помыть. Только когда укол какой-то сделали, успокоился. И ничего ведь не предвещало…Роман Николаевич всегда спокойный был, вежливый, обходительный…
Еще добрых четверть часа Артему пришлось выслушивать рассказ о том, каким душкой был Ромочка Брагин, каким потрясающим человеком и руководителем. Попутно узнавая некоторые подробности из жизни коллектива компании 'Диагональ': кто у кого родился, кто с кем дружит и спит, и тому подобное. За это время Стрельцов успел переварить полученную информацию и уяснить главное – Брагин сошел с ума. Сдвинулся по фазе. Чокнулся. Сберндил. Слетел с катушек. Крыша у него протекла. Называйте, как хотите. И на симуляцию это совсем не похоже. Проверить сведения насчет Роминого сумасшествия, конечно, не мешает, но Артем печенкой чуял, что девушка его не обманула, Брагин в самом деле…подвинулся рассудком.
Оставалась еще пара неосвещенных вопросов, но задать их не было возможности – девушка разошлась не на шутку. Наконец, когда конопатая болтушка- вот действительно угадал так угадал – выдохлась, Стрельцов смог ненавязчиво поинтересоваться:
– А куда его увезли, не подскажите? Его же в психушку должны определить по идее…
– На Курчатова.- По иронии судьбы все психиатрические лечебные учреждения города располагались на улицах, названных в честь великих ученых, академиков, лауреатов Нобелевских премий – Вавилова, Курчатова, Павлова.
– И что врачи сказали, что-то серьезное, или ерунда…на недельку таблеток попить?
– Да нет, не ерунда. Получается, Роман Николаевич уже второй месяц там лежит, и никого к нему не пускают. Наше руководство несколько раз ездило – без толку. Кризис, говорят, миновал, но общение с коллегами противопоказано, может вызвать… чего-то там вызвать, в общем. Шизофрения у него какая-то… точно не помню.
– Ай-ай,- покачал головой Стрельцов.- Не пускают, значит. Дела… Спасибо Вам, Марина, просветили. А то не знал, что случилось, где друга искать. Радостного, конечно, мало, но хоть какая-то определенность. Будем надеяться, Роман Николаевич поправится.
Попрощавшись со словоохотливой девушкой, Артем покинул здание захиревшего института, дошел до машины, плюхнулся на водительское сиденье и задумался. Руки автоматически выполняли привычные движения – повернуть ключ, перевести рычаг на коробке передач, отпустить тормоз, повернуть руль, но мозг их практически не контролировал. Он был занят другой работой.
Что же получается? Ромочка с ума сошел, причем слетел с катушек конкретно. Едва кочерыжкой своей стену не проломил. И посетителей к нему, что интересно, не пускают. То есть, выходит, или Брагин опасен для окружающих, или для себя. Это вам не синдром хронической усталости и не легкий невроз. Подлечился за пару недель, и как огурчик. Тут дело пахнет керосином, то бишь длительным и интенсивным лечением.
Второй месяц отдыхает, не шутка. И исцелят ли Рому эскулапы, еще неизвестно. Артем краем уха слышал, что психические заболевания очень сложно лечить, и если у человека начинаются серьезные проблемы с головой, то быть ему по жизни пациентом психиатрических клиник. А проблемы у одноклассника с головой… серьезные.
В подобной ситуации мстить Брагину даже…неприлично. Грешно убогого человека обижать. И поговорить по душам вряд ли удастся. Какие задушевные беседы могут быть с психом? И о чем? О методике выравнивания лбом косяка? Или о расцветке инопланетян из соседней палаты? Или о вкусе медных и стальных гвоздей? Узнай теперь, попробуй, за что Роман Артема и его супругу так возненавидел?
Или все же попытаться с ним пообщаться, если врачи разрешат? Артем настолько глубоко задумался, что не заметил, как выехал едва ли не на встречную полосу. Очнувшись от тревожного клаксона шарахнувшегося в сторону 'Ситроена', он быстренько перестроился и вернулся в свой ряд движения. Еще в ДТП попасть не хватало!
Прочь сомнения, разбираться нужно до конца!
– Как там у нас до Курчатова проехать можно?- спросил вслух у тихо подвывающей магнитолы Стрельцов и, предсказуемо не дождавшись ответа от бездушной железяки, крутанул руль влево, разворачивая автомобиль.
К Брагину никого не пускали. Вообще никого. Даже близких родственников. Об этом Стрельцову сообщила окопавшаяся в регистратуре Психоневрологического диспансера №1 высокомерная старая грымза. Выглядывая из узенького окошка как из бойницы, она отвечала на вопросы Артема сквозь зубы, и едва он вякнул что-то о 'посещении друга', оборвала словесные потуги одним коротким, но емким: 'Нельзя!'. А затем соблаговолила добавить, что Брагин лежит в отделении интенсивной терапии и посещение там пациентов 'запрещены категорически'. Иную информацию 'грымза' сообщать отказалась. Не менее категорически. Как ни подлизывался к ней Стрельцов.
Артем уже было решил отправляться восвояси несолоно хлебавши, но на его счастье надоел 'грымзе' настолько, что она переадресовала назойливого посетителя одному из лечащих врачей Брагина – весьма упитанному усачу средних лет.
Доктор ничего кардинально нового не сообщил, полностью подтвердив информацию о заболевании одноклассника. И добавив множество деталей, интересных и не очень. И озадачив множеством заумных и неудобоваримых терминов.
– … у него наблюдается типичное хаотическое кататоническое возбуждение со склонностью к самоповреждениям, сопровождающееся сновидными галлюцинациями фантастического содержания и онейроидным помрачением сознания. Отмечены навязчивые идеи. Течение болезни шубообразного типа…
– Простите, доктор, какого типа?- зацепившись за знакомое слово, вынырнул из омута чуждой заумной терминологии Артем.
– Шубообразного. То есть течение болезни проявляется в виде приступов,- снизошел до объяснения более или менее человеческим языком психиатр.
Стрельцов обрадовано кивнул. Хоть что-то понял. И пока усач опять не скатился на чудовищный медицинский сленг, обыграл еще одно – и едва ли не последнее – знакомое слово, промелькнувшее в 'спиче' доктора.
– Навязчивые идеи, говорите? Это как? Рвется спасти мир от нашествия инопланетян?
– Почему сразу инопланетян?- поморщился усач.- Отнюдь. И, вообще, не рвется. А навязчивые идеи у него связаны с детскими переживаниями и фрустрациями. Пациент глубоко переживал перенесенные в детстве психологические травмы, связанные с обидой на сверстников, и уверен, что некоторых своих обидчиков он впоследствии…хм…убил.
– К-как?- каркнул пересохшим горлом Артем и переспросил:- Убил за детскую обиду? Что, действительно убил?
Врач осуждающе посмотрел на собеседника…
– Не понимайте все буквально. Не убил, а полагает, что убил. Это же проявление болезни. С учетом многочисленных галлюцинаторных маркеров – кровь на стенах, голоса якобы убитых и прочее – почти классическая симптоматика. У Вас еще есть вопросы?
– Э-э, скажите, доктор, увидеться с ним нельзя?
– Нет, любые возбуждающие факторы, в том числе посещения друзей и родных, пациенту противопоказаны
– Ясно. А как долго он здесь пробудет?
Психиатр развел руками.
– Кризис миновал, но клиническая картина улучшается медленно…Не могу сказать. Еще не менее трех месяцев, возможно, и больше.
– А он поправится?
Врач повторил жест, означающий, помимо прочего, и неуверенность в ответе, и откланялся.
Как он добрался до машины, Артем не запомнил. Он настолько погрузился в собственные мысли, что окружающий мир стал вновь адекватно воспринимать лишь по дорогое из больницы. Просто
