как Он не содержит в себе ее, как определенной сущности и природы.
Указание на реальные основания вследствие этого различия содержания основания или собственно основы и того, что связано с нею в обоснованном, становится, таким образом, так же формализмом, как и указание на само формальное основание. В последнем тожественное себе содержание безразлично к форме; в реальном основании оказывается то же самое. А тем самым получается далее такой случай, что оно не содержит в нем самом указания, какое из многообразных определений должно считаться существенным. Нечто есть конкретное таких многообразных определений, которые обнаруживаются в нем, как постоянные и пребывающие. То или иное из них может, поэтому, так же, как и другое, быть определено, как основание, именно как то существенное, сравнительно с которым прочие суть лишь положенное. С этим связывается упомянутое выше, именно, что если дано некоторое определение, которое в данном случае принимается за основание другого, то отсюда не следует, что это другое в другом случае или вообще положено вместе с первым. Наказание, например, определяется разнообразно, как возмездие, далее, как устрашающий пример, установленный законом, как угроза для устрашения, равным образом, как нечто служащее для вразумления и исправления преступника. Каждое из этих различных определений может считаться основанием наказания, ибо каждое есть существенное определение, и тем самым прочие, как отличенные от него, определяются относительно него, лишь как случайные. Но то из них, которое принимается за основание, не есть еще все наказание, как таковое; это конкретное содержит в себе также и те другие определения, которые лишь соединены с первым, не имея в нем основания.
Или какое-либо должностное лицо имеет служебную способность, как неделимое, состоит в таком-то родстве, имеет те или иные знакомства, имел такие или такие-то возможности или случаи отличиться и т.д. Каждое из этих свойств может быть или считаться основанием того, что он занимает эту должность; это различное содержание, соединенное в третьем; форма, долженствующая быть определенною противоположностью существенного и положенного, для этого содержания внешня. Каждое из названных свойств существенно для должностного лица, так как последнее через это свойство делается данным определенным неделимым; поскольку на должность можно смотреть, как на внешне положенное определение, каждое из этих свойств может определяться, как основания последнего, но и наоборот, последнее может считаться положенным, а должность – его основанием. Как они относятся между собою в действительности, т.е. в отдельном случае, это для самых отношения, основании и содержания есть внешнее определение; это есть нечто третье, сообщающее им форму основания и обоснованного.
Таким образом, каждое существование может вообще иметь разнообразные основания, каждое из определений его содержания проникает, как {64}тожественное себе, конкретное целое, и может считаться поэтому существенным; тем разнообразным точкам зрения, т.е. определениям, которые лежат вне вещи, открыт поэтому полный простор в виду случайности способов связи. Поэтому, случайно также, имеет ли некоторое основание то или иное следствие. Моральные мотивы, например, суть существенные определения нравственной природы, но то, что из них следует, есть вместе с тем некоторая различная от них внешность, которая и следует и не следует из них; она приводит к ним лишь через третье. Выражаясь точнее, следует сказать, что для морального определения, если оно есть основание, не случайно некоторое следствие или обоснование, но случайно вообще быть или не быть принятым за основание. Но так как опять-таки содержание, составляющее его следствие, если моральное определение принято за основание, имеет характер внешности, то это содержание может быть непосредственно снято другою внешностью. Таким образом, из моральных мотивов некоторое действие может как произойти, так и не произойти. Наоборот некоторое действие может иметь разнообразные основания; как конкретное, оно содержит разнообразные существенные определения, из коих каждое может поэтому быть принято за основание. Отыскание и указание оснований, в чем главным образом состоит рассуждение, есть поэтому бесконечное шатание туда и сюда, не приводящее ни к какому окончательному определению; всему и каждому можно указать одно или многие достаточные основания, так же, как и его противоположному, и может быть множество оснований, из которых ничего не следует. То, что Сократ и Платон называли софистикою, есть не что иное, как рассуждение из оснований; Платон противоставляет ему рассмотрение идеи, т.е. вещи в себе и для себя самой или в ее понятии. Основания почерпаются лишь из существенных определений содержания, отношений и точек зрения, которых каждой вещи присуще много, так же как и ее противоположности; каждое из них в своей форме существенности пригодно столько же, сколько и другое; так как оно не объемлет всей вещи, то оно есть одно из односторонних оснований, которые особы для каждой особенной вещи, и ни одно из которых не исчерпывает вещи, составляющей их соединение и содержащей их все; ни одно из них не есть достаточное основание, т.е. понятие.
1. В реальном основании основание, и как содержание, и как отношение, есть лишь основа. Первое положено, лишь как существенное и как основание; отношение же есть нечто в обоснованном, неопределенный субстрат различного содержания, его связь, которая есть не собственная рефлексия, но внешняя и тем самым только положенная. Реальное отношение основание есть поэтому скорее основание, как снятое; оно образует скорее сторону обоснованного или {65} положения. Как положение же, основание само возвратилось в свое основание; оно есть обоснованное, имеющее некоторое другое основание. Последнее поэтому определяет себя так, что оно, во-первых, есть тожественное с реальным основанием, как с обоснованным им; обе стороны имеют по этому определению одно и то же содержание; два определения содержания и их связь в нечто находятся также в новом основании. Но, во-вторых, новое основание, в котором снимается эта лишь внешняя связь, есть, как ее рефлексия в себя, абсолютное отношение двух определений содержания.
Возврат реального основания в свое основание приводит к восстановлению в нем тожества основания и обоснованного или формального основания. Возникшее (вновь) отношение основания есть поэтому полное, содержащее в себе вместе формальное и реальное основание и опосредывающее противоположенные в последнем непосредственные определения содержания.
2. Тем самым отношение основания определяется ближе следующим образом. Во- первых, нечто имеет некоторое основание; оно содержит в себе то определение содержания, которое есть основание, и еще второе, как положенное им. Но как безразличное содержание, первое не есть в нем самом основание, а второе не есть в нем самом обоснованное, а это отношение снято или положено в непосредственности содержания и, как таковое, имеет свое основание в чем-то другом. Это второе отношение, как различенное лишь по форме, имеет такое же содержание, как и первое, а именно оба определения содержания, но есть их непосредственная связь. Но так как связываемое имеет вообще различное содержание и тем самым взаимно безразличное определение, то эта связь не есть по истине их абсолютное отношение, в силу которого одно из определений было бы тожественным себе в положении, а другое лишь этим положением того же самого тожества; но некоторое нечто служит их носителем и составляет их не рефлектированное, а лишь непосредственное отношение, которое поэтому есть лишь относительное основание того, что они связаны в данном, а не в другом нечто. Оба нечто оказались, таким образом, двумя различенными отношениями содержания. Они стоят в тожественном формальном отношении основания; они суть одно и то же все содержание, именно
