высокого уровня в киноискусстве, который стал предметом зависти всей киноиндустрии. Да, у него было чувство ответственности!
Я был всем обязан Лео. Он дал мне возможность, во-первых, сделать то, что я сделал, а теперь делать то, что делал он сам.
Я любил Лео Голдмана, и я потерял его, но в будущем, если я окажусь в тупике и не буду знать, как поступить, я спрошу себя: «А что бы сделал Лео?» И я буду знать, что делать.
Аманда Голдман приняла друзей и почитателей мужа в своем доме в Стоун-каньон. Примерно четыреста человек ели, пили и разговаривали о Лео Голдмане и его бизнесе.
Майкл был окружен новыми поклонниками, восторгавшимися его речью на панихиде.
Маргот Глэдстон была рядом.
— Эти люди едят у тебя с руки, — прошептала она ему, когда представился случай. — Постарайся, чтобы так было и дальше.
Когда толпа начала расходиться, Майкл остановил Нормана Гелдорфа и Гарри Джонсона.
— Я хотел бы сообщить вам свое мнение о предложении японцев, — произнес он. — Я не думаю, что мы должны им продаваться, во всяком случае сейчас.
— Я склоняюсь к тому, чтобы согласиться, — произнес Гелдорф. — После смерти Лео они попытаются сбить цену.
— Дайте мне возможность встать на ноги, запустить в производство несколько фильмов, — сказал Майкл. — Тогда, если уж продажи нельзя будет избежать, вы получите за студию куда больше денег.
Оба кивнули.
— Речь была прекрасна, Майкл, — произнес Джонсон. — Столько участия!
Майкл уходил последним.
— Не уходи, — произнесла Аманда, прижимаясь к нему, — останься на ночь.
— Будет лучше, если я уйду, — произнес он. — Поговорим через несколько дней. Встречайся с друзьями, не общайся со мной; пока это самое лучшее.
— Ты остынешь ко мне за неделю, — сказала она.
— Через неделю ты снова меня разогреешь, — ответил он.
Майкл уединился на выходные в своем доме в Малибу с Маргот. Он прогуливался туда-сюда, делал записи по работе «Центуриона». Она готовила, занималась с ним любовью. Они знали, в этом мало настоящей любви, просто они полностью использовали друг друга.
Но благодаря их отношениям Майкл нашел то, чего не имел никогда — наперсника.
Глава 57
В конце своей первой недели в должности главы «Центурион пикчерс» Майкл работал за своим столом в кабинете, в котором раньше сидел Лео Голдман, и готовился к заседанию совета директоров. Маргот Глэдстон вошла в дверь, соединяющую их кабинеты.
— Ты слышал новости сегодня утром или читал газеты? — спросила она.
— Нет. Я все время готовился к заседанию.
Она положила на стол «Нью-Йорк таймс». В правом нижнем углу Майкл нашел заметку: «ГЛАВАРЬ МАФИИ УМЕР В 72 ГОДА. Бенито Карлуччи, много лет возглавлявший в Нью-Йорке самый большой мафиозный клан, умер вчера в возрасте 72 лет от болезни печени.
Карлуччи был уличен в преступлении только однажды. В молодости, когда он провел два года в тюрьме Синг-синг за руководство бандой, угонявшей машины. После освобождения он сделал карьеру в криминальном мире, у него всегда были под рукой опытные адвокаты. В возрасте сорока лет он стал лидером в клане мафии. Под его руководством клан сделал первые шаги к отмыванию денег, и к моменту его смерти более половины доходов клана, по сообщению ФБР, поступают от законных предприятий.
Часто смерть лидера мафии приводила к кровавой борьбе за власть, но Карлуччи, предвидя свою смерть, создал специальный совет управления, членами которого являются капо группировок клана. Ни один из четырех членов, похоже, не имеет главенствующей роли. Службу по покойном совершит завтра в соборе Святого Патрика Нью-Йоркский архиепископ».
Майкл отложил газету и снял телефонную трубку.
— Да? — ответил Томми на том конце провода. В его голосе слышалось напряжение.
— Это Винни, я только что узнал…
— Подожди, — Майкл услышал приглушенные приказы, затем Томми опять взял трубку. — Извини, Винни. Тут кругом такой бардак, можешь себе представить.
— Мне очень жаль, Томми, я знаю, ты любил старика.
— Да, любил, но он ушел, и сейчас надо жить дальше.
— Все в порядке?
— Не верь ничему из того, что прочтешь в газетах.
— Когда мы встретимся?
— Я постараюсь появиться в следующем месяце.
— Хорошо. Передай соболезнования семье.
— Конечно.
Майкл повесил трубку.
— Ну? — спросила Маргот. — Что происходит?
— Он не мог говорить, — сказал Майкл. — Он объявится здесь в ближайшее время, тогда и узнаем.
Майкл призвал собрание совета директоров к порядку.
— Добрый день, джентльмены, это собрание будет коротким. Я сообщу вам о состоянии дел на сегодня, а затем представлю совету на рассмотрение два вопроса. После того, как я встал во главе студии, я заморозил научно-фантастический и вьетнамский проекты и списал все расходы, — за столом раздался гул одобрения. — Я запустил в производство три картины, с самым дорогим бюджетом в четырнадцать миллионов долларов. Я полагаю, что все три будут исключительно доходны. Естественно, в студии должны произойти некоторые перестановки. Некоторые люди из администрации, работавшие с Лео, не захотят работать со мною, и есть некоторые, с которыми не захочу работать я.
Гарри Джонсон взял слово.
— Вы, конечно, будете искать поддержки совета при любых серьезных изменениях.
Майкл посмотрел на Джонсона.
— Это тема моего отчета. Я хочу поставить на голосование договоры о найме для меня и Маргот Глэдстон. Чтобы ответить на ваш вопрос, Гарри, мой контракт, который я предлагаю, дает мне все полномочия нанимать и увольнять тех, кого я сочту нужным. Будут еще предложения?
— Предлагаю одобрить контракт, — сказал кто-то из членов совета.
— Одобряю, — произнес еще один.
— Еще мнения? — спросил Майкл. — Гарри?
Джонсон встал.
— Майкл, во-первых, я должен выразить вам благодарность всего совета за то, как вы взялись управлять студией. Ваши действия в области производства одновременно бережливы и созидательны, и мы восхищаемся вами.
Он откашлялся.
— В то же время есть потенциальные проблемы, касающиеся дел студии. Некоторые из глав администрации работали на своих местах по многу лет и зарекомендовали себя с лучшей стороны при Лео. Все эти люди обладают большим, чем вы, опытом в этом бизнесе, и я, честно говоря, сомневаюсь в возможности дать вам право убирать и заменять их.
