Поверь мне, ты напрасно беспокоишься, он просто принимает свою работу близко к сердцу, и это очень хорошо. Ты что, предпочла бы шофера, который пренебрегал бы своими обязанностями и не считал необходимым даже мыть машину?
— Помыть машину и принимать себя за управляющего в доме — две большие разницы. И когда я говорю «нет», мне бы хотелось, чтобы он понимал, что это «нет»! Он обратился ко мне в таком тоне…
Даниель озадаченно нахмурился:
— Хочешь, я с ним поговорю?
— Нет! Ни в коем случае, — возразила Николь, — если ты будешь говорить об этом, то подорвешь мой авторитет. Он подумает, что я нуждаюсь в тебе, чтобы защититься, и то, что говорю я, не важно!
Даниель нетерпеливо поднял брови:
— Тогда чего же ты хочешь от меня?
Она поняла, что мужа раздражает этот разговор, и пожалела, что завела его.
— У Лансуа такой характер, — продолжал Даниель. — Ничего не поделаешь. Не забывай, что прежде всего он тут как охранник. Я не выбирал услужливого шофера, а взял того, кто способен обеспечить вам защиту! А когда выбираешь сторожевого пса…
— …лучше взять волка, чем пуделя, я знаю!
Она отвернулась и прикусила губу, чтобы не сказать в ответ какую-нибудь дерзость, о которой потом будет жалеть. Она сказала не все, умолчав об откровенно угрожающем поведении Мартина — по крайней мере оно показалось ей таким, — и теперь жалела об этом. Мартин так напугал ее, что она даже не пошла спать, а специально дождалась прихода мужа. Ей нужно было с кем-то поговорить, довериться кому-то, опереться на чье-то плечо… А Даниель находил поведению Мартина всевозможные оправдания.
Нет, не так. Не поведению Мартина, а тому, что она о нем рассказала. Она же ничего не поведала о своих страхах.
Теперь было поздно говорить об этом. Если она сейчас начнет, Даниелю покажется, что она пытается давить на него, пользуясь неправдоподобными аргументами, придуманными в последний момент.
Нет, она не могла ничего рассказать.
Николь почувствовала, как муж положил ей руки на плечи, прижал ее к себе.
— Ну потерпи немного. Знаю, тебе сейчас нелегко. Обещаю, что в следующем году сделаю все возможное, чтобы проводить с вами больше времени. Но сейчас это невозможно, ты должна понять.
— Я понимаю, — ответила Николь. — Не в этом дело…
А если именно в этом? Если она что-то воображает, неверно толкуя поведение Мартина, просто потому, что редко видит мужа? Что, если она загружает его своими заботами? Хоть он и не говорит об этом, она чувствует, что ситуация у него на работе более серьезна, чем можно судить с его слов.
А она вместо того, чтобы поддержать его, только добавляет забот своими историями скучающей женщины. У нее, как говорят, есть все для счастья, а она впадает в меланхолию.
Николь выпрямилась, приняв решение. Если она реально ничем не может помочь мужу в трудный период, то хотя бы должна не добавлять ему забот своим идиотским поведением.
— Может, ты и прав. И беспокоиться не о чем. Не волнуйся, все будет хорошо.
Думая, что успокоил ее, Даниель взял кейс и направился в свой кабинет. Николь обернулась, но он уже выходил из комнаты.
Дверь тихонько хлопнула. Она снова была одна.
Николь выключила телевизор и поднялась к себе.
Только в ванной, расчесывая волосы, она заметила, что по лицу текут слезы.
29
Хлоя, чуть не плача, смотрела, как Матьё уезжает с Мартином.
Она всегда считала среду чудесным днем. Во-первых, не надо идти в школу, во-вторых, выполнив задания, можно целый день играть. Для Хлои это означало все время быть с братом. Старше ее на четыре года, Матьё казался ей полубогом. Он на все знал ответ, был в курсе всех событий. Он был ей и наставником, и сообщником, а когда надо, и защитником…
Но с появлением Мартина все изменилось. Матьё стал проводить с ней меньше времени. Словно околдованный этим человеком, он всюду следует за ним. Моет ли тот машину, или копается в моторе, или обходит парк — Матьё постоянно с ним рядом.
Они скрылись за поворотом, и Хлоя осталась одна.
Хлоя и Матьё играли, когда к ним подошел Мартин. Хлоя, как всегда, сделала вид, что не замечает его. Они никогда не разговаривали друг с другом. Она кратко благодарила его, когда он помогал ей выходить из машины. И всегда боялась, что он заговорит с ней и тогда придется ему отвечать.
Сегодня она сделала вид, что не заметила его. Но Матьё спросил, куда он направляется. Мартин ответил, что идет осматривать парк. Матьё тут же вскочил на ноги и попросился сопровождать его. Мартин кивнул, и мальчик последовал за ним.
Хлоя нехотя тоже поднялась. Но Матьё жестом остановил ее:
— Нет! Патрулирование — это не для девчонок! Слишком опасно!
И она осталась на месте, еле сдержав слезы.
Вдобавок Бебе тоже пошел за ними. Доберман охотно играл с ней, но все же предпочитал компанию брата. Они знали друг друга с самого рождения, вместе росли, вот и сегодня Бебе не колеблясь выбрал Матьё. Он побежал за ним, держась на некотором расстоянии.
Хлоя смотрела им вслед, потом села, обхватив колени руками. Кусая то правую, то левую коленку, она смотрела на круглые следы, которые оставляли зубы на нежной коже. Слезы текли по лицу. Она не знала, почему плачет, — от обиды или от боли, которую сама себе причиняла.
30
Николь поправила непослушную прядь волос и отступила, чтобы рассмотреть картину.
Ничего не получалось. Под каким бы углом она ни начинала, ей не удавалось передать то, что хотелось. Когда несколько недель назад она задумала картину, идея показалась ей замечательной. Она уже представляла себе ее завершенной и знала, что эта работа будет неординарной.
Но ничего не выходило. То, что обычно так легко ей давалось, легкость, с которой она всегда находила нужный оттенок, казалось, куда-то улетучилась.
Ее дар пропал. Кисточки превратились в деревяшки и отказывались подчиняться ее воле. Краски, которые она смешивала, такие яркие на палитре, на холсте тускнели, словно в последний момент к ним примешивался серый цвет.
Бесполезно настаивать: ничего у нее не получится. Она посмотрела на часы и удивилась, увидев, что уже почти четыре часа. Она и не заметила, как пробежало время. Не лучше ли и вправду последовать совету Мирей и заняться другой картиной, отложив эту на время? На сегодня, во всяком случае, хватит. Она проведет остаток дня с детьми. У них начался учебный год, и им, как никогда, нужны ее присутствие и поддержка. Она сняла заляпанную красками блузу, помыла руки и, выйдя на улицу, была ослеплена ярким освещением.
Может, стекла на веранде загрязнились и освещение мастерской стало не таким, как обычно? Да нет, окна совершенно прозрачные. Тогда что же? Само стекло задерживает свет? Но раньше она этого не замечала, а ведь работает в мастерской уже много лет.
Нужно попробовать поработать на улице, пока позволяет погода. Тогда она поймет, что происходит. Наверное, проблема все-таки в ней самой.
Решив, что надо отвлечься, она прошла через кухню и вышла на лужайку.
Хлоя была одна.
