышала, что все идет хорошо, — сказала она.
После ланча в своих сценах снимался Вэнс, потом отсняли эпизод со Стоуном, в то время как Вэнс в стороне от камеры повторял свой текст, потом читал Стоун, а в это время снимался Вэнс. К концу дня они закончили пять страниц сценария, что соответствовало пяти минутам экранного времени, и ему сказали, что это был удачный день. Когда съемки закончились, он снял макияж, принял душ и сдал новый костюм в гардероб, где его должны были еще раз отутюжить, и, если надо, за ночь и почистить. К моменту прибытия в Бел-Эйр, он окончательно выдохся.
Стоун открыл дверь своего номера и обнаружил на полу два маленьких конверта, в которых были сообщения, накопившиеся за день.
Первое было от Билла Эггерса. Стоун позвонил ему.
— Итак, как звезда экрана?
— Выдохся. Ты не поверишь, до чего тяжела работа актеров.
— Да, конечно.
— Что нового?
— Я сделал несколько звонков по поводу личности Онофрио Ипполито.
— И что выяснил?
— Это выглядит просто смешно. Никто о нем ничего не мог сказать ни хорошего, ни плохого.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что всякий раз, когда я спрашивал кого-либо про Ипполито, мне отвечали. О, он, кажется, банкир. А потом у них начинается болезнь Альцгеймера. И это люди, которым следует знать о нем все, люди, имеющие досье на каждого.
— Значит, они прикрывают его?
— Скорее, до смерти его боятся.
— Может, за обедом мне следовало быть с ним более приветливым?
— Надеюсь, ты ничего не опрокинул на него?
— Надеюсь, что нет.
— Это меня беспокоит, Стоун. Мне никогда прежде не доводилось вляпываться в подобное дело. Обычно, за три-четыре звонка я могу раскопать что угодно о ком угодно.
— Ну, тут не о чем волноваться. Я сидел за обедом рядом с ним, вот и все. Вряд ли у меня появятся причины поддерживать с ним контакты в дальнейшем.
— На твоем месте я так бы и поступил.
— Я постараюсь и благодарю за помощь. — Стоун попрощался и повесил трубку.
— Он вскрыл второй конверт, и сообщение заставило его застыть.
СОЖАЛЕЮ, ЧТО НЕ ЗАСТАЛА ТЕБЯ. ЕСЛИ СМОГУ, ПОСТАРАЮСЬ СВЯЗАТЬСЯ ПОЗЖЕ.
Сообщение было подписано «А».
11
Стоун немедленно позвонил оператору отеля.
— Я получил сообщение, подписанное буквой А, — сказал он. — Когда мне звонили?
— Это должно быть написано в сообщении, мистер Баррингтон, — ответила женщина.
— О, да, меньше, чем полчаса назад.
— Я проверяю еще раз, да, точно так.
— Она не оставила свой телефон?
— Нет, сэр, только сказала, что постарается позвонить позже.
— У вас есть определитель номера в вашей телефонной системе?
— Да, сэр, но мы редко им пользуемся.
— Будьте так добры делать пометки на всех телефонных сообщениях, которые я буду получать, чтобы я знал телефоны звонивших.
— Хорошо, я буду это делать. И попрошу об этом работников других смен.
— Благодарю. — Стоун повесил трубку. Вэнс оказался прав. То, что его имя попало в печать, принесло свои плоды. Если бы он только был дома, когда она позвонила! Он налил себе выпить, достав бутылку из бара, включил телевизионные новости, и стал смотреть их, не заостряя внимания ни на одной новости. Осушив бокал, он пошел под душ и стоял под горячей струей, чтобы расслабить мышцы. Потом выключил воду и тут же услышал телефонный звонок. Схватив полотенце, помчался в спальню, но, как только подбежал к аппарату, звонки прекратились и, сняв трубку, он услышал сплошной длинный гудок. — Черт возьми! — ни к кому не обращаясь, заорал он. Набрал номер оператора. — Только что мне звонили в номер, но я был в ванной. Кто звонил?
— Да, мистер Баррингтон, это была все та же молодая леди. Она не пожелала оставить свой телефон, но он записан на определителе номера. — Она прочитала номер, и Стоун записал его. — Имя, высветившееся на экране определителя, было Гримальди. Я думаю, это название ресторана. Консьерж должен знать.
— Пожалуйста, соедините меня с консьержем.
— Консьерж слушает.
— Звонит Стоун Баррингтон. В Лос-Анджелесе есть ресторан с названием «Гримальди»? — Он назвал номер.
— Да, сэр. По-моему, он находится на бульваре Санта Моника, хотя я очень давно не заказывал там столик. Это старомодное место, в нем нет никакого шика.
— Не могли ли бы вы заказать мне столик на восемь вечера?
— Конечно, сэр. На сколько персон?
— На двоих.
— Я закажу и перезвоню вам, если будут какие-либо проблемы.
— Спасибо. Когда буду выходить, захвачу адрес с вашей стойки. — Он повесил трубку, задумался на мгновение, потом покопался в кармане, вынул визитку и набрал номер телефона.
— Хэлло?
— Бетти? Это Стоун.
— Привет. Я как раз только что подумала о тебе.
— Очевидно, телепатия. Ты свободна, чтобы пообедать вечером?
— Конечно.
— Где ты живешь?
— В Биверли Хиллс. Почему бы нам не встретиться у гостиницы?
— В семь сорок пять?
— Идет. Увидимся на стоянке у твоей машины. Ты хочешь, чтобы я заказала что-нибудь для нас? Я всегда могу воспользоваться именем Вэнса.
— Нет необходимости. Увидимся в семь сорок пять.
