Лунда попал ему в челюсть. Удар оглушил его, сбил с ног, и Хэммонд почувствовал, что обе руки Лунда сомкнулись у него на шее, лишили его дыхания, а лицо Лунда повисло над ним в темноте, безжалостное и напряженное как морда тигра. Неимоверным усилием Хэммонд согнул колени и сбросил с себя Лунда.
Уилсон схватил Лунда и удержал его от нового нападения.
— Нет! Это только привлечет внимание стражников и нас всех запрут в наших каютах.
Хэммонд поднялся на ноги. Не обращая внимания на Лунда и остальных он обратился прямо к Уилсону.
— Я не предавал тебя. Не намеренно. И я не люблю Тайан Марден, независимо от того, что говорит зонд.
— Человек может лгать, — произнес Уилсон. — Человек может ошибаться, но зонд никогда не лжет и никогда не ошибается. Намеренно ты послал этот сигнал или нет, человеку, который любит врамэна, нельзя доверять.
Он повернулся, уводя за собой Иву. Другие последовали за ним. Хэммонд смотрел им вслед со злостью и отчаяньем. Ну и черт с ними, подумал он. Если они такого о нем мнения, то он может принять предложение врамэнов.
Но когда он подумал о Тайан Марден, то понял, что никогда этого не сделает. Он не доставит этому ледяному нечеловеческому подобию женщины такое удовольствие. Его могут возмущать подозрения хумэнов, но врамэнов он активно ненавидел. Наверно он чувствовал их превосходство, но так или иначе, ему все равно не нравилось их доминирование в космосе и их монопольное обладание секретом жизни.
Хэммонда снова обожгла мысль о том, что в этом времени он никогда не найдет себе места. Он никогда до конца не поймет психологию этих людей, слишком велика была пропасть между его происхождением и их. Но он старался не давать этому чувству овладеть им. Если он только допустит это, одиночество и неприкаянность столкнут его в бездну безумия. Он должен прожить свою жизнь в этой чужой новой вселенной как можно лучше.
— И я прекрасно взял старт, — с горечью подумал он. — Единственные друзья, которые у меня здесь были, теперь ненавидят меня и не доверяют мне.
Мягко прозвенел звонок, и динамик сообщил, заключенным что пришло время еды. Они потянулись вперед, не обращая внимания на Хэммонда. Он не хотел есть и остался там, где стоял, не шевелясь, пока не услышал позади чьи-то шаги.
Он резко повернулся. Это была Ива Уилсон. Ее темное красивое лицо было несчастным.
— Кирк, я вернусь… Мне жаль, что так получилось.
— Значит, ты не веришь, что я совершил намеренное предательство?
— Конечно, нет, — сказала она быстро. — Это все подстроила Тайан Марден. Она помолчала, потом продолжила. — Правда, что ты влюблен в нее?
— Нет, черт возьми, — взорвался он. — Она красива. И она меня привлекала. С каким мужчиной этого не произошло бы? И это попало в записи, и они приняли это за любовь. Это правда.
Ива вздохнула с облегчением.
— Я была уверена, что все именно так. Потому что слишком невозможно, чтобы хумэн влюбился в врамэна.
— Твой отец сказал, что врамэны никогда не женятся и не имеют детей, — сказал Хэммонд. — Значит ли это, что у них нет настоящих чувств?
— Мы не знаем, что на самом деле представляют собой врамэны эмоционально, — ответила Ива. — Они странные, не такие как люди. Кирк, со временем остальные поймут, что ты не предатель. Мы будем на Кууме долго, у отца и у других будет время подумать. Не спорь с ними сейчас и они вернутся.
— Надеюсь, так и будет, — произнес Хэммонд с сомнением. — Но я не мог предположить, что Гурт Лунд набросится на меня. Почему он меня так ненавидит?
— Он ужасно ненавидит врамэнов, — ответила Ива. — Девушка, которую он любил умерла от болезни несколько лет назад. С тех пор он вбил себе в голову, что если бы хумэны обладали секретом жизни, она была бы жива. То же и с моим отцом. Именно смерть моей матери придала ему эту яростную решимость заполучить секрет жизни, которым владеют врамэны.
Она показала в сторону неба, густо усеянного звездами, в сторону мерцающей дикости солнечных скоплений и туманности.
— Что бы ты чувствовал, если бы видел, как умирает человек, которого ты любишь больше всего на свете, зная, что существует секрет жизни, который мог бы этому помешать?
Хэммонд не отрываясь смотрел на сияющее великолепие далеких столпившихся звезд.
— Значит, Трифид там?
— Трифид… и Альтар, — кивнула Ива.
Хэммонд чувствовал, что он отлично понимает горечь Лунда и фанатичную решимость Уилсона. Неудивительно, что они ненавидели врамэнов. Он взял Иву за руку.
— Спасибо за то, что ты веришь в меня. Неважно, что говорят другие. Я все равно с тобой, всегда.
Ива покачала головой.
— Битва закончена. Для нас, — она отвернулась. — Я лучше пойду, пока никто меня здесь не увидел. Отец очень рассердится.
Ее ладонь все еще лежала в руке Хэммонда. Поддавшись какому-то внезапному порыву, он наклонился и поцеловал девушку.
Ее губы были теплыми, ждущими, дорогими. И все же — какой дьявол подкинул ему эту мысль? — он не почувствовал той электрической дрожи, которую почувствовал, прикоснувшись к холодным губам Тайан Марден.
После того, как она ушла, он долго смотрел на отупляющую дикость далеких звезд и светящегося газа. Мощные бастионы и валы, образованные многочисленными солнцами пылали жарким огнем, подобно стенам вечного пламени, охраняя — что? Что такое находилось там, что давало врамэнам почти бесконечную жизнь? Альтар. Имя, которое ни о чем не говорит. Что скрывалось за этим именем? Внезапно, забыв о своем собственном положении, Хэммонд с сокрушающей силой почувствовал тайну и удивительность галактики, все волшебство, чудеса и загадки, которые существовали внутри этого огромного колеса звезд, неустанно катящегося по бесконечности.
Он не отступал от своего решения и мужественно не обращал внимания на враждебность своих товарищей по несчастью в течение следующих «дней». Рано или поздно, когда их первое негодование стихнет, он сможет убедить их, что он не предатель. Но он вынужден был признать, что пока с трудом выносил в этом замкнутом пространстве тот остракизм, которому его подвергли.
«Дни» шли своим чередом, и внутри корабля они разделялись только звонками, призывавшими ко сну и регулярными проверками, осуществлявшимися ответственным капитаном Полиции Федеративных Солнц.
Но если внутри корабля никаких изменений не происходило, то этого нельзя было сказать о окружавшем его космосе. День за днем общая картина созвездий менялась, что служило доказательством той невероятной скорости, с которой фотонная тяга толкала их через галактику. Хэммонду трудно было представить, что другие корабли тоже мчались среди звезд, спеша через эти необъятные просторы к красному Антаресу, зеленому Сириусу или тусклому Алголу. Он все еще не мог полностью осознать величину галактической цивилизации, созданной за десять тысяч лет.
Дважды Хэммонд просыпался в холодном поту, отчаянно пытаясь вырваться из повторяющегося кошмара, возвращавшего его назад в спутник, в котором он, замерзший, носился по неменяющейся орбите. Ему казалось, что он никогда от этого не избавится, во всяком случае, пока он в космосе. Он с ужасом ожидал окончания «дня» и приближения периода сна, в страхе перед преследовавшим его кошмаром.
Настало время, когда корабль поменял курс и открыл пылающий белый шар Спики, видневшейся впереди. Неземная скорость перебросила их через десятки парсеков, и теперь они приближались к месту назначения по мере того как корабль углублялся в ослепительное сияние Спики. По прихоти космоса это огромное белое солнце имело всего одну планету, Куум. Было очевидно, что необычная изолированность этого мира и послужила причиной того, что его выбрали в качестве планеты, куда отправляли
