они с Хетер решили, что, устранив ее, сорвут изрядный куш. Можно забыть о тех жалких крохах, которые заплатят за землю Дезире. Ведь вместе с письмами они получат власть над Трасками, а это означало миллионы.
Логан изобразил сочувствие и посоветовал Шелби выпить пунша по рецепту его матери, чтобы ее легче было убить. Конечно, он не рассчитывал на появление Клея.
Шелби тоже на него не рассчитывала. Несколько месяцев она сомневалась в порядочности Клея и проглядела за это время настоящего врага, который был так близко. Она думала, что никогда больше не увидит Клея, разве только в суде, но все же он приехал сюда и спас ей жизнь. Почему?
Полицейские допрашивали в доме Логана и Хетер, поэтому Шелби предложила Клею выйти на крыльцо. Он с радостью согласился.
Они молча сели на качели, висевшие у крыльца. Шелби внимательно посмотрела на Клея. Лицо его не могли испортить опухший глаз, рассеченная губа и багровый синяк на щеке. Правда, Шелби не знала, как выглядит сама. Она тоже была вся в ранах и синяках, на которые Клей умело наложил повязки, воспользовавшись имевшейся в доме аптечкой первой помощи.
— Клей, — сказала она. — Спасибо за то, что ты спас мне жизнь.
Клей взял ее за руку. У обоих успели распухнуть пораненные костяшки пальцев.
— Это ты спасла мне жизнь.
Шелби покачала головой.
— Не думаю. Ты вполне успел справиться с Логаном и Хетер к тому моменту, когда я нашла револьвер.
— Это ты так говоришь.
— Я понимаю, что недостаточно сказать тебе за это спасибо. Далеко недостаточно. Не знаю, чем и когда смогу тебе отплатить.
Клей нежно коснулся пальцами расцарапанного лица Шелби.
— Ты жива. И этого мне достаточно.
— Я могу уничтожить письма. Забудь о них.
— Нет! — Клей вскочил так резко, что тут же поморщился от боли. Шелби протянула к нему руку, но Клей уклонился от прикосновения.
— Разве не этого ты хотел? Разве не этого хочет твоя семья?
Клей не смотрел в ее сторону.
— Мы не имеем права просить тебя об этом.
— Но я думала… но тогда… почему ты вообще приехал сюда?
Клей быстро подошел к крыльцу. Сгущались сумерки, долгие, красивые луисвиллские сумерки, когда знойный летний день переходит в теплую южную ночь. Глубоко вздохнув, Клей обернулся к Шелби.
— После того как ты уехала сегодня утром, я пошел к дедушке и сказал ему, что письма найдены и я прочитал их. Я был зол — в основном на себя, но и на него тоже — и совершенно не понимал, что делать дальше. Дедушка всегда значил для меня больше всех остальных. Он понимает меня так, как никогда не понимали родители. Они, конечно, любят меня, но их очень уж восхищает образ «короля танцев».
Клей закрыл глаза.
— Дедушка часто говорил мне, что в один прекрасный день я встречу свою женщину, и я должен сделать так, чтобы ничего не встало на нашем пути. Но он никогда не думал, что это он встанет у меня на пути и мне придется выбирать между любовью и долгом перед родными.
У Шелби пересохло во рту.
— Клей, я постепенно начинаю понимать, почему ты так поступил. Пока я не прочитала эти письма, Дезире была для меня далекой, загадочной фигурой. А теперь я вижу, какой она была на самом деле. Это была женщина, которую я могла бы полюбить. И с этой любовью в сердце не могу даже предположить, на что бы я не пошла, чтобы спасти ее репутацию.
— Если репутация стоит того, чтобы ее спасать. — Клей прислонился к стене и, морщась от боли, потер левую руку. Шелби гадала, от чего он страдает больше — от физической боли или от душевной, которая ясно отражалась на его лице.
— Я спросил дедушку, как он мог жить во лжи все эти годы. Почему не вернулся за Дезире? Почему воспользовался землей?
— И что он ответил? — тихо спросила Шелби.
Клей печально посмотрел на нее.
— Сначала дедушка не возвращался за ней, потому что не мог. Он сидел в тюрьме.
Шелби резко вздохнула, и тут же заныли ее ушибленные ребра.
— За что?
— За ограбление. Он хотел вернуться к Дезире не с пустыми руками, но ему все время не везло. Едва скопив несколько долларов, он каждый раз терял работу. Депрессия была тяжелым временем для людей вроде моего дедушки — фермеров, которые ничего не умели, кроме как работать на земле. Дедушке не хотелось просить денег у Дезире. Он был уже довольно близко к Луисвиллу, когда это случилось. Он был на пути к ней, когда украл в Индиане немного еды, просто чтобы выжить. К сожалению, его поймали. А так как еда и деньги доставались в то время непросто, общественное мнение было безжалостно к ворам. Дедушке было бы очень стыдно рассказать об этом Дезире. Этот стыд и мысль о том, что он убил ее отца, все это наводило дедушку на мысль, что он недостоин любимой женщины. Он думал, что если перестанет ей писать, она выйдет замуж за более достойного человека. Выйдя из тюрьмы, он думал, что никогда не вернется в Кентукки. Но земля была всем, что у него было. Он встретил бабушку, они поженились. Форд никогда не пытался связаться с Дезире, потому что был уверен, что она не станет с ним разговаривать, но все эти годы его мучил стыд за то, что он не выполнил данную ей клятву.
В глазах Шелби стояли слезы.
— Как они оба страдали, — сказала она.
— Я… я так разозлился… сначала. Но несмотря на все, что сделал мой дедушка, я не могу ненавидеть его, Шелби, понимаешь, не могу.
— Ну конечно не можешь, — откликнулась она, вставая с качелей и подходя к Клею. Она обняла его, и Клей со вздохом зарылся в ее волосы.
— Ты был прав, — сказала Шелби. — Мы должны простить.
— Шелби, когда любишь кого-то…
— То любишь его таким как есть. Теперь я это знаю.
— Даже если он далеко не безупречен? — Голос Клея звучал так, словно ему не хватает воздуха.
У Шелби учащенно забилось сердце.
— А кто из нас безупречен? — сказала она. — Я доверяю только людям с недостатками.
Покрытые синяками руки Клея крепко сжали тело Шелби.
— Я должен был приехать сюда сегодня. Рассказать тебе о дедушке и сказать… — голос Клея сорвался, ему словно не хватало слов.
— Что, Клей?
Чуть отодвинувшись, Клей взглянул в глаза Шелби.
— Сказать, что только теперь понял, что настоящая любовь требует жертв. Когда я просил тебя сделать выбор, я сам еще не сделал его до конца. Я говорил, что люблю тебя, но сам по-прежнему хотел получить землю, найти письма, сохранить доброе имя моей семьи.
Клей тихонько сжал ладонями щеки Шелби и нежно вытер большими пальцами ее слезы.
— А сегодня я приехал сказать тебе, что ты для меня важнее всего на свете. И уж конечно важнее денег и «Трамартов». И еще я понял, что не могу прожить всю жизнь ради родителей или только для того, чтобы преумножать славу семейства Трасков. Делай с письмами все, что считаешь нужным. Если мы непременно должны свести счеты с прошлым, чтобы иметь будущее, я согласен начинать в хижине.
Шелби едва дышала. Все тело ее болело, и все же она чувствовала радостное возбуждение. Наконец- то она стала самой главной в чьей-то жизни.
— Я буду жить с тобой где угодно, — сказала она со счастливой улыбкой. — Но если это будет хижина, то придется построить новую. Мне очень нравится кровать с бронзовым изголовьем, но там нет места для моего кабинета.
