муж были врачами, однажды Мирей даже обращалась к ней, когда ее врач был в отъезде. О Жаврисе она слышала от Николь. Он был ее преподавателем в университете, участвовал в движении «зеленых». Она даже видела его однажды по телевизору, когда он с группой крестьян принял участие в сносе американского фаст-фуда. Ему было под пятьдесят, высокий, худой мужчина с удлиненным, немного лошадиным лицом, начинающей седеть бородкой и совершенно белой шевелюрой. Мирей подумала, что в жизни он гораздо лучше, чем по телевизору, и что его голубые глаза, должно быть, сражают студенток наповал.
С другой парой она знакома не была и ничего о них не слышала. Должно быть, это были приятели Даниеля, так как они обсуждали какие-то биржевые проблемы. Жаврис время от времени подмигивал ей, показывая, что и он тоже ничего не понимает в том, о чем говорят.
Но что-то было не похоже.
Мирей потеряла нить беседы, когда заговорили о необходимости регламентации предоставления акций крупным фирмам. Она не видела разницы между большими и малыми предприятиями, не понимала, почему то, что было неприемлемо для одних, являлось допустимым для других… Она с трудом подавила зевок, но Жаврис уже перевел разговор на более интересную тему.
— Итак, над чем ты сейчас работаешь? — спросил он у Николь, воспользовавшись тем, что Ришар Лами делал глоток из своего бокала. Николь благодарно улыбнулась ему. Мирей знала, что ее тоже не очень интересовали производственные темы.
— Я готовлю выставку. Работы будут закончены через месяц-другой.
Мирей отметила про себя неуверенность, с которой говорила Николь. Значит, она еще не вышла из творческого ступора, в котором пребывала уже несколько недель.
Жаврис показал на большую картину над камином: пейзаж, среди которого в легкой сонной дымке выступали контуры замка.
— Твои новые работы будут так же прекрасны, как эта? Ты знаешь, что эта картина — моя слабость!
— Так это нарисовали вы? Просто прекрасно!
Восклицание Шанталь Лами утвердило Мирей во мнении, что это не друзья Николь и что они, должно быть, не часто приходили на ужин, иначе знали бы историю этой картины.
— Она не продается, — уточнил Даниель. — Ее купил я и надеюсь сохранить для себя.
— Вы купили картину у своей жены?
Бедная Шанталь не понимала, в чем дело. Николь улыбнулась и пояснила:
— Мы не были знакомы. В то время я жила в Шатору, где родилась и выросла, а Даниель — здесь. Он как-то приехал на вернисаж в Шатору, его привез наш общий друг, увидел эту картину, она ему понравилась, и он тут же ее купил. Так как я сама очень ею дорожила, то должна была выйти за него замуж, чтобы вернуть свой холст. Таким образом я оказалась здесь. Художникам приходится иногда приносить жертвы!
Мирей едва удержалась от смеха, когда Николь испустила тяжкий вздох. Шанталь казалась немного растерянной. Она повернулась к мужу, словно призывая его на помощь. Тот лишь одобрительно покачал головой. Жаврис снова подмигнул Мирей, ее так и подмывало расхохотаться.
В этот момент вошла Луиза. Она что-то прошептала на ухо Николь, та взглянула на бокалы, стоявшие на столике, и так же тихо ответила. Луиза вышла.
После этого еще поговорили об искусстве, о живописи, о том, как трудно выжить художнику в современном мире… Затем Николь пригласила всех к столу.
За столом Мирей оказалась между Жаврисом и Ришаром Лами. Они оказались приятными собеседниками. Вечер ей очень нравился, она прекрасно проводила время, забыв о своих страхах. Когда ужин подходил к концу и она пила вторую чашку кофе и тягучий ирландский дижестив, который оказался очень вкусным, ей подумалось, что это один из самых приятных вечеров в ее жизни.
С Люсьеном Жаврисом они перешли на ты, и он принимал такое положение вещей с отеческим добродушием, что, впрочем, не мешало ему изредка коситься на ее декольте.
Она попыталась несколько раз сказать «ты» и Ришару Лами, но взгляд его жены, сидевшей напротив, пресек подобные попытки.
Было уже очень поздно, когда они встали из-за стола и вышли в холл, чтобы надеть пальто.
Мирей отыскала свое, почувствовала, как его берут у нее из рук и помогают набросить на плечи, повернулась, чтобы поблагодарить. Это был Люсьен Жаврис. У нее внезапно пересохло во рту, голос не повиновался.
«Наверное, я все-таки слишком много выпила», — подумала Мирей.
Потом они вышли на крыльцо, попрощались друг с другом и пошли к машинам.
Николь, провожавшая гостей в одном легком открытом платье, дрожала от вечерней прохлады. Даниель обнимал ее за плечи.
Вдруг Мирей остановилась посреди лестницы. Перед ней стоял «мерседес». Мартин уже открыл дверцу и ждал, стоя около машины.
Жаврис, спускавшийся следом, остановился рядом с ней. Он взглянул на Мирей, на машину, на шофера, словно пытаясь вспомнить, где же он его видел. Потом с улыбкой повернулся к ней:
— Так ты без машины, Мирей? Ты живешь в Пуатье?
Растерявшись от признательности, она схватилась за соломинку, которую он протянул ей:
— На окраине. Прямо у въезда в город…
— Я довезу тебя.
— Мне не хотелось бы…
— Это по пути.
Затем он повернулся к Мартину, который следил за их разговором:
— Вы можете идти. Мне очень жаль. Если бы я знал, что вы ждете, мы бы предупредили вас раньше.
Мирей не знала, что и подумать, когда увидела, как посмотрел на нее Мартин. Она механически улыбнулась ему.
— И все-таки спасибо, — сказала она.
Она поспешила за Жаврисом. Его «форд» не отличался новизной. Конечно, он не так комфортабелен, как «мерседес», но Мирей не променяла бы его даже на лимузин. Он казался ей похожим на сказочную карету.
42
Николь и Даниель смотрели вслед удаляющемуся «форду», пока он не исчез за деревьями. Следом ехал «мерседес». Мартин хотел убедиться, что после отъезда последней машины решетка закроется как следует.
Николь вошла в дом, дрожа от ночного холода, и закрыла ставни в столовой, Даниель закрывал их в холле. В гостиную они вошли одновременно.
— Кажется, Мирей произвела впечатление на Люсьена, — заметил Даниель, открывая окно.
— Если не наоборот.
— Ну, в этом не было бы ничего необычного. Как только мимо проходит кто-нибудь в брюках, Мирей уже лезет на стену.
— Ты несправедлив к ней. Она гораздо менее легкомысленна, чем хочет казаться.
Даниель запер ставни и закрыл окно.
— В любом случае эти двое очень хорошо спелись, чтобы так смеяться прямо в рожу Лами!
Эти слова шокировали Николь. Даниель редко употреблял такие выражения. Только если бывал чем- то огорчен. Она пошла за ним по коридору, ведущему в спальню.
— Это была всего лишь безобидная шутка…
— Не уверен, что Ришар именно так оценит ее. А ты знаешь, насколько он для меня важен в данный
