- Арт
Вертушка, круто взяв влево, скрылась из виду.
Я не сразу пришел в себя, некоторое время лежал неподвижно: по крайней
мере, один раз мы с рыжей квиты. Самка уже оклемалась и стояла у кромки воды.
Взглянула хмуро:
-Умойся.
И то дело.
Я спустился к речушке, разогнал радужную пленку. Зачерпнул пригоршню
зеленоватой влаги, смыл с лица мозги и кровь.
В поисках брода мы двинулись вниз по течению.
На излучине река расширялась, бежала споро и шумно. Из воды торчали
камни.
-Попробуем здесь, - обернулся я.
Рыжая кивнула.
Осторожно ступая по скользким, обросшим водорослями камням, мы
направились к противоположному берегу. Зеленоватая вода булькала под ногами,
пенилась, шевелила водоросли.
Каждое мгновение я ожидал стрекота вертушки.
-Скорей.
-Да иду я.
Она еще и огрызается.
Мы преодолели речку, начали карабкаться по склону. Эта сторона оврага
поросла матерым кустарником, поэтому подъем не занял много времени.
Я бросил взгляд на изломанный Поезд. Еще пару часов езды – и я мог бы
завладеть местом у печи. Рука уже достаточно послушна…
Перебежками - к лесу.
Только когда кроны деревьев соединились над головой, стало легче.
Рыжая, тяжело дыша, прислонилась к дереву. Ее лицо раскраснелось, а
глаза блестели. Да ей весело! Мало досталось? Ничего, стрелки и твари
наверстают…
Стрелки! Легки на помине…
Я прыгнул за дерево, уткнувшись носом в сырую, пахнущую прелью, землю.
Рыжая рухнула рядом.
Раздались выстрелы, на голову посыпалась кора.
-Обходи!
Мозг обливался расплавленным свинцом, а сердце билось где-то в горле.
-Доставай заточку,- прошипела рыжая. Ее взгляд – почти безумный -
вернул мне рассудок.
Я выхватил клинок. Черт возьми, так просто не сдохну. Кувыркнувшись,
перебрался за другое дерево. Два стрелка: один слева, другой справа. Особо не
спешат: знают, что мы в ловушке. Пусть приблизятся…
Один, два, три, четыре... На пятом ударе сердца, я выскочил из-за дерева,
и, швырнув заточку, отпрыгнул в сторону, за ствол дуба. Все слилось – и крик
стрелка, и продолжительная пальба второго…
- Абдулла, ты как?
Абдулла не ответил напарнику.
-Сука! – выругался стрелок. С дерева, под которым я укрылся, брызнула
кора.- Тварь! Я завалю тебя.
А у меня теперь нет заточки.
Стрельба внезапно оборвалась.
- У него кончились патроны,- крикнула рыжая и вдруг приподнялась, точно
желая смерти. Я лежал ничком, ничего не соображая.
- Идиот! Он не может стрелять.
Злые глаза самки, расширенные от страха, вновь сказали мне больше, чем
ее крик. Вскочив, я ринулся вперед, к маячившей меж деревьями неуклюжей
фигуре в желтом обмундировании.
Стрелок лихорадочно терзал свое оружие. Увидев меня, он отбросил
автомат в сторону, потянулся к ножнам. Не дав вытащить заточку, я сшиб его с
ног. Мы упали в неглубокую ложбинку, полную гнилой воды.
Барахтаясь, я попытался встать. Куда там! Из-под такой туши не
выскочишь. Моя голова очутилась под водой. Пытаясь разжать железные пальцы,
я извивался, как уж.
Радужные круги поплыли перед глазами. «Каждый охотник желает знать,
где сидит фазан». Что такое «фазан»? Воздуха!
Вместо воздуха – вода.
Но вот – воздух. Тело стрелка обмякло.
Кое-как я выбрался из-под туши в камуфляжной форме. Отплевываясь и
кашляя, прислонился к дереву. Со всхлипами, жадно – воздух. Пить воздух,
вдыхать. Пытаясь избавиться от звона в ушах, затряс головой. Рыжая стояла у
трупа стрелка. Наклонилась, сорвала пучок пожухлой травы, вытерла
окровавленную заточку.