федеральными агентами, и требуя объяснить, при чем тут ФБР.
До сих пор Леймор отделывался стандартным: «Мы сочли нужным оказать помощь местным правоохранительным органам». Ему никто не верил.
Только вопрос времени, когда проныры разнюхают о расследовании деятельности докторов Уильяма Шеффилда и Харпера Стоукса. А потом кто-нибудь соединит появление Ларри Диггера у особняка Стоуксов с его недавним убийством, и история раздуется до небес. Бюро в очередной раз обольют грязью. «Агенты оставляют за собой череду неразгаданных убийств!». «ФБРовцы мышей не ловят!» Потенциал для публичной порки Бюро безграничный. «ФБР достаточно нахлебалось от прессы в девяностых, – выговаривал Леймор Риггсу и Ченни на коротком совещании после пяти вечера. – Поэтому лучше бы вам по-быстрому реабилитироваться, а не то станете первыми в истории Бюро агентами, переведенными в охранники при входе».
Риггс метался по комнате. Сорвал галстук, отшвырнул пиджак. К черту Леймора. Не хватало еще тащить начальственную выволочку с собой в постель.
Двадцать пять лет назад Харпер заключил сделку с Расселом Ли Холмсом. Что-то случилось с Меган, и Стоукс уговорил Рассела Ли взять вину на себя. Харпер получил миллион, дочь Рассела Ли – богатый дом. И все жили долго и счастливо, пока в один прекрасный день Харперу снова не понадобились деньги.
На этот раз доктор изобретает схему номер два – оперирует здоровых пациентов ради наживы. Все шито-крыто, по его мнению. Куда проще, чем маскировать убийство. Но в давней истории с дочкой он не достаточно тщательно замел следы, и вот теперь кто-то явился по его душу. Может, неустановленный некто жаждет отомстить за Меган или вознамерился вернуть Мелани, или этому некто просто до смерти осточертел Харпер Стоукс. С последним мнением Дэвид был абсолютно согласен. Мерзкий субъект. Убил первую дочь. Удочерил вторую и растил двадцать лет только для того, чтобы сдать ее в руки полиции на блюдечке с голубой каемочкой. Да у этого корыстолюбивого кардиолуха в венах ледяная жижа вместо крови.
Зазвонил телефон. Риггс тут же схватил трубку.
– Мелани?
Тишина. Потом неуверенный голос:
– Дэвид?
Не Мелани, отец. Дэвид постарался скрыть разочарование.
– Папа? С тобой все в порядке? Уже поздно.
– Извини. Не подумал… Просто днем тебя никак не застать. Получил мои сообщения? Я волнуюсь.
В отцовском голосе звучали смирение и боль.
– Я в норме, – поморщился Дэвид. – Просто… занят.
– На работе все хорошо? – приободрился Бобби. – У меня тут появились кое-какие новые идеи для твоего пистолета.
– У меня прекрасная пушка, папа. Э-э-э… мы тут расследуем одно дело вместе с детективом Джаксом. Он просил передать тебе привет.
– А, Джакс. Он мне нравится. Хороший парень. И неплохой стрелок, но ты лучше. Не собираешься в тир в ближайшее время? – с надеждой спросил Бобби. – Могли бы там встретиться.
– Не знаю. Случай довольно сложный.
– О том враче?
– Да.
На линии повисла тишина. Дэвид неловко шевельнулся, холодная вода стекала по спине. Хороший сын поддержал бы разговор. «Эй, па, ты видал, что вытворяет «Ред Сокс»? И не говори. Они просто разрывают нам сердца».
– В общем, – прервал молчание Бобби. – Твой брат растет на глазах. Послал своего ведущего питчера на скамейку, как я рекомендовал. Воспитывает новобранца. Хороший парень, большой потенциал. Набрал десять аутов в своей второй игре.
– Здорово.
– Я перекрасил дом. В серый цвет с темно-синей отделкой. Не шибко отличается от прежнего.
– Позвал бы меня на помощь.
– Не надо, у меня много свободного времени. Бизнес катится сам по себе.
Снова неловкое молчание.
– Как спина? – выпалил Бобби.
– Хорошо, – солгал Дэвид.
– Таблетки принимаешь, что врач выписал?
– Нет, они не нужны.
Очередная ложь.
– Дэвид…Я твой отец. Не мог бы ты по крайней мере объяснить, что происходит?
Риггс опустил голову, затем уставился на большой кубок чемпиона штата. В тот день отец обнял его так крепко, что едва ребра не треснули. Дэвида скрутила боль. Невероятно сильная, хотя и не имеющая никакого отношения к разрушению позвонков и судорогам мышц. Он подвел отца. Вот что произошло. Пусть он многого достиг в другой области, но не сумел порадовать отца.
– Э-э-э… – вяло пробормотал Дэвид, – я… просто очень занят, пап. Много работы. Мне правда пора.
– Ясно. Мошенничество?
– Мошенничество. Убийства. Пока не получается остановить этих ребят.
– Получится, – твердо заверил отец.
Дэвид зажмурился и отрезал:
– Тебе-то откуда знать? Господи, папа, не похоже, что я лихими скачками поднимаюсь вверх по блестящей карьерной лестнице в правоохранительных органах. Я расследую мошенничества. Читаю отчеты, а не меняю мир к лучшему. Вот сегодня, к примеру, из-за меня девушке пришлось выстрелить в человека, чтобы спасти свою жизнь. Теперь она в бегах, напуганная и растерянная, и Бог знает какая еще, и все по моей вине!
– Ты ей поможешь.
– Черт возьми! Послушай, пап, просто послушай. Я не спасаю ни жизни, ни мир, ясно? Спасаю только доллары и центы. И больше ничего. Большую часть рабочего времени просиживаю штаны за изучением тысяч документов. Мне не нужна беретта со светящимися вставками! Мне нужна лупа! Гребаная лупа, понял?!
Снова наступила тишина на линии. Дэвид осознал,
– Прости. Работы навалилось по маковку. Да еще и вечный недосып…
– Не понимаю я твою работу, – мрачно откликнулся отец. – Хотя стараюсь, Дэвид, очень стараюсь. Но я никогда не читал таких умных книг, как ты. Не учился в колледже. У меня умелые руки, я собираю неплохое оружие и хорошо разбираюсь в бейсболе. Когда ты занимался тем же самым, вот тогда я все про тебя понимал. Затем ты получил диплом, я имею в виду настоящий диплом, а не бумажку за спортивные достижения в колледже. Поступил в академию. Господь Всемогущий, да я и вообразить не мог, что ты выберешь такую профессию. И вот теперь ты что-то там анализируешь, копаешь под врачей, больницы и страховые компании, под совсем неглупых людей. Нет, Дэвид, не понимаю я твою работу. У меня просто умелые руки, и я способен неплохо усовершенствовать твой пистолет. Но ты ведь никогда больше не будешь гонять со мной мяч, Дэвид. Персональная настройка беретты – вот, пожалуй, и все, что мне осталось. Вот этим я и занимаюсь. Мне больше нечего тебе посоветовать, и мои тренировки тебе ни к чему. Мы теперь даже разговариваем редко. А вот улучшить твою пушку я еще могу. Может, я кажусь тебе глупым, но лучше уж выглядеть глупым, чем полностью тебя лишиться.
– Папа…
Дэвид лихорадочно соображал, что сказать. Надо срочно успокоить отца. Все загладить. Прямо по телефону, пока еще больше не наломал дров. И вдруг, к своему удивлению, услышал собственное
