силы. Он намазывал на сухие, как куски штукатурки, галеты паштет из плоской банки, в то время, как насытившийся сталкер довольно откинулся на локоть и чиркнул зажигалкой, зажав в зубах сигарету.
Ника не разделяла эта легкомысленную расслабленность сталкера. Она и не подумала присоединиться к трапезе. Она озиралась, зябко сжимаясь в стороне, и, наконец, беспокойно спросила:
– Куда он подевался?
– Кто? А-а… Да, мало ли, – отмахнулся сталкер, выпуская дым из ноздрей. По привычке сигарету он держал огоньком в кулак. – Может, нужда прихватила, может, решил помолчать, помедитировать, там – он это любит. За Буку, как раз, не стоит волноваться: Зона для него – дом родной.
Ника поерзала на песке, покосившись сталкера, сказала с сомнением:
– Все так. Но ведь он ранен. Может ведь и сознание потерять.
– Ну, ладно, – нехотя сказал Маус. – Пойду, посмотрю, что да как…
Щелчком отправил окурок в костер, поднялся, подхватив винтарь, направился в темноту. Его не было довольно долго. Когда уже и Антонов с Монахом стали беспокойно переглядываться, он, наконец, вернулся. Выглядел он обескураженным. Сказал через силу:
– Что-то я ничего не пойму. Нет его нигде.
Не дослушав сталкера, все бросились выбираться из оврага.
– Смотрите, сами не потеряйтесь! – предостерег Маус, осторожно, из-под ладони подсвечивая себе фонариком. Хотя можно было не беспокоиться: тусклый свет севшего фонаря через редкие сухие заросли увидеть было проблематично. Так или иначе, поиски ни к чему не привели.
– Ушел, – сказал, наконец, Монах. Он остановился, оперся на ствол дробовика, задумчиво погладил бороду. – И, видимо, сразу же. По-моему, в сторону Свалки. Странно, что нам ничего не сказал – совсем на него не похоже. Вам не показалось, что с ним что-то не так?
– Не зря он не нравился мне в последнее время, – мрачно кивнул Маус. – Странный он какой-то был, будто ударенный.
– Посмотрела бы я на вас, когда бы вот так вас, как его, на живую почикали! – взвилась Ника. – Что они с ним делали, гады – может, и в голове что повредили! Они же и резали его, и током, и еще черт знает чем…
Ника чуть не плакала, в бессилии тыча в землю стволом автомата. Опустилась на землю, охватила голову руками и замолчала. Рядом молча присел Маус, глядя на нее, но не решаясь, прикоснуться.
– Это правда, – негромко сказал Антонов. – Они вполне могли зацепить нервный узел, могли повредить какой-нибудь отдел мозга – да мало ли что. В конце-концов, они ковырялись в этой штуковине…
– Какой еще штуковине? – с подозрением спросил Монах.
Антонов, закусив губу, с сомнением посмотрел на Монаха: неизвестно, как отреагирует этот «духовный воитель» на новую информацию о друге. Но, все же, быстро, в общих чертах, поведал о том, что происходило в подземельях Агропрома.
– А если учесть, что эта штука убила одного из этих гадов, можете представить, какие силы, какие напряжения могут бушевать внутри него? А теперь представьте, что это «нечто» повредили чертовы «исследователи». Ведь это – не просто болезнь, это совершенно неизвестная болезнь, с такими же непредсказуемыми последствиями. И мы не только помочь, мы даже понять ничего не сможем. Разве что…
– Болотный Доктор, – быстро сказала Ника. Резко поднялась на ноги. – Надо идти за ним!
– Куда нам искать Доктора, если мы потеряли Буку? – пожал плечами Антонов. – Нельзя ему сейчас одному оставаться – он же не совсем адекватен, может влипнуть в историю. Даже погибнуть.
– Нельзя терять времени. Надо разделиться, – решительно сказал Маус. – Одни пойдут за Доком, другие будут искать Буку. Давайте, договоримся, где встретимся…
– Хорошо, пусть так, – нетерпеливо сказала Ника. – Я пойду искать его, пока не поздно…
– Мне нужно показать Доку вот это, – Антонов продемонстрировал жесткий диск, который прятал за пазухой. – Надеюсь, это поможет ему сориентироваться. Думаю, он не откажет в помощи своему воспитаннику.
– Одному тебе, Антоха, сквозь Болото не прорваться, – сказал Маус, пристально глядя на девушку. Он явно не хотел говорить этого. – Придется, наверное, и мне с тобой. Тогда ты, Монах, пойдешь с Никой. Не стоит ей сейчас в одиночку по Зоне шляться.
Ника вспыхнула, сжала кулаки, но увидел в слабом отблеске фонаря спокойное лицо Монаха, промолчала. Закинула за спину автомат, проверила обойму отобранного у давешнего капитана пистолета. Коротко глянув на Монаха, спросила довольно нахально:
– Ну, что, ты со мной, батя?
Монах положил дробовик на плечо, глядя на Нику с невозмутимостью сфинкса. Сказал, обращаясь к Маусу:
– С тобой, дочка, с тобой. Где, все-таки, назначим место встречи?
– Давайте связь держать через Сидоровича, – предложила Ника. – Он, конечно, еще тот жук, но подвести не должен – скажете, что я попросила, он не откажет в услуге. К тому же, это и отсюда недалеко, и к Кордону близко.
– Окей, – кивнул Маус. Посмотрел куда-то в сторону, прищурился. – Так, давайте-ка, дуйте отсюда быстрее. А то, я смотрю, к нам гости направляются.
Действительно, вдалеке показались неясные огоньки. Вряд ли так открыто, и столь широкой линией могли двигаться сталкеры. Не иначе, пожаловали военные. Ника вопросительно посмотрела на Мауса.
– Давайте, давайте! – нетерпеливо сказал сталкер, похлопывая ладонью по цевью «винтореза». – Мы их в сторону уведем, чтобы у вас на хвосте не висели. В общем, с вас – Бука, с нас – Доктор. Адиос!
Сталкер подтолкнул в спину слегка растерянного Антонова, и оба исчезли в темноте. Оставшись один на один с Монахом, Ника ощутила одновременно раздражение от того, что все за нее решили, и такое забытое чувство, как неуверенность. Она не боялась мужиков – даже таких здоровенных и бородатых. Зона быстро делит людей на неизлечимых трусов и тех, кто легко справляется с собственными страхами. Монах и не был страшным – он был другим. Не сталкер, не бандит, не военный – человек, которому вообще не место в Зоне. Как себя вести рядом с этим «духовным лицом» – понятно не было. Монах, видно, каким-то образом прочитал все это по одному лишь молчанию Ники – в темноте было не разглядеть взгляда. И сказал все тем же невозмутимым тоном, протягивая компактный детектор аномалий:
– Держи, смотреть будешь. А то я этой электроники не люблю. Ну, что, пойдем? Заодно и расскажешь, что, да как…
Через считанные минуты стало ясно, что такого душевного человека, как Монах, еще придется хорошенько поискать на негостеприимных просторах Зоны. Правда, стоило привыкнуть к его внешней суровости, да навязчивой манере любой разговор переводить в религиозно-философское русло.
– Вижу я, ты барышня достойная и обходительная, – поглаживая бороду, степенного говорил Монах, пока они огибали тихо потрескивающую мясорубку, притаившуюся между буграми. – И к Буке питаешь определенного рода симпатию…
– К чему вы это клоните? – фыркнула Ника.
– А вот к чему: Бука – хороший парень, только нечистый норовит переманить его на свою сторону. И хочет он с Зоной распрощаться – да не может никак. Помощь ему нужна. И, думаю, не будет ему большей помощи, чем самая обыкновенная человеческая жизнь. С семьей и детишками – чтобы думал о том, о чем человеку и положено думать, а не о своей Зоне поганой…
– И что же, это со мной ему детишек заводить надо? – язвительно поинтересовалась Ника. Скорее, из духа противоречия, чем искренне. Потому что даже девчонку, умело палящую с двух рук из мощных пушек нет-нет, да посещают подобные мысли. При мыслях же о Буке все вообще путалось у нее в голове. Ведь бабам нравятся такие, особенные, им нравится сила, и ничего с этим не поделаешь. А то, что за Букой – сила, сомневаться не приходилось. Только, вот, не очень-то верилось в такую идиллическую картинку: уютный домик у моря, хозяйство, детишки. Потому что все задуманное в Зоне, по мерзким законам этого места, всегда превращается в радиоактивную пыль. Не верилось. Но очень бы хотелось в это поверить.
– А ты подумай над этим, – спокойно продолжал Монах. – Ты бы и ему счастье принесла, и себе, и всем людям в округе. А я бы вас благословил…
Под этот невинный разговор они и ушли в ночь, в надежде, что Бука не исчез бесследно, и не лежит
